Первым нарушил молчание Пятаков.
— Идти-то вам никуда не надо, — сказал он Ледзинской. — Холодно там, а печку ставить да разжигать — до утра в аккурат и проканителишься. Вы вот сюда… — Он начал сгребать хлам с незанятых нар. — Я вам пару матрацев щас схожу принесу. — Он закинул под нары последнюю жестянку и вышел.
Толстячок разочарованно отвернулся к стене. Парень в энцефалитке вновь накрылся с головой грязным матрацем.
Пятаков вернулся минут через пять. Кряхтя, с трудом пролез в дверь, держа под мышками по скрученному матрацу. Расстелил на нарах. Сказал:
— Вот.
Ледзинская ответила:
— Спасибо.
— А ты со мной ложись, лейтенант, — сказал Пятаков, сбросил сапоги и лег поверх матрацев ближе к стене, чтобы было где прилечь участковому.
32
«Да».
«Владимир Федорович…»
«Да-да, я слушаю, Сережа!»
«Только что Коваль звонил из Кедрового…»
«Так!»
«Повариха Лямзина со сплавучастка заявляет, что ее хотели изнасиловать».
«Кто?»
«Пятаков».
«Пятаков?»
«Да. Вообще-то она на двоих заявляет, но Коваль там еще разбирается. Кажется, второй ни при чем… Тут вот еще что, Владимир Федорович. Водку, оказывается, Пятаков достал у каких-то городских охотников, мимо они там проезжали на шлюпке. Выменял на бензин. Эти охотники заправились и уехали, а через два дня опять пристали к сплавучастку, и Пятаков с ними уехал».
«С ними?»
«Да. Может, испугался, что за повариху привлекут. Точно неизвестно. Это Фомин показывает».
«Вот это действительно новости…»
«Нужно, я думаю, искать охотников, Владимир Федорович…»
«Срочно пиши поручение в милицию!»
«А в Кедровый, видимо, мне самому придется поехать…»
«Зачем? Громов не звонил больше?»
«Нет».
«Вот жди, что он еще разведает. А в Кедровом Коваль сам разберется… Впрочем, давай пошлем в Кедровый Крапивникова. Раз уж об изнасиловании речь зашла, пусть там кто-нибудь побывает из прокуратуры».
«Ну, я-то не могу его послать. Помощниками прокурора не командую».
«Он сейчас у себя?»
«Нет. На рыбокомбинате. Там какой-то приказ незаконный издали…»
«А, да-да, я в курсе. Появится — скажешь, чтоб сразу мне позвонил… Да, и вот еще. Никитин считает, что действовать нужно порешительней».
«Я знаю».
«Что ты знаешь?»
«Что он так считает».
«Ну вот и думай».
«Думаю, Владимир Федорович… но… вы чего-то недоговариваете?..»
«Да как тебе сказать… В общем, мы с ним говорили про тебя. Я пока тебя отстаиваю, говорю, что ты решительный, с прокурором даже в споры ввязываешься, но… кроме шуток… Ты меня понимаешь?»
«Да».
«Да-то да, но результата нет!»
«Он, в общем-то, разговаривал со мной довольно доброжелательно…»
«Чтоб давления на тебя не оказывать. Понимает специфику нашей работы. Вообще, один из самых деликатнейших людей, каких я когда-либо встречал. Знаю его еще по району. Сколько помню — не чертыхнулся ни разу, что, как сам понимаешь, для руководителя большая редкость…»
33
«Старшему следователю прокуратуры тов. С. Д. Хомякову.
По поводу интересующего Вас происшествия могу сообщить следующее. 3 октября 197… г. рабочий Итья-Ахского сплавного участка Ф. И. Пятаков самовольно оставил рабочее место и убыл с производства в неизвестном направлении.
Мастер сплавучастка Н. М. Игловиков мер к розыску рабочего Ф. И. Пятакова не предпринял и не уведомил руководство Кедровского отделения сплавконторы об имевшем место случае нарушения трудовой дисциплины.
Работы на Итья-Ахском сплавучастке были свернуты 6 октября 197… г. На следующий день, 7 октября 197… люди были вывезены со сплавучастка вертолетом в Правдинск, ввиду того, что вертолетная площадка в пос. Кедровом была повреждена бульдозеристом П. И. Кичигаевым, управлявшим бульдозером в нетрезвом состоянии. Из Правдинска люди были доставлены катером в пятницу вечером 10 октября 197… г, О том, что люди вывезены со сплавучастка, руководство Кедровского отделения информировало контору лишь в понедельник утром 13 октября 197… г., то есть на другой день после трагедии.
Приказом по конторе наказаны следующие лица:
1. Бульдозерист П. И. Кичигаев за управление бульдозером в нетрезвом состоянии, в результате чего был поврежден деревянный настил вертолетной площадки, переведен на нижеоплачиваемую работу сроком на 3 месяца.
2. Мастеру Итья-Ахского сплавного участка Н. М. Игловикову за ослабление политико-воспитательной работы среди подчиненных, в результате чего было допущено грубое нарушение трудовой дисциплины, объявить выговор.
3. Управляющему Кедровским отделением В. К. Кадышникову указать на слабый контроль за деятельностью вверенных сплавучастков и потребовать в кратчайший срок устранить указанные недостатки.
С приказом ознакомлены под роспись все должностные лица, а также рабочие, управляющие лесозаготовительной и другой техникой, являющейся источником повышенной опасности.
Директор конторы Байдин».
34
Он сел глубже на нары, так что сапогами уже не доставал пола, привалился к стене и задремал, надвинув на лоб фуражку. Ложиться рядом с Пятаковым не стал: его нары стояли в самом углу, а инспектору хотелось быть поближе к дверям.
Ледзинская спала, свернув в головах свое пальто и накрывшись цветковским, вернее, он сам ее накрыл, когда она не решилась залезть под грязный матрац, хоть и видно было, что мерзнет. Она лежала вначале калачиком, но, угревшись под пальто, уснула, разогнула колени и уперлась ступнями ему в бедро. От этого прикосновения Цветков успокоился и тоже уснул, как иногда засыпают на вокзалах люди, полагая, что если чемодан упирается им в колено, то его не украдут. И хотя здесь, на сплавучастке, далеком от всяких вокзалов, ситуация была совершенно иная, лейтенантом овладела успокоенность именно такого рода; он не слышал, как ворочались во сне браконьеры и завывал за стеной ветер.
Проснулся он от холода и с минуту еще не открывал глаз, тяжелая дрема не давала разлепить веки, и когда он все же разлепил их, осознав, наконец, что замерзает и надо встать, подложить в печку дров, а главное — проверить, все ли на месте, то ничего не увидел.
Лампа едва тлела. Цветков с трудом оторвал спину от холодной стены, сдвинул на затылок фуражку и, дотянувшись сапогами до пола, встал, пошатываясь со сна.
Первым делом выкрутил фитиль. Огляделся. Все спали на своих местах, как легли с вечера; плохо просматривались только угловые нары, где спал Пятаков. Лейтенант взял со стола фонарик и осветил угол: Пятаков лежал все так же, поверх обоих матрацев, вжавшись в стену. Толстячок ночью, видно, замерз и забрался под матрац.
Участковый открыл печную дверцу, разгреб золу и сунул на угли три сушняковых полена. В трубе была сильная и ровная тяга, и он обратил внимание на глухие удары ветра.
Вновь стала угасать лампа: обугленный кончик фитиля выглядывал из красного, все уменьшающегося ободка пламени, и коптило все сильнее, — кончился керосин. Вытащив из-под стола канистру, Цветков дунул на огонек, отвернул, обжигая пальцы, головку вместе со стеклом и заправил бачок, светя себе фонариком. Мощный шквал ветра швырнул на стену порцию песка, и лейтенант, взглянув на окно, за которым начинало уже сереть, понял вдруг, что это не песок, — снег. Он торопливо зажег лампу и подошел к двери.
Дверь неожиданно не поддалась. Цветков похолодел от страшной догадки: приперта снаружи! Он бросился с фонариком к нарам и лишь в последний момент удержался, чтобы рывком не сбросить матрац. Приподнял его за уголок в головах. Нет, горбилось не тряпье — под матрацем мирно спал и даже посапывал толстячок. Обругав себя за панику, Цветков вернулся к двери.
Теперь он уперся в нее плечом и надавил посильнее. Дверь со скрипом, преодолевая какую-то силу снаружи, отошла от косяка, и в щель хлынул холодный ветер со снегом. У порога в колено лежал сугроб. Он-то и держал дверь. Дальше снегу было поменьше, но все равно по щиколотку, и он все валил и валил.
