Они пришли вдвоём. Джеральд и Томас остались дома, мужчины расклеивали объявления, что в особняк требуются слуги, разбирали вещи, открывали окна и знакомились с соседями. Констанция и её «приёмный сын» стояли на набережной у белого, мраморного, резного забора и смотрели вдаль. Океан успокаивал их, навевал мечты, внушал надежду, что всё будет хорошо.

— Какой он красивый… — прошептал Адриан. — Спасибо вам, что привели меня сюда…

— Сыночек, спасибо тебе, что пошёл со мной! — улыбаясь, быстро прервала его она, так как боялась, что сейчас юноша назовёт её госпожой, и кто-то услышит.

— Уууух! — внезапно раздался чей-то крик и, оглядевшись, Конни и её пасынок увидели какого-то парня, взобравшегося на перила забора. — Эх, красотища-то какая! И пусть я буду дебилом, если его воды красивее глаз моей мамочки! — мамочка, ростом под два метра и худющая, как усик котёнка, стояла рядом. — Эх, не быть мне дебилом, не разбирающимся в женской красоте!

— Ш-ш-ш-ш, ты чего орёшь? — сказала ему «мамочка», вовсе не растроганная его словами и поведением. — На нас же люди смотрят! А-ну, слезай сейчас же! Позор какой!

Раздался всеобщий хохот. Адриан засмеялся, и Конни была готова отдать в благодарность за его смех этому парню, так любящему свою маму, всё, что угодно. Но её приёмный сын быстро замолчал. Она обняла его под предлогом, что хочет сказать что-то тихо:

— Вот, что творит!

Но тот не нашёлся что ответить.

Они прогулочным шагом пошли по набережной. Солнце постепенно клонилось к закату. Конни и Адриан провели тут почти весь день. Он был счастлив, счастлив ещё и оттого, что не приходится пересекаться с господином, которого по-прежнему боялся, а леди была счастлива, потому что в глазах приёмного сына светилось тихое, робкое счастье, и причина этого была ей не столь важна.

Небо окрасилось пурпуром заката. На океанской глади появилась дорожка от заходящего солнца.

— Смотри, как красиво, — сказала Конни и снова подвела его к заборчику. — Дневное светило заходит за горизонт, и скоро оно совсем скроется.

— Как в легенде о Гиппокампе, — отозвался Адриан.

— Это что за легенда?

— Старинная, грустная история. Мне рассказала ее когда-то леди Фелиция.

— Когда ты был маленьким?

— Да…

— Расскажи мне её. О чем она?

Ей хотелось, чтобы пасынок чаще говорил с ней, а ни замыкался в себе.

— Да нет, — он покраснел. — Какой из меня рассказчик?

— Рассказывай! — засмеялась она. — Я, что, буду ждать Фелицию, чтобы её попросить, если ты знаешь?

— Хорошо… Гиппокамп — воевода в глубинах океана. У него одна половина тела лошади, другая — рыбий хвост. Леди Фелиция звала его конём-русалкой. У каждого Гиппокампа есть возлюбленная, Золотая Рыба, и он без устали следует за ней, далеко за горизонт, но не может догнать её. И они никогда не встретятся, а конь-русалка будет плыть за ней до последнего вздоха, до самой смерти… Его тело упадёт на дно, а Золотая Рыба будет всё так же уплывать от других Гиппокампов. И никто её не догонит, потому что она — это дорожка от заходящего солнца на волнах океана.

— Как грустно…

— Простите, пожалуйста! — услышали они вдруг женский голос и, взглянув направо, увидели незнакомую белокурую девушку. — Вас заслушаешься! — сказала она Адриану. — Позвольте подарить вам цветочек за такой красивый рассказ! — и протянула ему розу.

— Нет, что вы? Не стоит, — смутился он.

— Возьмите! Что вам стоит? Это же подарок!

И Адриан принял её розу, не желая расстраивать девушку.

— Спасибо большое…

— Вам спасибо! И простите, что я подслушала, не удержалась — очень интересно!

— Мне очень приятно, что вам понравилось, как я рассказывал, но это не сам сочинил.

— Я поняла, — улыбнулась она ласково-ласково. — Я слышала, как вы сказали. Но всё равно вы, наверное, очень талантливый писатель.

— Спасибо большое за такой лестный комплимент, но нет, я не писатель.

— А кто вы? Я раньше вас никогда не видела. Я тут каждый день хожу, торгую цветами. Кого часто видишь, узнаёшь уже, даже здороваться начинаешь, хотя имени даже не знаешь.

— Мы только недавно, после долгого отсутствия, вернулись в своё поместье, — ответила за него Конни и взяла его под руку. — Но мы отсюда, просто долго не жили здесь. Уже темнеет. Пошли, сынок! Приятно было познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулась девушка.

Они уже уходили, как вдруг она окликнула его:

— Подожди!

И он невольно обернулся. Девушка улыбнулась:

— Позволь хотя бы узнать твоё имя!

И красавец-раб застыл, не зная, что ему делать.

— Ну, представься… — тихо прошептала Конни так, чтобы продавщица цветов не услышала.

— Адриан!

— Адриан! Какое красивое имя! А я — Вивьен!

— Очень приятно!

— Мне тоже! Может, ещё встретимся! До свидания, Адриан!

«Мать» и «сын» покинули набережную и вскоре уже шли по элитной улице

особняков к своему дому.

— Какая невоспитанная девица! — сказала вдруг Конни.

— Почему? — удивился юноша.

— Самой знакомиться с молодым человеком, дарить ему цветы…

— Но она хотела, наверное… Не знаю, что она хотела.

Констанция рассмеялась и приобняла его на ходу:

— Ты ей понравился!

— Да нет. Быть такого не может!

— Почему? — на этот раз удивилась она.

— Потому что видно, кто я…

— Не видно! И если бы даже было видно, то я бы всё равно не стеснялась… А она тебе? Понравилась?

— Как девушка? — улыбнулся он. — Нет…

— Почему?

— Потому что… потому что… я люблю другую…

Конни даже приостановилась.

— Как так? Кто она?

— Я готов идти за ней за горизонт, но не могу.

— Почему?

Но он не знал, что ей ответить, и уже пожалел, что вообще сказал о ней.

— Потому что…я недостоин её.

— Брось ты! Это она, наверняка, тебя недостойна!

— Нет… Её достоин только принц.

— Да кто же это?

— Простите, пожалуйста, но я не могу сказать. И это…это безответно.

Констанция отстала от него с расспросами, хотя ей было любопытно и немного…обидно. «Только я обрела сына, как тут же невестушка выискалась!» — думала женщина, по-матерински ревнуя его. Перебирая в уме всех девушек, ей и в голову не могло почему-то прийти, что это, возможно, Геральдина или Эйлин. В итоге Конни пришла к выводу, что Адриан увидел любимую дома у сэра Чарльза, либо и вовсе придумал.

— Подожди, — неожиданно остановилась она, — мы с тобой мимо дома нашего прошли. Пошли обратно… — но сама не сдвинулась с места.

Конни посмотрела ему в глаза, откинула локон с его лица и тихо произнесла:

— Что же с тобой случилось? Что ты скрываешь от меня?

— Мне нечего скрывать, — дрожащим и тихим голосом ответил юноша. — Вы всё про меня знаете, моя госпожа.

Интуитивно Констанция ему не поверила, хотя разумом понимала, что лгать ему не зачем. «Может, он в меня влюбился? Да нет, бред какой!»

— Пошли, — она взяла его за руку и повела домой.

Домой…

Прошло несколько недель. Они обжились, привыкли. Хотя Констанция и Джеральд и раньше сюда приезжали, но это было давно. Новые соседи, никого из старых, и это очень хорошо. Наняли слуг. Новый садовник успел привести в порядок небольшой парк у дома. Адриану было запрещено говорить, что он раб, запрещено было обращаться к хозяевам «хозяева» или «господа», даже стараться… не говорить с ними не на «вы», а на «ты», от чего юноша был просто в шоке. Игра продолжалась! И когда она кончится, неизвестно.

Констанция успела завести себе подружек. Джеральд ни с кем не познакомился, Адриан подавно, только с девушкой Вивьен, да и с той они больше не виделись. Иногда хозяйка смеялась, мол, все головы на тебя сворачивают, а одна даже сама познакомиться подошла и розу подарила. И она была права: многие прохожие оглядывались ему вслед, потому что тот был очень красивым, а юноша думал, потому что все догадывались, кто он. Всякий раз Адриан испытывал такие угрызения совести, что трудно описать! Ему казалось, что хозяева позорятся из-за него.