Это, разумеется, не его вина: муравей, присланный Пимом, перевернул всё вверх дном. Но судя по лицу Хоуп, объяснять это бесполезно. Она всё равно скажет, что муравей не мог с нуля устроить такой хаос, и будет права.

— Мы же не будем тратить вечер на игру в боулинг? — Скотт поднимает бровь, глядя, как она примеривается к кеглям, что до сих пор стоят на полу.

— Отчего же, — Хоуп кидает на него лукавый взгляд и наклоняется, чтобы сделать бросок.

Скотт не может отвести глаз от её стройной фигуры и сглатывает.

— Хоуп, ты же знаешь, что ты сейчас делаешь, верно?

Все кегли падают, снесённые точным ударом.

— Теперь твоя очередь, — она игнорирует его вопрос и отходит в сторону, покачивая бёдрами. Скотт моргает. Сглатывает ещё раз.

— Если я собью все, мне полагается приз, идёт?

Она кивает и, скрестив руки на груди, ждёт его броска. Скотт столько раз оттачивал меткость, убивая время, что не имеет права сейчас промахнуться. И вообще, он же супергерой, в конце концов. Он сделал Кросса. Он сражался наравне с Кэпом. Он помог вернуть Джанет. Он до чёртиков крут, и докажет это.

— Упс, — говорит Хоуп. — Мимо.

— Нечестно! — возмущается Скотт. — Это из-за отвлекающего манёвра!

— Какой ещё отвлекающий манёвр?

— Ты.

Хоуп смеётся и подходит, легонько взъерошивает его волосы.

— Не расстраивайся, повезёт в следующий раз. — Он хочет возразить, что следующего раза может и не быть, но осекается, потому что Хоуп склоняется совсем близко и шепчет ему на ухо: — А вот я сбила все, так что приз — мой.

Скотт не успевает спросить, какой именно — в следующий миг она уже целует его, горячо и отчаянно. И поцелуй выдаёт её с головой: она тоже очень боится, что следующего раза не будет. Она не хочет, чтобы Скотт пострадал. Он прижимает её крепче, втягивает носом её запах, проводит ладонью по щеке и заправляет за ухо прядь — всё, как и мечталось.

— Ты же будешь меня ждать, что бы ни случилось?

— Конечно, нет! — в его глазах наверняка заметно промелькнувшее разочарование, и Хоуп с улыбкой продолжает: — Если ты не вернёшься, я отправлюсь следом и разнесу там всё до кванта, пока не вытащу тебя обратно. Обещаю.

Он смотрит на неё с плохо скрываемым восхищением.

Они целуются снова, ещё не зная, что случится с ними завтра.

========== Сила и слабость (Кэрол и Йон-Рогг) ==========

Удар.

Я так горжусь тобой.

Ещё удар. И ещё.

Так горжусь тобой.

Боли от ударов Кэрол почти не чувствует, но монотонное избиение груши помогает хоть немного отрешиться от мыслей. Или не помогает, если начистоту. Йон-Рогг сказал, что гордится — почему, чтоб его, сказал только тогда, когда эти слова уже не принесли радости, а резанули хуже любого лезвия? Она всегда с остервенением тренировалась под его началом, выкладывалась на все сто, она так хотела услышать, что чего-то стоит. Она так хотела быть для него лучшей.

Зачем что-то доказывать?

Конечно, сначала Кэрол — тогда Верс — считала, что старается на благо Империи Крии. Она будет борцом, идеальным, несокрушимым. Именно поэтому нужно тренироваться целыми днями и ночами. И только многим позже она поняла, что в мыслях на первом месте он, Йон-Рогг. Он побуждал её совершенствоваться. Ведь это его она никак не могла победить, не применяя суперсилу, это он изводил её вечным недовольством результатами, это к нему она тянулась за помощью, просыпаясь от кошмаров. Покровитель и наставник. Наверное, друг. И ещё…

Но тогдашняя Кэрол пресекала на корню дурацкие сердечные порывы. Как ни странно, это было не так уж сложно, пока он оставался рядом. А теперь она молотит грушу, которую Мария уже давным-давно забросила, молотит с такой силой, словно хочет разбить костяшки пальцев в кровь. Потому что внутри что-то прорвало, когда ей пришлось с ним распрощаться. Его больше нет рядом, и сдерживать чувства нет необходимости. Но Кэрол они не нравятся, эти чувства, и она хочет их обуздать.

Кэрол злится на себя за то, что не убила Йон-Рогга. Это было бы справедливо, он заслужил. Но у неё не хватило духу — он даже здесь не проиграл. Флеркен раздери, один его взгляд — и у неё всё внутри перевернулось. Её счастье, что этот взгляд был последним, и перед расставанием Йон-Рогг не сказал больше ни слова. Вот только совершенно немыслимые янтарные глаза до сих пор её преследуют. Кэрол пытается убедить себя в том, что у всех крии они такие — необычные по сравнению с человеческими, — но всё бесполезно.

Йон-Рогга не вытравить, он словно въелся под кожу. Кэрол нервно усмехается, вспомнив, что так оно и есть. Общая кровь — не стоит недооценивать мощь этих невидимых уз. Йон-Рогг не раз говорил ей, что она не имеет права разочаровать его, потому что их объединяет кровь. Он поверил в неё, подарил свои силы, и теперь течёт по её жилам, как бы Кэрол ни хотелось избавиться от всего, что их связывало.

Скруллы готовятся к отлёту, и ей предстоит лететь вместе с ними. Груз прошлого лучше на борт не брать — такое прошлое только давит, разъедает душу, потому что оказалось ложью. Нужно помнить Марию, Монику. Фьюри, Коулсона — почему бы и нет. Но Йон-Рогг…

Кэрол рычит, кулак снова впечатывается в грушу.

Вот только даже если она разнесёт эту грушу в хлам — сработает ли?

Кэрол замирает. Слушает, как учащённо колотится сердце. И всё так же пульсирует кровь — его кровь. Она всегда будет внутри, равно как в памяти навсегда останется его взгляд.

Так с кем Кэрол сейчас сражается?

Она каждый раз поднималась, сколько бы ни падала. Рано или поздно она всё-таки смогла бы выбить из себя воспоминания о Йон-Рогге. Он ведь учил её бороться со слабостями, сдерживать эмоции. Он хотел, чтобы она была сильной.

Но чёрта с два она будет делать то, что он хотел.

Ударов больше не слышно. Кэрол опускает руки, размеренно дыша.

Слабости… Даже у самого сильного человека они должны быть. И одну свою она знает наверняка.

========== Шесть лет (Кэрол и Йон-Рогг) ==========

Люди называют такое манипуляцией.

Но Йон-Рогг знает, что это не так. Да, он умеет добиваться нужной реакции, умеет вкладывать в голову нужные мысли, но действует искренне, исходя из того, что считает справедливым и единственно верным.

Они прошли большой путь. Пусть крии живут дольше, чем обитатели С-53, но и для него эти шесть лет были немалым сроком. Шесть лет рука об руку с Верс. Они начали с того, что он едва не убил её — и правда убил бы не моргнув глазом, — а пришли к тому, что… Он снова должен противостоять ей. Только её сила настолько превосходит его собственную, и приходится…

— Давай по-честному, без этих пушек.

…хорошо, пусть это манипуляция, но Йон-Роггу жизненно необходимо выиграть время.

Однако Верс больше не играет по его правилам.

***

Минн-Эрва едва заметно морщится, разглядывая их непрошенный трофей. Она неплохо умеет скрывать чувства, но Йон-Рогг всё равно улавливает отголосок пренебрежения в её взгляде.

— Тебе не нравится то, что ты видишь?

— Всё было бы проще, если бы мы заполучили энергию ядра в чистом виде. Без… примесей.

Он улыбается краешком рта. То, что Минн-Эрва назвала примесью, сейчас лежит на операционном столе, и Йон-Рогг вот-вот поделится своей драгоценной кровью с этой девушкой. Он уверен в своём решении и, в отличие от соратников, ни малейшего пренебрежения не испытывает. Перед его глазами до сих пор стоит её отчаянно-решительное лицо, её молниеносный рывок и выстрел — лишь бы выполнить волю наставницы, лишь бы не дать ему заполучить ядро. Нет, Йон-Роггу совсем не кажется, что эта представительница С-53 — ничтожество.

***

— Кто я?

— Нам ничего не известно о твоём прошлом, Верс.

— Но вы же можете… Ваши технологии позволяют…

— Наши технологии. Ты — одна из нас, я уже столько раз твердил это тебе.

Верс поджимает губы. И продолжает допрашивать, потому что любые попытки увести её от темы неизменно терпят крах. Йон-Роггу это нравится. Упорная, несгибаемая, настойчивая — она и правда походит на лучших воительниц крии. С одним дополнением: с человечностью. Острословит, смеётся невпопад, вспыхивает, если задеть — без всякой выдержки. Улыбается не холодной, выверенной улыбкой, а глазами.