Это была чистая правда: Кира и в самом деле не работала. Вернее, не работала врачом-травматологом, только пару раз в неделю делала сложные массажи малышам при частной детской клинике. Кира, мама тут была стопроцентно права, и в самом деле старалась «создать мужу все условия» – тем более что Игорь работал невероятно много, чтобы семья ни в чем не нуждалась.
– Мамочка, – Кира попыталась как-то «притормозить» поток маминых наставлений (не в первый раз, но капля, как известно, камень точит), – но зачем же мне все это нужно? Я люблю мужа, он любит меня. Я ему верю и доверяю полностью. Он тоже. У нас все хорошо, а ты о каких-то завоеваниях толкуешь. Не рыцарские же времена…
– Да я уж устала тебе повторять, детка, что мужчинам доверять нельзя, противопоказано! Как только ты расслабишь спину, они обязательно тебя предадут! Обязательно!
«Смарт» затормозил у дверей магазинчика. Мамочку пора было останавливать. И Кира вытащила из колоды самый сильный свой козырь.
– Мам, так ты что, папе совсем не доверяешь? Каждый день ждешь, когда он тебя предаст?
Почему-то это всегда мамин «фонтан» усмиряло.
– Ну-у, папа – это… – Голос Кириной мамы сразу стал куда тише. – К тому же он всегда в клинике…
– Ну вот. Папа в клинике, Игорь в фирме пропадает. А мы, балованные девочки, просто ждем их с работы. Все, мамусь, я побежала. Целую! Позвоню вечерком!
– Но ты все-таки подумай о том, что я тебе сказала, солнышко! Жду звонка!
– Пока-пока!
Кира маму очень любила, что вполне понятно, но временами мечтала просто снять ей голову и чуток прополоскать мозги. Потом, конечно, поставить голову на место и радоваться тому, какой мамочка стала разумной и спокойной.
«Вот уж если бы…» – подумала девушка, мысленно вздохнула и вошла в магазинчик. Надо было относиться к выбору сладкого серьезно и не отвлекаться на посторонние мысли.
Глава вторая
Жаркий августовский день превратился в теплый вечер. К приходу мужа все было готово. Вино остывало в холодильнике, шарики были устроены вокруг люстры. Кира в милом нарядном платье осторожно прикрепляла к длинным красным лентам, которыми были стянуты шарики, шуточные открытки.
Раздался щелчок замка. Почему-то (Кира удивлялась этому уже сто раз и готова была удивляться еще пару миллионов) замок щелкал звонко только тогда, когда домой приходил Игорь. Как Кира ни старалась – а она пару раз пыталась, – у нее получалось только скрежещущее «р-ж-ж-ж», а вовсе не звонкое «щелк!».
Девушка бросилась в прихожую.
– Игорешка! Поздравляю!
– С праздником, мой ангел!
Огромный букет пионов, самых любимых Кириных цветов, почти заслонил Игоря.
– Ой, какие красивые! – Девушка спрятала лицо в цветах.
– Это ты у меня красивая. – Голос мужа стал тише. – Самая красивая на свете. Самая желанная…
Кира чуть покраснела. Она еще не привыкла к тому, что действует на мужа вот так… возбуждающе. Вроде бы прошло уже пять лет, а вот этот миг, когда Игорь смотрел на нее такими жадными ждущими глазами, все оставался для Киры самым странным и таким замечательным… Она словно вернулась в тот, первый раз. И, наверное, Игорь тоже – несмотря на пять лет (уже целых пять прекрасных лет!), что прожила с ним.
– Ну идем же, идем скорее!
– Куда? – Кира попыталась остановить мужа. – Все же готово… Я так старалась…
– Кирусь, я не могу остановиться, даже на минуту не могу. Я так ждал вечера… Идем скорее.
Кира подумала, что все ее приготовления могут и подождать. Как заговорщики, они с Игорем прокрались по коридору. Не сговариваясь, они старались, чтобы не скрипнула ни одна половица, чтобы даже занавеси не дрогнули от их движений. И все это время они целовались, прижимали друг друга к стене и тискали безумно и напряженно. В светлых сумерках они проскользнули в спальню, как две сошедшие с ума тени. Наверное, их тени сошли с ума вместе с ними, и уже довольно давно. Похоже, куда больше чем пять лет назад. Наверное, мелькнула у Киры мысль, в тот самый миг, когда она сказала Игорю «да».
Игорь с маху ударился локтем о дверной косяк и даже не почувствовал этого. Да и как тут было что-то заметить, как отвлечься, если Кира вся, от кончиков волос до пяток, принадлежала ему (и только ему, и навсегда ему!)? Пришлось сделать невероятное усилие просто для того, чтобы отпустить ее руку и тут же обнять. Обнять и крепко поцеловать ее. Поцеловать так, как будто сегодня первый день их общей жизни. Как будто сейчас первый день настоящей жизни! Той, для которой он создан.
Его губы пахли кофе, щека, которой Кира коснулась своей щекой, оказалась чуть шершавой и нежно-прохладной. Шея была сильной и напряженной, а грудь под расстегнутой рубашкой – почему-то чуть влажной и удивительно, невероятно приятной на ощупь. У Киры хватило сил отвлечься от бури, бушевавшей вокруг нее, чтобы в который уже раз удивиться тому, как она реагирует на тело любимого, и тому, что до сих пор для нее каждый его поцелуй как первый, а каждое объятие – невероятно, оглушительно желанное.
И это необыкновенно любимое тело, такое родное, пахнущее так знакомо и одновременно так незнакомо, двигалось рядом с ней, дышало и кружило голову так, что становилось просто страшно.
«Нет, так не годится! Я не могу! Я должна остановиться! Я столько всего придумала, а он… Его надо остановить, ему надо сказать!»
Что сказать, зачем? Уже через миг она забыла, о чем именно хотела рассказать ему, обняла руками за шею и легонько вздохнула. Кожа вдруг стала невероятно чувствительной, как у принцессы на горошине. Или как у человека, который только сейчас возвращается к жизни, а целый день, нет, целую жизнь до этого ждал этого самого мгновения. Она провела голой ногой по его ноге и застонала от удовольствия, чувствуя тепло, которое не могла сдержать никакая ткань.
Он подхватил ее снизу, поднял, прижал к себе, не отрываясь. Теперь она была выше, сжимала в ладонях его голову и трогала кончиками пальцев густые волосы на его затылке. Он взглянул ей прямо в глаза, как тогда, в самый первый их раз. Это произошло много лет назад, но помнилось так, словно было вчера. И снова, в который уж раз, она почувствовала, что его объятия… единственные нужные, его руки – самые лучшие. А все то, что он делает… Что иначе быть просто не должно, что это правильно. Правильно для них обоих.
Игорь на секунду остановился, попытался зачем-то запереть дверь спальни. Может быть, для того чтобы самую малость прийти в себя. Кира действовала на него как-то… невероятно. Она опьяняла, оглушала. С ней он чувствовал себя рыцарем в захваченном городе, где готова отдаться любая женщина, но он нашел единственную недотрогу. Недотрогу, которую все же смог завоевать. Раньше все было иначе. До тех пор, пока в его жизни не появилась Кира. Да и сейчас, с ней, он чувствовал себя ландскнехтом в пылающем городе.
Он вдруг заспешил. Должно быть, не мог насладиться тем, что они опять вместе и что все происходит наяву. Что с ним она, его удивительная фея, а не кто-то из тех сексапильных девиц, охотниц за чем угодно, кроме него самого. Голова кружилась, он едва почувствовал, что жена нетерпеливо стаскивает с него рубаху. Прикосновение ее прохладных ладоней сегодня почему-то обжигало, дарило самое странное из когда-либо приходивших к нему ощущений. Ему отчего-то показалось, что, если она перестанет его касаться, он сразу умрет. Он даже застонал, когда девушка попыталась отнять руки от его груди.
– Ты что? – спросила Кира шепотом. – Я сделала что-то неправильно? Тебе неприятно? Может быть, мне лучше остановиться?..
– Глупенькая, если ты остановишься, я просто умру!
Кира улыбнулась. Она порадовалась тому, что он смог увидеть в этой улыбке и радость, и даже гордость. Понял, вернее, почувствовал, что в это мгновение власть полностью перешла к ней и она об этом знает.
– Чего ты хочешь, родной мой?
– Тебя. Только не останавливайся, я весь сейчас твой.
«Ни за что. Я точно не остановлюсь. И никто меня не сможет остановить. Ты весь мой!» Кира не понимала, но чувствовала, как действуют на мужа ее прикосновения, слышала, как тяжко и больно начинает биться сердце, стоит ей просто прикоснуться к его телу. А уж о том, чтобы не касаться, и речи быть не могло. Тогда бы сразу умерла и она сама.
