– Я, наверное, весь потный. Такая жара на улице…

– Ты самый лучший, – пробормотала она ему куда-то в изгиб шеи, – и просто ничего в мужчинах не понимаешь.

– Не понимаю. А ты?

– А я понимаю. Ты самый лучший, ты единственный! Запомни это и не сомневайся…

«Ангел мой светловолосый… Неужели ты говоришь правду? Не льстишь, чтобы чего-то добиться, а просто потому, что тебе нужен именно я?» Почему-то Кириным словам о том, что он любим, Игорь верил с трудом. Хотя жена была вся как на ладони. Он знал о каждом ее шаге, но все равно полностью принять то, что кроме него ей никто не нужен, до сих пор не решался. Возможно, поэтому каждую ночь с ней он ощущал как первую. Как первую ночь с ней…

Счастье, что этих мыслей Кира не слышала. Хотя, наверное, о «первой ночи с ней» подумала бы с удовольствием. Ведь каждый слышит зачастую только то, что хочет услышать. К тому же каждый из нас говорит своим языком, не всегда понятным даже самым близким.

Теперь он чувствовал ее всю, сверху донизу. Вся она, от шеи до прохладных обжигающих пальцев, была частью его самого. Губы скользили по ее телу, длинные шелковые волосы тяжелой волной накрывали его и утаскивали на дно самого прекрасного водоворота. Несмотря на жаркий вечер, она была странно свежая и прохладная. Каким-то непостижимым образом ей удавалось одновременно и останавливать, и распалять его. Он пытался хоть ненадолго прийти в себя, подумать о чем-то отвлеченном. Но ничего не помогало. Голова отказывалась ему служить, а чувства вытворяли все, что хотели.

Никто не мог сравниться с его женой. И уж она – меньше всего. Как бы ни старалась та быть нежной и пылкой, как бы ни пыталась выглядеть влюбленной, каждое ее прикосновение выдавало ее с головой – он это понимал. Наверное, он это понимал всегда и всегда чувствовал разницу между страстью женщины влюбленной и страстью женщины завоевывающей. Хотя та была по-своему замечательной и, может быть, любила его. Как-то иначе, не так, как любит Кира. Или как любила Ира… Или Аня…

Сердце билось сильно и отчего-то больно. Кира чувствовала эту непонятную боль мужа как свою собственную. Она ощущала, как горячи ее ладони, как горячей становится его кожа там, где она касается плеча или спины. Слышала, как колотится его сердце и как тяжело он дышит. Чувствовала свое собственное сердцебиение, такое же болезненное и гулкое, слышала свое собственное дыхание, чуть хрипловатое от с трудом сдерживаемого желания.

Была на них одежда или она испарилась в тот самый миг, когда они оказались в полумраке спальни? Ни он, ни она не могли сказать этого наверняка. Но стоило им осознать, что никаких препятствий между ними больше нет, как оба почему-то заторопились еще сильнее. Должно быть, оттого, что им одновременно показалось, что до конца света остались считанные мгновения и, если они проведут их порознь, это станет по-настоящему фатальной ошибкой. Дышать было невозможно: воздух вдруг стал раскаленным, как будто где-то открылась гигантская духовка. И единственным облегчением мог стать тот самый миг: только он даст возможность вдохнуть полной грудью.

Сумерки, заливавшие их тела странным серебряно-ртутным светом, отчего-то стали сгущаться перед Кириными глазами. Игорю казалось, что стоит ему помедлить еще хоть мгновение, как жизнь закончится, стоит ему вдохнуть – смерть станет неминуемой, стоит ему просто оторвать руки от ее тела – исчезнет весь мир.

Наконец они стали одним целым. Соединились телами, хотя Кира знала, что давно уже соединены душами. Давно и, к счастью, навсегда. И это оказалось самым правильным, что они сделали в своей жизни за все долгие годы. Что именно так, вместе, в их жизни все будет правильно. А все остальное и все остальные… Ничего нет и не могло быть, все прежде были лишь призраками настоящего соединения, превращения из двоих в одно целое.

Ночь задрожала, завибрировала миллионами невидимых серебряных струн. Звук нарастал, перешел за грань слышимости и вдруг обрушился на нее оглушительным крещендо. Теперь ей ничего не было страшно: все самое главное и нужное в жизни уже произошло. Две души слились в одну, два тела стали одним. И это было единственно правильным.

Теплый вечер давно уже превратился в теплую, но все же слишком душную ночь. Как оказалось, Игорь еще днем заказал столик в ресторане – отметить первую «настоящую» годовщину свадьбы. И поэтому сейчас Кира рассеянно следила за огоньками машин, проезжающих по проспекту: ресторан располагался на последнем этаже роскошного, всего пару лет назад выстроенного бизнес-центра в самом сердце города.

Если присмотреться, вдали, почти у самого горизонта, можно было разглядеть городской парк – роскошный, огромный, настоящие легкие их города. Вернее, можно было бы разглядеть. Днем. Сейчас же только несколько ярких полос света напоминали об аллеях, радиально расходящихся от центральной круглой, как и положено, клумбы, посреди которой, опять же, как заведено, высился памятник великому некогда культурному деятелю, имени которого нынешние дети не то что припомнить не смогли бы – они его просто не знали. Как мы сейчас не знаем великих писателей тринадцатого, например, века.

Кира не хотела уезжать из дома. Там, в ее королевстве, все было прекрасно и правильно – уют спальни, вкусный ужин с шампанским, едва различимые в полутьме веселые шарики-сердечки с открыточками. А здесь – пусть свет тоже приятный и не яркий, а ужин не менее вкусный – все было не так. Не так, как ей бы хотелось. Не так, как должно было быть.

Не таким был и ее Игорь. Не пылкий, едва сдерживающий себя возлюбленный, а суховатый, деловитый, просчитывающий каждый шаг бизнесмен, пусть и отдыхающий в этот теплый вечер «от трудов праведных». Между блюдами он куда чаще опускал глаза к телефону, чем поднимал их на любимую жену.

Вот и сейчас он сосредоточенно отвечал на сообщение в вайбере. Уже пятое за последние полчаса. Кира попыталась просто наслаждаться вечером, ужином, погодой и своим счастьем, но у нее ничего не получилось. Вечер был хорош – тут спорить бесполезно, да и еда с погодой – выше всяческих похвал, а вот со счастьем происходило что-то непонятное. Оно отчего-то съежилось, как будто сильно замерзло, как-то уменьшилось и превратилось в совсем уже странное и болезненное ощущение. На минутку Кире даже показалось, что богатый любовник, выполняя заранее оговоренную программу, после хорошего секса вывез содержанку на обязательный ужин. Причем стараясь не афишировать отношения, сохранить все в секрете: в зале ресторана почти никого да и столик их расположен в укромном уголке, чуть ли не за ширмой.

Игорь закончил отвечать на очередное сообщение и вернулся к салату. Кира подумала, что и Игорь сейчас чувствует что-то похожее: он тоже выполняет заранее намеченную программу. Хотя с куда большим удовольствием вместо этого занялся бы…

Вот только чем? Чем бы он занялся? Днем Кира была уверена, что знает о муже все – от историй из его детства до предпочтений в постели. Но вот отчего-то сегодня вечером от этой уверенности не осталось и следа. Она с трудом могла разглядеть в сидящем напротив незнакомце своего любимого и единственного на всю жизнь. Более того, она не могла отыскать в своей душе это ощущение «любимый и на всю жизнь», хотя честно пыталась убедить себя, что ей все только кажется. Что все как обычно. Что Игорь на людях всегда чуть суховат и только с ней позволяет себе быть собой. Пыталась и понимала, что это только попытки, причем попытки совсем неудачные.

«Надо выпить!» – решила девушка и даже взяла в руки бокал. Но и после глотка вина картина перед ее глазами не изменилась: деловитый незнакомец с лицом ее мужа, сидящий напротив, не менее деловито поедал салат с креветками, то и дело поглядывая на экран телефона. И не было в этой картине ничего хоть сколько-нибудь приятного для Киры, разве что сам факт, что она пришла в дорогой ресторан не одна.

Пиликнул вайбер, Игорь в который раз оторвался от еды (даже ел он сегодня как-то иначе, не как всегда) и надел очки, чтобы набрать текст сообщения. И это тоже было непривычно: муж обычно только работал в очках, а в телефонном общении старался отделаться парой-тройкой смайликов или гифок. Вроде и ответил, а вроде и без слов. Да и буквы искать не надо.