Ему же, как назло, не хотелось выделять деньги на «трендовую» одежду от дизайнеров «с именами», он в упор не понимал, зачем шьют френчи с эффектом «старения», будто молью побитые, почему «в сезоне все» цепляют к джинсам причудливо декорированные подтяжки, и еще – как Игорь ни силился, он не научился отличать эспадрильи от мокасин.
Что предложить жене взамен – мотоцикл? Надоевшая игрушка, несолидно. Романтика на ночной крыше с бутербродами и телескопом? Пары раз хватило. Книги, поездки, дети, в конце концов? Все перечеркивалось в глазах любимой француженки необратимой «деградацией» мужа. Он не дал ей того, что она желала, и она крепилась, сколько могла! Чего же еще? В такие моменты всегда кому-то больно, оттягивать финал не имеет смысла.
Лана беспощадно права. Он проспал ее мечты и, уж если начистоту, – занял чужое место подле женщины, на которую имелся бойкий спрос, ведь кроме романтики и минимального достатка не мог похвастаться тягой к сигарам и светским извращениям – не дорос.
Или… Или все не совсем так?
Как же хочется, чтобы порвалось, так порвалось: сразу одним махом, с черно-белым послевкусием, с фотокарточками на память, где актерская труппа в костюмах негодяев и героев – согласно сценарию, без всякой отсебятины и импровизации! Чтобы все объяснялось с полувзгляда, с полуслова. Циничная бездушная красотка, арлекин и печальный преданный рыцарь. Там еще с десяток лиц на втором плане наберется.
Однако только ли цинизм заставил жену уйти?
Она состояла в попечительском совете при фонде своего отца. Участвовала в мероприятиях вроде посещения детских домов, на одно из которых попал Кремов. Тогда у них уже возникали трения, тем более неудивительным вышел скандал, устроенный Ланой после благотворительного вечера в доме сирот-инвалидов. Игорь допустил ошибку, согласившись сопровождать ее туда, он нарушил правило Нервов, а может, и несколько сразу, окунувшись с головой в море боли и разочарования. Он поплыл, расклеился.
Дети с различными дефектами, в глазах которых застыли щемящая тоска и безнадежность. Такие маленькие – с такими проблемами. Люди из фонда, толкающие речи с трибуны на камеры. Жена рядом со своим расчетливым родителем, приковавшая восхищенные взгляды девочек, обреченных никогда не стать здоровыми. Рассуждения присутствующих о росте пожертвований и оборудовании комфортных комнат для сирот.
Те готовы сбежать из самых навороченных комнат, от самых дорогих игрушек к папе и маме, которые бы их любили. Но об этом не говорят солидные гости, против этого воспитатели, не желающие терять работу. Дети обречены на комфортные комнаты. Игорь тихонько заговорил с маленьким мальчиком с больной ногой и сам не заметил, как оказался в центре внимания малышей. Они принялись выкладывать взрослому, готовому их по-настоящему понять, все, что скопилось внутри. Игорь гладил их волосы, целовал щеки и лбы, детвора оккупировала его колени, дергала за полы пиджака, и он каждого из них слышал! Возникла неловкая ситуация с благотворителями, малолетняя часть «массовки» покинула кадр, постановка зашаталась, и возмутителю спокойствия нужно было бы остановиться, но он уже не мог. Ему вдруг стало тепло-тепло, светлая тоска разлилась в груди, чувствовалось, как маленькие души накрепко привязывались к его душе. Он не замечал пунцовых воспитателей, силившихся «утихомирить» детвору, растерянных операторов, разводящих руками, колючих взглядов тестя и его партнеров.
Дома Лана выплеснула негодование:
– Я не узнаю тебя, Игорь! Что это было? Какой конфуз! Мне стыдно перед папой и мсье Лярошем, это заслуженные люди. Сцена с детьми сломала замысел трогательного вечера! Ладно, твое хулиганство еще можно простить, если б не причины, вызвавшие его. Я выходила замуж за уверенного в себе, сильного мужчину, а оказалось, что ты до слабости сентиментален! И это суть Нервов?! Я тоже люблю детей, но не принимаю все так близко к сердцу, понимаешь? Нельзя помочь всем. Ты же погибнешь, пропуская все через сердце! А я? На меня у тебя похоже не осталось и капли любви, раз ты так позоришь жену!
Выходит, рыцарь тоже эгоист, да еще и слабак. Вот уже на фотокарточке его образ не однозначно положителен. Драматургия усложняется, сюжет закручивается.
К черту все.
Игорь вздохнул от болезненных воспоминаний, а в голове снова вспыхнул вопрос: «Понимает ли Ястреб, что стремится к тому, что сейчас ненавидит?» – но тревога почти сразу же прошла. Игорь доверился надежде: «Он достаточно силен, чтобы найти правильный рецепт! Он прирожденный лидер». Нерв твердо решил своими способностями и умениями оберегать Матвея, помогать ему, даже ценой приведения баланса к серьезному перекосу в пассив.
Глава 25
Из утилизированных записей Максима Кремова. Южные рудники, Мегаполис.
«День 3.
Плохие новости – пропали первые страницы дневника. Наверняка охрана вышмонала тумбочку, а старший надзиратель Джонсон, мразь, не умеющая читать, даже не удосужился вникнуть и сжег мою писанину. Более гнусных типов, чем Джонс, Иванов и Субботин, мне не доводилось видеть никогда. Вернее, может, и доводилось, но в иных условиях, когда гнусность не лезла наружу. Здесь же все можно, у шахтеров нет прав, мы скот, поэтому надзиратели отрываются по полной.
Если б знал я, что так закончу, ни за что не пошел бы в шахту.
Катастрофа на Солнечном застала нашу семью врасплох, впрочем, как и остальные семьи. Город жил себе нормальной жизнью – и вдруг рвануло. Хорошо, что ты был маленьким и тебе не запомнилась тотальная паника, охватившая людей! В момент из многих повылазило столько звериного, что вчерашних соседей стало не узнать, – рвали глотки друг другу, как собаки. Дрались на посадке в турбопланы, дрались за сухпайки, дрались, в конце концов, здесь, в изгнании, за статус лояльности. Мне кажется, вспыхнувшее в людях остервенение сразу перешло в хроническую фазу, способность понимать ближнего испарилась подчистую. Даже на кордоне, когда ужасы катастрофы остались далеко позади, мы так и не пришли в себя. Кто-то принялся яростно отрицать принадлежность к ДОТу, кто-то показушно радовался „переменам“, кто-то зарабатывал очки, изобличая эту показушность. Оказалось, в Солнечном жилось весьма худо и давно нужно было разгромить ДОТ, приземлить „Аврору“, а обделенным горожанам раздать по персональному автомобилю из перегонки ребиса никак не ниже седьмого уровня! Седьмого, сынок! НПО „Синтез“ из седьмого уровня получало сырье для мостов, дирижаблей и аэродуг, а тут какие-то автомобили!
Мы с мамой сумели спасти тебя и спастись сами. Некоторое время наша семья провела на кордоне, как раз хватило времени отдышаться. Затем улыбчивые крепкие ребята, говорившие только по-английски, пригласили бывших шахтеров из Солнечного на южные рудники. Я решил рискнуть и присоединиться к набору, хоть в шахте никогда не работал. Все равно кордон не обещал никаких перспектив, а в Мегаполис еще не пускали. Думал, заработаю и заберу вас с мамой в Защекинск, который вскорости обещал засверкать новыми домами и проспектами – специально для переселенцев.
Вышло все куда хуже. Довольно быстро мы превратились в рабов, и, по правде говоря, затея с рудниками попахивает простым истреблением неудачников вроде меня. Мы не вписывались в реалии жизни улыбчивых крепких рекрутеров.
Теперь не выбраться. Лешка умер. Его утащили могильщики, наверняка, где-то на заколоченном ящике один из них черной краской выводит „А. Огурцов“, чтоб утром, не затрачиваясь на формальности, быстро закопать покойника. Мой кашель не прогрессирует, организм сопротивляется».
Глава 26
К девятилетию Женьки дед приготовил подарок. После очередного похода в общежитие они не стали надолго задерживаться у дяди Миши и направились не на свалку, а в районный парк аттракционов. Харитоныч откладывал из пенсии на взятку докторам, чтобы вернуть внуку статус инвалида, но сорвался, решив потратить часть накоплений на праздник.
