На сцене началось действие, брат и сестра из племени Воды нашли мальчика в глыбе льда, а я видела пламя. Бушующее пламя, не оставляющее за собой ничего, реки крови, обагряющие некогда цветущую землю, крики, звон мечей и треск, провозглашающие главенство Огня. Здесь нет места другим народам, здесь нет места несогласным, здесь нет места той красоте, что сияет в отблесках Солнца. Здесь нет места песчинкам чистой магии, капелькам жизни, звенящим нитям, связующим сущее. Озай не оставит ничего, кроме пламени, крови и пепла в своем багровом мире, если мы не остановим его.

Сильный толчок в плечо отрезвил меня, вырвал из мира болезненных видений и вернул в реальный, – где пока еще все было хорошо, где зрители замерли в ожидании финала. Где мы – это все еще мы, просто дети, которым только предстоит предотвратить катастрофу.

Тоф наваливалась на меня, сложив руки на груди и недовольно притопывая пяткой. Зуко из-за ее плеча смотрел обеспокоенно, а прямо над ним висела ухмыляющаяся Хиина. Я проморгалась, только заметив, что сжимаю кулаки так, что пальцы побелели, тряхнула головой и как ни в чем не бывало принялась смотреть спектакль. Бандитка фыркнула, ткнув Зуко локтем под ребра, и совсем чуть-чуть отодвинулась от меня.

- Я в порядке, – тихонько шепнула я.

Хиина появилась прямо передо мной, заставив вздрогнуть, и смерила меня долгим удовлетворенным взглядом. Стоило мне открыть рот, чтобы задать первый из множества вертящихся на языке вопросов, как призрак с громким хлопком испарилась. Она явно знала, что только что со мной было, но почему-то не желала об этом говорить, оставляя меня в полнейшем недоумении. От мысли, что минуту назад я видела будущее, меня передернуло, и я постаралась сосредоточиться на происходящем на сцене.

А там творилось что-то странное. Актер, играющий Тоф (почему-то это был огромный мужик), разинул рот и заорал так, что если бы в зале были окна, все стекла непременно полопались бы. У меня заложило уши, но я едва не рассмеялась, глянув на настоящую Тоф. Бандитка ерзала на месте, сжимала пальцами скамью и, вскинув голову, ловила каждый звук.

- Это же я, да? – с восторгом в голосе спросила она.

Зуко посмотрел на нее как на умалишенную и разве что не покрутил пальцем у виска. Тоф, не дождавшись ответа, нетерпеливо дернула его за рукав и стукнула пяткой в голень.

- Это ты, – обреченно подтвердил принц.

«Я» появлялась редко, но метко. В моем присутствии ссорились, ругались, выясняли отношения и никогда не приходили к согласию. Такое себе яблоко раздора, уничтожающее сплоченность на корню.

Первый акт закончился несколько скомканными и в большей мере перевранными событиями в Ба Синг Се. Переврали в основном события под озером. Не было подлого нападения, не было принудительного разделения, как не было и временного объединения с Зуко. Не было рухнувшего озера, а я вообще только и делала, что пряталась за чужими спинами. Джет в итоге погиб, так и не избавившись от гипноза. События в замке я знала только по рассказам ребят, так что смотрела с интересом, как Зуко встает против Аанга, как армия Азулы безжалостно атакует, как сама принцесса почти убивает Аватара. Судя по скривившемуся в гримасе лицу принца было не совсем (совсем не) так, но это уже не было так важно. Следующей сценой показали меня перед Озаем. Первый акт закончился побегом команды Аватара и моей смертью.

Мы вышли в коридор только тогда, когда основная масса зрителей уже разбрелась по зданию театра. Меня потряхивало, я никак не могла выбросить из головы последнюю сцену. Озай произнес торжественную речь о моих прегрешениях перед народом Огня и так же торжественно собственноручно казнил меня. Что самое смешное, как и в реальности, здесь Лорд Огня назвал меня своей племянницей и грустно улыбнулся, словно принимал тяжелое для себя решение. Не было лишь в этом действе торжественности, как в Агни-Кай или обычной казни. Мужчина просто выхватил клинок и без раздумий пронзил «мое» сердце. В образовавшейся тишине тело рухнуло с громким стуком, и алый занавес отрезал зрителей от минувших событий.

Озай мог убить меня, он бы непременно сделал это, и один лишь черт знает, почему он поступил по-другому.

Зуко крепко сжимал мою руку, и без его поддержки я непременно рухнула бы на пол. Когда я все-таки съехала по стене вниз, а Суюки обеспокоенно нависла сверху, я только и смогла, что с дурацкой улыбкой сквозь зубы пробормотать:

- Я бы предпочла, чтобы меня в этом спектакле тоже не было.

Сокка, не смотря ни на что, все еще был полон энтузиазма и уже усвистал искать своего актера. Он был уверен, что шутки «Сокки» вовсе не смешные и уже подготовил список собственных. Катара выглядела обеспокоенной; девушка сложила руки на груди и ходила туда-сюда по коридору, подозрительно оглядывая стены. Не выдержав, она стремительно направилась к выходу, бросив, что идет подышать свежим воздухом. Аанг присел рядом со мной, заняв место ощерившейся, но промолчавшей Тоф. Девочка же поднялась и оперлась о стену напротив нас.

- Это была плохая идея, – после долгого молчания, тяжело выдохнул мальчик, – но разве возможно остановить воодушевившегося Сокку?

Суюки рядом хохотнула и тоже умчалась, сказав, что пойдет поищет нашего шутника. Редкие люди сновали мимо нас, подозрительно оглядывались на закутанных в плащи детишек, кучкой сидящих на полу. Чужие дети смотрели на нас с интересом, родители некоторых спрашивали, не потерялись ли мы, и где наши родители, но, не дожидаясь ответа, уходили.

Катара вернулась одновременно со звонком к началу второго акта, Сокка с Суюки примчались, когда в зале уже погас свет. Мы к тому времени уже расселись, и Аанг почему-то сел с нами на второй ряд. Тоф недовольно бурчала, потому что ее спихнули на самый край, и закинула ноги на спинку передней скамьи. Катара посмотрела на нее неодобрительно, но, наткнувшись на сердитую гримасу бандитки, промолчала.

Второй акт состоял в основном из нападения в день солнечного затмения. «Сокка» теперь читал шутки с листа, и даже я готова была признать, что они звучат намного смешнее предыдущих. Настоящий Сокка светился от гордости, когда зал хохотал после очередной реплики, и едва ли не раздувался, уверенный в своем непревзойденном величии. Суюки рядом с ним не забывала его подкалывать и хихикать, из-за чего парень то и дело сдувался, становясь больше похожим на обычного себя.

Стоило нам развеселиться, как все снова пошло наперекосяк. Сначала «Азула» уболтала «Зуко», решившегося было на предательство семьи, не отрекаться от родственников и поддержать их. Зуко рядом со мной на это выругался сквозь зубы, а на кончиках его пальцев заплясало пламя. Я осторожно погладила его по плечу и невесомо чмокнула в щеку, хотя сама была готова вспыхнуть подобно спичке.

Затем шло грандиозное сражение Озая с Аватаром. Несмотря даже на «искусственность» магии (не разворачивать же на сцене настоящее магическое сражение), действо выглядело зловеще. Оба сражались из последних сил, «Аанг» то и дело ловко уходил от смертельных атак, по сцене летали разноцветные ленты, изображающие магию, сплетались между собой, путались и клубками исчезали за кулисами. В конце концов Озай исхитрился и атаковал Аватара невероятной струей пламени, полностью поглотившей девочку, играющую мальчика. Аанг вскрикнул, цепляясь побелевшими пальцами за мою руку, и низко опустил голову. Катара обернулась, обеспокоенно глядя на обросшую макушку, и всхлипнула, наконец признавая то, от чего так долго пыталась убежать.

Мы для них враги, и нас не будут брать в плен, нам больше не удастся улизнуть в случае поражения. Все или ничего, мы или победим, или умрем, и с нами умрут все те, кто мог бы о нас горевать.

Спектакль закончился поражением Аватара. Зал рукоплескал, прославляя своего правителя, а мы сидели, словно придавленные огромным камнем, не в силах поднять головы и посмотреть вперед.

Комментарий к Глава двадцатая, о потерянных детях и плохих концовках