Позже в своей камере я разразилась рыданиями, выпуская на волю все эмоции, что долгое время копились внутри. Я выплакала всю обиду, весь страх и все выедающие изнутри предчувствия, до предела опустошая себя, вырывая все то, что сжигало меня изнутри долгое время. Стало легче, и я наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. Все будет хорошо. Я обязательно выберусь, найду Аанга, потому что всегда неожиданно находила, и помогу ему закончить столетнюю войну народа Огня. Может быть даже встречусь с Зуко и обязательно побью его, а потом поцелую крепко-крепко, отдавая ему всю себя без остатка. Потому что моя душа уже, кажется, принадлежит ему, что бы он об этом не думал.
В день солнечного затмения меня даже не выпустили из камеры. Приставили к двери парочку надзирателей помощнее. Даже поесть не дали, ироды, только один надзиратель просунул через решетку черствую краюху хлеба вечером, в которую я вгрызлась, тут же уминая под недовольный рев желудка.
- Не подумай ничего такого, – буркнул мужчина, – просто вой твоего живота нервирует.
Я рассмеялась, довольная тем, что есть среди этих ребят хоть кто-то нормальный, не потерявший еще здравый смысл и сострадание. Все еще смеясь, поблагодарила, на что добряк фыркнул и шикнул на меня. Пришли его товарищи, вовсе не такие заботливые, и принялись громко бахвалиться, как бы расправились со мной одной рукой и без магии.
Бушующий внутри меня пожар медленно затихал, превращаясь сначала в аккуратный костерок, а после в крохотный огонек, мечущийся на тонкой веточке. Я все еще чувствовала магию, текущую вместе с кровью, но огонь, полыхающий в груди, затих, оставив лишь тлеющие угольки. Неприятное чувство опустошенности, неполноценности покалывало на кончиках пальцев, дрожало в горле и вставало пеленой перед глазами.
Я вполне могла бы обойтись без магии воды, земли или воздуха, но огонь был частью меня, перемешивался с кровью, жаром опаляя сердце. Огонь был моей сутью, я сама была огнем, и никакая другая сила никогда не смогла бы заменить его. Восемь минут без пламени показались мне вечностью, и только после я заметила, что сижу на полу и хватаю воздух раскрытым ртом. Словно рыба, выброшенная из реки, погибала без воды, я погибала без пламени внутри. Пустота разъедала, образовывая огромную дыру, давила и лишала рассудка.
Я впервые поняла, почему Озай так опасался затмения. Маги огня, лишившись пламени, могли так же лишиться и разума, и самообладания, превратившись в беспомощных младенцев, не умеющих ходить. Едва ли тренированные воины, конечно, позволили бы себе хотя бы растеряться, тем не менее затмение должно было значительно ослабить силы огненной армии. Зная это, Озай наверняка подготовился к неожиданному нападению, так что сокрушить его было бы не так просто. Мне со своего места оставалось только гадать, как же сложатся дальнейшие события, и ждать вестей от новоприбывших заключенных.
Предчувствие перемен нахлынуло с вернувшимся пламенем, все ярче разгораясь и занимая мысли. Томительное ожидание тянуло глупую улыбку, делало движения резкими и неуклюжими, а слова отрывистыми и бессмысленными. Так же как огонь протекал по венам, нетерпение прокатывалось волнами, оставляя после себя горы предположений и планов. Мне хотелось всего и сразу: повидать Аанга, обнять Тоф и поцеловать Зуко. Нет, сначала ударить, потом поцеловать, вот так, и чтобы шишка ему еще долго напоминала, что нельзя бросать меня в тюрьму, самому оставаясь не при делах.
Когда мне показалось, что в толпе заключенных мелькнула знакомая чернявая макушка, я разом забыла все. Сердце подскочило к горлу и забилось с удвоенной скоростью, руки затряслись, а обида, вроде бы выплаканная и вырванная с корнем, сорняком расцвела в мыслях. Ни за что, ни за что, ни за что, я не желаю видеть его, я не желаю так просто прощать его. Я прикусила губу, чтобы не разреветься при всех, и юркнула в самый темный угол, какой смогла отыскать поблизости.
Слезы полились градом, и я вся сжалась в комочек, спрятав лицо в коленях. Я же чертова влюбленная дура, почему же от одного его вида (хотя это мог быть и не он) так больно?
Суюки ласково обняла меня, садясь на пол рядом, и потрепала по волосам. Я медленно успокаивалась, все еще вздрагивая от переизбытка эмоций, и думала, что целовать я его в ближайшее время точно не буду.
Комментарий к Глава семнадцатая, о решетках и людях
Бянь се - та самая китайская обувь, похожая на тапочки или балетки.
========== Глава восемнадцатая, о побегах и отговорках ==========
Приятное тепло поднималось от солнечного сплетения вверх и вспыхивало искорками на кончиках пальцев. Воздух, медленно врывающийся в легкие, казался ледяным, но мгновенно разогревался и обжигал внутренности жаром густого дыма. Пар вырывался из приоткрытых губ и окутывал прилегающее пространство плотной завесой. Вода где-то внизу кипела, обжигая камни, и вырывалась в воздух маленькими смертоносными всплесками. Пламя глубокого вулкана растворялось в толще воды, бурлило и неистовствовало, не желая терять себя в чуждой стихии, захватывало власть и порабощало спокойные недра. Вода отвечала, и они схлестывались в безумной битве, выплевывая в воздух клубы горячего пара, застилающего пеленой небо.
Кто-то больно пнул меня в бедро носком железного ботинка. От боли и неожиданности я дернулась, не разрывая контакта с кипящим озером, и оно вздыбилось и как будто лопнуло, окатывая высокие стены тюрьмы кипятком. Охранник рядом громко выругался, еще раз пнул меня и скрылся из зоны видимости. Я повалилась на спину, раскинув руки в стороны, и принялась постепенно отсоединять собственное сознание от толщи воды внизу. Перед глазами прыгали красные пятна, но губы сами собой растягивались в улыбке. Справа присела Суюки, и вскоре после нее слева опустился Зор. Он потрепал меня по волосам, заслужив довольный смешок, и щелкнул по носу.
- Хватит уже, – буркнула Суюки тихо и обхватила колени руками.
Я невнятно промычала и села, убирая растрепавшиеся волосы в хвост. Несколько охранников толкались рядом, начиная загонять заключенных внутрь, и нам пришлось встать и в общей толпе поплестись в камеры. Я прекрасно знала, о чем говорит Суюки, но прекращать пока совершенно не хотелось. Я испытывала какое-то иррациональное удовлетворение от происходящего, а внутри по-прежнему кипела и бесновалась обида.
В тот раз Зуко оказался вовсе не Зуко, а одним из заключенных с совершенно чистым лицом. Я чуть не набросилась на него с кулаками, но Суюки вовремя меня сдержала. Еще несколько дней я вздрагивала и постоянно оглядывалась, выводя из себя всех находящихся поблизости, зато вовсе не удивилась, когда появился настоящий Зуко. Мы как раз драили полы в нашем излюбленном месте за лестницей, когда с этой самой лестницы свесился один охранник и что-то зашептал в нашу сторону. Ни я, ни Суюки бы даже не обратили внимания, если бы не всполошившийся Зор, с некоторых пор прилипший к нам как банный лист. Подруга зажала подпрыгнувшему парню рот и утянула его глубже под лестницу.
- Привет, Сокка, – я лениво помахала рукой, бросая на Зора гневный взгляд.
Суюки что-то шептала раскрывшему в ужасе глаза парню, так что только кивнула лже-охраннику. Потом, словно опомнившись, она изумленно посмотрела на смущенного Сокку, схватила его за ворот, утаскивая под все ту же лестницу и выталкивая оттуда очумевшего Зора, и крепко поцеловала.
- Меня такой прием не ждет? – обреченно спросил сверху Зуко.
Зор, открыв рот, крутил головой туда-сюда и издавал нечленораздельные звуки.
- Ты что-то сказал?
После этого и началось мое игнорирование принца. Он постоянно крутился рядом, то и дело пытаясь заговорить, но мне удалось подговорить Цуи и За Руна (Саю было все равно, он крутился рядом за компанию) отвлекать на себя внимание. От Суюки (а та естественно от Сокки) я узнала, что прилетели они сюда по наводке Зуко за отцом Сокки. Зуко вроде как все осознал и исправился и теперь старательно доказывает Аангу и компании свои добрые намерения. Таким образом Аанг уже выучил какой-то замысловатый танец драконов, от упоминания которого у меня едва не потекли слюни. Я сглотнула, собрала разбежавшиеся глаза в кучку и под насмешливый взгляд девушки фыркнула так, будто само существование опального принца меня мало интересует.
