— Да, это правильно, — подтвердила Ледзинская. — Надо хорошо учиться.

— А я…

— Все, оставь тетю в покое! — сказала Наташа, потом добавила что-то по-хантыйски, и Андрюха, бросившись к нурам, принялся разворачивать оленьи шкуры. Ледзинская потянулась снять сапоги, но женщина опять что-то быстро сказала мальчику, и он, не взирая на вялые протесты Ледзинской, присел на одно колено и стащил с нее сапоги. Придвинул их подошвами к глиняной стенке чувала. — Ложись, Ольга, спи, — повторила Наташа.

Ледзинская взяла сверток пальто с пистолетом, пролезла в широкий мешок из оленьей шкуры, положила пальто под голову и закрыла глаза. Пистолет упирался в щеку рукояткой. Она дотянулась до портфеля, развернула пальто и, достав пистолет, затолкала в портфель. Потом сунула портфель поглубже в мешок, так что он оказался в ногах, и опять улеглась.

Андрюха поставил в чувал дрова (поленья в чувале горят стоя), помог матери поднять и закрепить онтуп на крюке.

— Ты тоже давай спать, — сказала Наташа. — Милиционер. Жалко дневника твоего нету, я бы тете показала, как ты учишься. Почему не привез?

— Я забыл…

— Забыл! Знаю, как ты забыл. Одни двойки, небось…

Потом они тихо заговорили по-хантыйски.

Когда четверо вернулись в избу, Ледзинская уже спала.

«Начальнику отделения БХСС ГРОВД капитану милиции Коробатову.

В моем производстве находятся материалы проверки по заявлению рабочей Итья-Ахского сплавного участка Лямзиной. По этому заявлению в возбуждении уголовного дела отказано.

В ходе проверки выявились обстоятельства в отношении не указанных в заявлении лиц, действия которых подпадают под признаки преступления, предусмотренного ст. 92 УК РСФСР и Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 15 декабря 1972 года «Об усилении ответственности за нарушение правил охоты, уклонение от обязательной сдачи государству, незаконную продажу, скупку и переработку пушнины».

Так, установлено, что 2 октября 197… года двое неизвестных, совершая вояж на моторной лодке по реке Итья-Ах, пристали к берегу близ поселка Итья-Ахского сплавного участка Кедровского отделения сплавной конторы, где обменяли на спирт около 70 килограммов бензина. Указанные лица в разговоре с рабочими сплавучастка Пятаковым Ф. И. и Фоминым М. М. выразили готовность приобрести за спиртное или за деньги пушнину, если таковая окажется у рабочих.

По поступившим в ГРОВД материалам прокуратуры известно, что в конце сентября — начале октября текущего года двое неизвестных скупали и обменивали на спирт пушнину у охотников Ёганского отделения госпромхоза, промышляющих в бассейне реки Итья-Ах. По приметам, указанным рабочим сплавучастка Фоминым и сообщившим о скупке пушнины у охотников Хоровой Н. С. и Хоровым А. И., следует предположить, что речь идет об одних и тех же лицах.

Те же приметы указывают жители расположенных по Итья-Аху юрт Лозямова, у которых неизвестные также пытались приобрести пушнину.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 127 УПК РСФСР, прошу:

1. Установить лиц, занимающихся незаконной скупкой пушнины, выявить места хранения или сбыта приобретенных мехов и изъять в порядке, предусмотренном УПК.

2. Установить охотников госпромхоза, совершающих хищения государственного имущества путем незаконной продажи частным лицам.

Для оперативного использования прилагаю справку о приметах указанных лиц и лодки, составленную со слов очевидцев.

Исполнение прошу ускорить.

Следователь СО ГРОВД ст. л-нт милиции Коваль».

Ночью ей опять стало плохо. Она приподнялась на локте, вдохнула глубже похолодавший за ночь воздух, но тошнота только ближе подкатилась к горлу. Она быстро выбралась из оленьего мешка, развернула лежавшее в головах пальто, накинула на плечи и натянула сапоги, сушившиеся у чувала.

В онтупе захныкал ребенок. Ледзинская качнула люльку, но дурнота все подступала, и она облегченно вздохнула, когда Наташа зашевелилась в своем мешке.

— Зачем встала? Холодно? Сейчас растоплю чувал.

— Нет… ничего, — с трудом выговорила Ледзинская и, стараясь не покачнуться, пошла к выходу. У двери она запнулась об ногу Цветкова, который сразу подхватился и уставился в угол, где спали браконьеры. Тут она вспомнила, что пистолет остался в мешке. А, ничего с ним не случится, подумала Ледзинская.

Густой холодный воздух кедровой рощи сразу освежил ее. Она поглядела на небо. Звезды постепенно угасали, а самые яркие мигали, будто сквозь серую пелену. Скоро рассветет, а потом опять целый день езды на проклятой шлюпке, целый день тряски, монотонного, укачивающего кружения плёсов, шума в ушах и бог знает чего еще.

Скрипнула дверь. Не оборачиваясь, Ледзинская поняла, что вышла Наташа.

— Что с тобой?

— Ничего.

Наташа левой рукой обняла ее за плечи, а правую мягко положила на живот.

— Ребенок будет?

— Бу… будет. — Ледзинская вдруг заплакала.

— Ох ты, господи! — совсем как русская женщина, сказала Наташа. — И надо же было тебе в лес-то ехать… Пройдет… Сейчас пройдет… Вот видишь, уже и хорошо… Хорошо?

— Хоро… шо, — всхлипнула Ледзинская.

— Пойдем, — мягко сказала Наташа. — Отдохнешь до рассвета. Надо еще отдохнуть. Дорога длинная.

В избе тускло горела керосиновая лампа. Андрюха, заспанный, всклокоченный, поджигал бересту между поленьями в чувале; через минуту пламя осветило избу. Андрюха потушил лампу. Цветков, сидя на нурах, что-то говорил мальчику по-хантыйски.

— Я говорю, — повернулся он к Ледзинской, — оставим им лосятины. А то Иван дня через три-четыре только за ними приедет. С нами пойдешь на берег, — сказал он мальчику, — дам тебе мяса. А то с твоей охотой прокормишь мать ровным счетом… Иван пусть потом сдаст несколько килограммов на звероферму, — сказал он Наташе. — Не мое мясо.

— Пусть идет сейчас, — сказала Наташа. — Вам сварю на дорогу.

— Да нам-то не надо, — сказал участковый.

— Тебе не надо, Ольге надо! Иван потом сдаст сколько нужно. Собирайся, Андрей! — Мальчик быстро надел интернатское пальто и шапку. — Быстрее успевай! — сказала вслед Наташа. — Им рано выезжать. — Она взяла ведра.

— Куда ты? — спросила Ледзинская.

— На ключ. Вода кончилась.

— Далеко это?

— Нет, — вмешался Цветков. — Полчаса ходьбы.

— Вот ты и сходи. А ей ребенка нужно кормить.

— Я сама, — запротестовала Наташа.

— Ничего, он сходит… Валя, ну что ты копаешься!

Лейтенант коротко взглянул на нее, сказал негромко:

— Пистолет.

— Тебе его?

— Нет. В порядке?

— Да.

Цветков выразительно глянул в сторону спящих браконьеров. Она кивнула.

— Федор, — позвал участковый.

Пятаков пошевелился:

— Че?

— Айда со мной.

— Куда ишо?

— За водой, куда.

Пятаков нехотя поднялся, натянул шапку и, на ходу вытаскивая пачку «Беломора», вышел из избы. Цветков еще раз выразительно поглядел на браконьеров, потом на Ледзинскую.

— Да ясно! — громко сказала она. — Идите, сколько можно!

Когда Цветков, гремя ведрами, вышел вслед за Пятаковым, Наташа сказала:

— А ты приляг еще, Ольга. Отдохни.

Ледзинская посмотрела на браконьеров — те не шевелились, лежали, как два трупа, — и, скинув сапоги, забралась в мешок. Закрыла глаза — всего на секундочку, но открыть больше не смогла. Ладно, подумала Ледзинская, засыпая, подремлю немного, а пошевелятся — услышу. И Наташа разбудит, если что… Может, предупредить ее?.. Так сама знает…

Через минуту она крепко спала.

Но браконьеры давно уже не спали, что можно было определить по их застывшим напряженным позам. Они прислушивались к тому, что творится и о чем говорится в избе, и делали только вид, что спят.

Едва Ледзинская забралась в олений мешок и затихла, парень в энцефалитке осторожно высвободил из-под головы руку и посмотрел на часы. Потом потянулся и толкнул в бок толстячка. Тот открыл глаза. Парень указал взглядом на дверь.