Теперь остались самые стойкие, верно? Тогда не буду томить, сразу к делу. Итак, если у вас кот, то пострадают в основном верхушки, то бишь кончик носа, мочки ушей и т. д. Не критично, но визуально неприятно. Однако если вы держите собаку средней или крупной породы (мелкие я отношу к кошкам, да и то не всегда, некоторые больше похожи на крыс), то последствия будут куда более глобальными, учитывая их любовь к костям.
Первое, что я почувствовал, зайдя в дом, это запах. Трупный. Через респиратор. Напомню, военный. Двигаясь на ощупь в полумраке, я обо что-то споткнулся. С негодованием глянув себе под ноги, я чуть не завопил: на меня смотрел пустыми глазницами череп. На нём остались только мышечные волокна, не было даже волос. Медленно повернув корпус, я обнаружил последнее пристанище старушки – кровать, на которой она и умерла. Смерть была естественной, об этом говорило многое: отсутствие кровяных разводов на стене рядом с кроватью (если бы она защищалась, то там отпечатались бы следы борьбы), положение тела (она лежала на спине, руки вдоль тела. Не могу сказать почему, но люди уходят именно так. Скорее всего, дело в расслаблении мышечных тканей после смерти и желании лечь на спину непосредственно перед смертью), а также тот факт, что ещё при жизни она самостоятельно закуталась в два одеяла и три куртки. Более того, если пёс рвёт человека, то начинает с горла, а значит, при разрыве сонной артерии кровь бы брызнула во все стороны, в комнате же следы крови отсутствовали, что означает, что поедать бабушку начали уже после того, как кровь перестала циркулировать по организму.
Очевидно, что старушка умерла во сне и умерла давно, о чём явно говорило состояние тела, которое по степени разложения в условиях минусовой температуры уже кричало о том, что как минимум дней десять оно существует без сердцебиения. В то же время, рядом с трупом в изолированном помещении оказались заперты животные. Голодные животные, к тому же у одной из собак были щенки, а молоко ведь не берётся из воздуха, верно?
В итоге мы получили частично съеденное тело женщины. А именно, съедено было всё, что не покрывалось куртками и одеялами: голова, шея, три первые пары рёбер, конечности. Ужасное зрелище. Ужасный запах.
Смерть я констатировал. Собак убили, не пожалели и щенков. Убили, потому что, единожды попробовав человеческого мяса, животное не сможет остановиться, как, впрочем, и человек. Кому-то из животных повезло больше – их нейтрализовали из пистолетов с капсулами, кому-то меньше – их подняли на вилы местные жители.
Меня до сих пор коробит от этих действий, хоть я и понимаю, что с какой-то стороны они правы.
Правы, потому что решили обезопасить себя. Не правы, потому что псы не были виноваты. Собака привыкла доверять человеку, ждать от него еды и поддержки. И если человек умер, то он и есть еда, если больше нечего есть. Даже людям, порой, прощают каннибализм (прогуглите про все попытки взять Эверест). А это с тем учётом, что мы обладаем «высшим» разумом. Здесь же решили не заморачиваться и вырубить корень проблемы. Ожидаемо. Так мы, люди, и делаем…
Глава седьмая, матерная
– Андрей!!!
– Здесь! Что случилось?
– Шестые роды, тридцать восемь лет, схватки каждые четыре минуты, деревня Еловое, – отчеканила диспетчер.
Оооох, здесь даже не выразиться без мата. С учетом того, что первые роды длятся от семи до четырнадцати часов, а затем, при последующих, время уменьшается в геометрической прогрессии, шанс на успех (довезти до больницы, чтоб не принять роды в машине) сводится к минимуму.
Шесть лет я избегал этого, уворачивался, как Нео от пуль, довозил до больницы, учил правильно дышать, сдерживать схватки, но теперь было не суждено. Было суждено опоздать. Мы (я и моя медсестра) приняли роды, но я бы хотел объяснить вам причину страха в этом, казалось бы, природном и естественном процессе.
Самый первый и осознанный страх – риск. Риск того, что с плодом или матерью что-то пойдёт не так. Причём, фактически за любую причину летального или травматического исхода отвечаем мы, фельдшеры, или другие медработники, принявшие роды. Неважно, зависело это от нас или нет. Почему? А вот не знаю. Просто так заведено и всё: демографическая ситуация, все дела.
Второй – это природная ответственность. Для акушерок, работающих в роддомах и принимающих за день до десяти родов, это норма, для таких, как я – это стресс.
Дабы уберечь вас (обращение конкретно к беременным дамам) от подобных нервозных состояний, я хочу пояснить.
– Не существует «тренировочных схваток».
– Если появились схватки и повторяются с периодом в десять-двенадцать минут, я хочу вас поздравить – вы рожаете.
– Чем внимательнее вы слушаете своего гинеколога, тем проще пройдут роды.
– Стоит уделить время брюшному прессу (если он хорошо развит, роды пройдут куда проще, чем обычно).
– Диета. Она, безусловно, важна. Но, как говорится: всё в меру. А именно: если вы беременны, и вам хочется шоколада, съешьте его. Но не целую плитку, а четверть. Не стоит усугублять и прятаться за гормонами. Вопрос ожирения и набора веса стоит далеко не последним в процессе ведения беременности и родов. На период беременности цитата: «Если хочется, значит, требует организм и ему чего-то не хватает» – является беспочвенной и членовредительской. Если кушать всё, что хочется и в тех количествах, что хочется, вас разнесёт, что не добавит ничего хорошего ни при родоразрешении, ни при дальнейшей семейной жизни. Ссылаясь на статистические значения, скажу, что средний набор массы во время беременности составляет от десяти до четырнадцати килограммов при одном плоде. Источники могут разниться, но всё равно истина – вокруг данных цифр. Делайте выводы.
– Непосредственно во время родов слушайте человека, их принимающего. Это позволит облегчить процесс и избежать разрывов (или минимизировать их).
В моём же случае дело обстояло немного иначе: гинеколог прогнозировал роды на октябрь (определяют календарный срок родов в примерном диапазоне с погрешностью максимум в неделю), но выехали на вызов мы в сентябре. И мало того, что роды были шестыми, так и пациентка дождалась самого последнего момента, полагаясь на мнение гинеколога и напрочь забыв, что бывает такое явление, как роды преждевременные.
Вот из-за этих-то предубеждений скорая помощь была вызвана уже непосредственно во время родов, вследствие чего мы, конечно, опоздали…
– Андрей!!! – кричала мне в трубку диспетчер. – Вы где?!
– Подъезжаем, – уклончиво отвечал я, ожидая самого худшего. Оно не заставило себя ждать.
– Там сейчас фельдшер ФАПа (фельдшерско-акушерский пункт), она говорит, что пациентка уже рожает. Точнее, фактически родила, но она боится перерезать пуповину, будет ждать вас. Ты успеешь?
– Успею! – отвечал я, холодея. Если пуповина не будет перерезана, ребёнок может не сделать первый вдох. Так как именно пуповина поставляла ему кислород во время всей беременности, а, как известно, ко всему хорошему быстро привыкаешь. Это, конечно, редкость, обычно дети начинают дышать с ещё даже не перерезанной пуповиной, но на тот момент лишний риск был для меня неприемлем.
Если до этого момента мы просто мчались по скользкой от дождя дороге, то после звонка уже летели с риском для жизни.
В дом мы с Олей (это моя медсестра на ту смену) влетели невзирая на побочные преграды вроде попадающихся по дороге людей. Но на деле всё оказалось куда прозаичней: фельдшер ФАПа успешно приняла роды, а мы успешно перехватили у неё инициативу: провели полную обработку младенца фурацилином, перерезали пуповину, запеленали ребёнка (пеленала Оля, я бы, наверное, не смог, к своему стыду). И да, ребенок превосходно раздышался и дал всем об этом знать громким плачем, даже имея при себе целую пуповину.
Родилась девочка. Каролина. Два килограмма семьсот граммов. Что, конечно, маловато для новорожденного ребенка. Тем не менее, мы довезли и мать, и Каролину до больницы мегаполиса (за сорок километров) и сдали на руки врачам.
