— Запомни, убожество, если ещё раз ты или твоя шобла хоть подумает о нападении на полицию, то война будет обеспечена, — произнёс шеф. — И победителем из этой бойни тебе не выйти.

Белый волк и раньше не отличался умом и сообразительностью. А в частности — спокойствием и тактической дипломатией. И несмотря на это, ему каким-то образом удалось вырваться в высшие чины криминального мира, хотя обычно таких лиц даже в личную охрану босса не берут. Но этот волк был исключением. И это качество проявило себя в кабинете шефа полиции.

Встав с кресла, он залез на стол и собирался накинуться на шефа, но тот, помимо офисной грозности, обладал быстрой реакцией и крепостью пальцев, отчего органайзер в его лапах стал на время оружием — и вновь с окровавленной меховой губой волка откинуло в сторону. Однако тот не собирался сдаваться: не разобрав, кто перед ним, он накинулся на Кита и, имея преимущество в росте, повалил его на пол и резким движением когтя оставил кровавый след на его большом ухе. Кит хоть и не обладал большим телом, но привычная для баситин быстрая реакция и сообразительность в стрессовых и опасных ситуациях перевесили чашу весов в его сторону. И волк, схватившись за пах, жалобно и пискляво завыл. Пользуясь моментом, Кит огрел по морде бандита кожаной перчаткой с шипами и отправил его в нокаут сильным ударом нижней лапой в солнечное сплетение.

Всё произошло за незначительные доли секунды. Со стороны казалось, что пространство-время было замедлено, кроме как бандита, Кита и шефа, которые смогли среагировать в такой момент. Другой сотрудник, лис, и волки-спецназовцы не могли ничего сделать: если открыть огонь, то пули бы могли попасть не только в бандита, но и в Кита — оставалось только ждать или, как это сделал один спецназовец, подбежать к ним и оттащить озверевшего преступника в сторону и там нейтрализовать его.

Спецназ оттащил волка и, как мусорный мешок, его положили у отопительных труб и приковали наручниками. Лис, новоиспечённый напарник, подбежал к Киту и помог ему подняться. В целом, Кит очень легко отделался: лишь кровь струилась по большому уху, окропив мех на нём. Он отряхнулся и, когда сделал шаг, чуть не упал и приземлился на кресло.

— Джон, живо за медсестрой! — Рявкнул шеф и, когда лис выбежал из кабинета и побежал в сторону медпункта, спросил у баситина: — С головой как? Сильно пришиб?

— Ох, голова больше от его ужасного запаха кружится, чем от удара, — ответил Кит, прижав ладонь к уху.

— На, приложи хоть что-нибудь к уху.

Он достал из папки, которой огрел волка, листок бумаги и дал баситину. Тот сложил его несколько раз и прижал к месту ранения. Белоснежная бумага вмиг стала багряной.

— Ну, а вы что, олухи? — обратился шеф спецназовцам. — Не могли подойти и вмазать по голове прикладом?

— Извините, шеф, — сказал один из них.

— Извините, — буркнул шеф. — Хорошо, что всё хорошо обошлось. Ладно, что стрелять не додумались.

— Да ладно вам собачиться, — произнёс Кит, осмотрев всех. — Всё нормально же.

— Нормально, — передразнил его тигр. — Я уже со счёта сбился, когда твоя жёнушка Натани заходила ко мне и требовала перевести тебя в куда более безопасное место.

«Чёрт, — подумал Кит. — Она до сих пор не оставляет попыток! Ну сколько можно: сказал же, что не уйду, а она ни в какую…».

— Не слушайте её, — сказал баситин. — Она просто беспокоится.

— Я знаю, Кайзер, я знаю, — дав ему ещё два сложенных листка, ответил шеф. — Поэтому и не перевожу тебя: старая школа мне ещё нужна.

Вскоре пришла медсестра и, перевязав рану Киту, ушла обратно. Вскоре он пришёл в норму, но, несмотря на нормальное самочувствие, шеф отправил его домой, сказав, что отчёт пусть напишет дома. Когда дверца закрылась и Кит с перевязанным ухом скрылся из виду, шеф встал с кресла и, подойдя к дышащему телу волка, приказал спецназовцам:

— Облить его холодной водой и оставить в заброшенных гаражах. Если проснётся и начнёт нести пургу о мести, проучите хорошенько, чтобы всякий мусор в голову не лез.

Пока шеф говорил со спецназовцами, Кит, собирая папку, услышал обоими ушами, хоть одно из них и было повреждено, как одна из сотрудниц оживлённо говорила с кем-то по телефону. Подойдя к ней, он понял, что она трещит о произошедшем инциденте в кабинете шефа и о ране Кита. Дальше дознаваться не пришлось: она говорила с Натани.

— У него всё ухо разрезано! — Воскликнула она, как вдруг послышались гудки в телефоне, и, посмотрев на лапу, увидела, что это был сам Кит, но вместо смущения и стыда удивилась: — Ты что?

— Ты что? Ты что? — повторил её слова он, но уже с недовольством. — Кэтрин, я, наверное, не посмотрю, что женатый баситин, и изнасилую тебя прямо на рабочем месте, чтобы неповадно было слухи распускать! Какое, к чёрту, «всё ухо разрезано»?

Дальше ругаться с Кэтрин, гибридом барса и ещё кем-то из псовых не было толку. Главное — сейчас дозвониться до самой Натани и объяснить, что её подруга из бывшего отдела имеет чересчур длинный язык. Однако в телефоне только и слышались лишь протяжные гудки.

— Чёрт! — выругался Кит. — Только бы она не ехала сюда.

— Может, просто линия занята? — проговорила Кэтрин.

— Спасибо тебе, Кэтрин, — иронизировал баситин. — Благодаря тебе и твоему длинному языку моя жена теперь едет ко мне, чтобы в лишний раз удостовериться, что всё со мной в порядке. Она и так в последнее время вся на нервах из-за моих ранений и госпитализаций, так ты ещё тут воду мутишь.

Однако в течение часа волчица не прибыла в отделение, чем облегчила своего мужа. Он со спокойной душой вернулся домой и дописал отчёт, затем выпил стакан виски и дожидался возвращения жены с работы.

***

В часу седьмом домой вернулась и Натани. Она не проявила того удивления, что обычно происходило в те моменты, когда Кит оказывался либо перевязанным, либо перевязанным и лежачим на койке в больнице. Волчица положила пакеты с продуктами на пол и прошла дальше по коридору, где ожидал её Кит, упёршись спиной о стену.

— Привет, дорогая, — сказал он.

— Привет, — они обнялись, и когда она увидела перевязанное ухо мужа, спросила: — С тобой всё нормально? Ухо не так сильно повреждено, как Кэтрин говорила.

— Да не слушай эту балаболку, — при мыслях об этой кошке с длинным языком у Кита зачесались лапы. — Просто царапина.

Натани хотела возмутиться по поводу слов Кита, но упёршийся в грудь нос мужа не дал этого сделать. Он уткнулся в большую мягкую грудь волчицы и стал вдыхать приятный аромат леса.

— Дорогой, нам надо поговорить, — она отошла на шаг назад.

— Милая, я не буду переводиться оттуда, — пробурчал Кит.

— Ох, — вздохнула она и показала на диван. — Пойдём присядем: говорить мы будем долго.

Они присели. Некоторое время супруги молча смотрели друг на друга. Напряжение в комнате увеличивалось с каждой секундой, но не было таким, как в кабинете шефа, хоть неудобство оно и причиняло, отчего хотелось побыстрее закончить разговор или попросту не начинать его, отложив на долгий ящик, а потом вновь заговорить об этом, когда Кит получит очередное ранение.

Первой разговор начала Натани, как инициатор:

— Дорогой, слушай: я знаю, что ты сильно прижился к такому образу жизни. Да, я тоже раньше была твоим напарником, пока не перевелась в бумажный отдел к другим женщинам, потому что я уже не та, что была раньше. Ты продолжаешь находиться в отделе уголовного розыска. И ранения стал получать чаще, чем раньше. Я не могу с уверенностью сказать, из-за чего это случается: может, раньше я лучше всех прикрывала тебе спину, а может, ты уже тоже теряешь хватку. Вспомни, сколько нам уже лет?

— На что ты намекаешь? — уточнил Кит. — Я ещё могу дать фору новичкам из отдела.

— Ещё можешь, — согласилась Натани. — Но я говорю не о здоровье, а о последующих… делах.

Она запнулась и замолчала, не зная способов, как преподнести Киту то, что пора задумываться о потомстве. Кит смотрел на неё и не мог понять, что именно хочет донести до него его жена. Так они и вновь замолкли на минуту: Натани пыталась подобрать слова, а Кит — расшифровать загадку своей жены.