— О, мой дорогой, конечно.

— Я хотел бы, чтобы ты купила шторы и электрошокер.

— Шторы и электрошокер? — переспросила женщина, закусив нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку. — Интересный вечер понедельника вы себе запланировали, босс. Но я не осуждаю. Чёрт, возьмите ещё взбитые сливки, и будет ситуация прямо как у меня дома по ночам.

— Не умничай. Просто, пожалуйста, купи это.

— Шторы какого цвета? И какой длины?

— Не знаю. До пола и нейтрального цвета? Я не был внутри квартиры, поэтому не могу сказать точно.

— Так это своего рода шторы-сюрприз?

— И электрошокер-сюрприз.

— Боже мой, боже мой. Ваши романтические ухаживания уже не те, что прежде.

— С ними всё в порядке, но спасибо, что беспокоишься, — прошипел я сквозь стиснутые зубы.

— Как скажешь, Ромео, — выходя из кабинета, бросила Лиза через плечо.

Погрузившись в работу, я попытался отвлечься от мыслей о Кэт. Но постоянно возвращался ко вчерашним событиям: как она ворвалась обратно в мою жизнь, словно неподатливая, прекрасная вьюга. И её согласие на ужин ещё не означало, что я прощён. Хотя надежда определённо есть. Но когда дело доходит до наших с ней договорённостей, у меня связаны руки.

Как бы я хотел закинуть её на плечо и отнести в свою пещеру, но прекрасно понимал, что это плохая идея. Кэт, вероятно, убила бы меня моей собственной дубинкой и скормила бы волкам.

Нет. Я сказал, что буду ей другом, и намерен сдержать обещание. За пятнадцать минут до начала обеда этот друг оставил работу и с бумажным пакетом в руках направился в центр к институту моды, отправив Кэт сообщение с вопросом о её местонахождении.

Кэт: «Я дома. Собираюсь пообедать, а к двум часам мне нужно быть в институте».

Я: «Хочешь, составлю компанию?»

Кэт: «Ты действительно это вытерпишь? Я слышала, что воздух на этой стороне не такой свежий».

Я усмехнулся.

Я: «Ладно, острячка. Буду где-то через полчаса».

Сделав несколько пересадок, я вышел из метро и направился к китайскому ресторану, изучая улицы вокруг. У района Бед-Стай имелась плохая репутация, это было ясно видно по металлическим решёткам на окнах жилых домов и предприятий. Хотя я был более чем уверен, что Кэт в состоянии о себе позаботиться. Её инстинкт защитить себя всё ещё был силен. Однако мне хотелось сделать всё возможное, чтобы оградить Кэт от боли и хотя бы частично искупить свои грехи перед ней. В глубине души я всё ещё считал, что она принадлежит мне. Когда я приблизился к ресторану, Кэт вышла из боковой двери в домашней одежде и с волосами, собранными наверх в свободный неряшливый пучок. В таком виде она была похожа на типичную студентку.

— Вижу, ты купила шторы, — сказал я, глядя на белое полотно, виднеющееся в её окне. Когда я попытался поцеловать её в щёку, Кэт увернулась.

— Это просто лист, который я прикрепила к стене.

— Спасибо, что послушала меня.

— Пожалуйста. Но не всё вращается вокруг тебя.

Кэт закатила глаза, и прежде чем она сумела отреагировать, я наклонился и быстро чмокнул её в щёку.

— Зато вокруг тебя — да.

Кэт дёрнулась, и я подарил ей дерзкую улыбку.

Я последовал за ней в ресторан, в котором явно отсутствовал администратор, рассаживающий посетителей. Мы подошли к ближайшему круглому столу с красной виниловой скатертью. Я пододвинул стул для Кэт, однако она села на другой, стоящий рядом. Пусть я и рассердил её, но всё равно уселся рядом с ней, проигнорировав много свободных мест за столом.

— Если ты подвинешься, я подвинусь вместе с тобой, — предупредил я, наслаждаясь той маленькой войной, которую мы вели.

— Ты отвратителен, знаешь это?

Я пожал плечами.

— Да.

Она покачала головой и сосредоточила своё внимание на меню, но у неё не получилось скрыть намёк на улыбку на губах.

Сделав заказ, я снова сосредоточился на Кэт.

— Как прошёл первый учебный день?

Плечи Кэт резко опустились.

— Просто ужасно. Я опоздала на пять минут на первую пару, потому что зашла не в тот корпус. Не понимала много терминов, которыми бросался преподаватель, поэтому вынуждена была искать определения в конце учебника. А ещё какой-то придурок спросил меня, бездомная я или просто хипстер, — пожаловалась она и залилась краской.

— Скажи мне, как его зовут, и я с ним разберусь, — невозмутимо предложил я.

— Не надо. Он подлиза с ужасными идеями. Думаю, жизнь сама с ним разберётся.

— Ой, у меня для тебя кое-что есть! — сказал я, доставая бумажный пакет. Кэт взглянула на него с сомнением.

— Что это?

— Горящий мешок с дерьмом, — поддразнил я. — Просто возьми.

Она взяла пакет и заглянула внутрь.

— Фиолетовые шторы и электрошокер? — подняв бровь, спросила она. — Вы в Нью-Йорке точно знаете, как приветствовать людей.

— Тебе понадобится и то, и другое, если хочешь здесь жить, — усмехнулся я.

Кэт устремила на меня пристальный взгляд, пытаясь понять, серьёзен ли я.

— Так ты мне читаешь лекцию о том, как опасно жить в Бруклине? — прищурившись, спросила Кэт.

— Нет, но так я, по крайней мере, буду знать, что у тебя есть чем защититься. — Я взял электрошокер. — Знаю, это не глок[4], но хотя бы что-то.

Кэт усмехнулась.

— Что-то мне подсказывает, что ты не захочешь стоять перед этой штуковиной, насмехаясь надо мной и зная, что я могу ею воспользоваться.

— Вероятно, не захочу. Итак, ты собираешься пригласить меня к себе? — спросил я, подвинув ногу так, чтобы моё бедро касалось её ноги. Кэт напряглась, но ногу не убрала.

— Нет. — Она подскочила, когда у меня в кармане начал вибрировать телефон. — Какого чёрта…

Я улыбнулся, доставая гаджет.

— Это всего лишь мобильник. Но я рад, что ты так переживаешь. — Я хотел сбросить вызов, но передумал, когда увидел номер звонившего. — Минутку, мне нужно ответить, — произнёс я, встал и вышел на улицу.

— Могу я поговорить с Люком Харрингтоном? — спросил мужской голос на другом конце провода.

— Да, это я.

— Здравствуйте, меня зовут Гил Ментен. Я помощник мистера Куччо, генерального директора «Куччо Рекордс».

Я застыл. «Куччо Рекордс» — одна из старейших и самых престижных компаний в музыкальном бизнесе.

— Да?

— Мистер Куччо приносит свои извинения. Он впечатлён вашей демозаписью, но в настоящее время мы ищем немного другие таланты…

Я заставил своё тело оставаться неподвижным, чтобы женщина, наблюдавшая за мной через окно ресторана, не увидела, как мои плечи опустились от разочарования в то время, как Гил одаривал меня сомнительными комплиментами, которые по большому счёту ничего не значили. Под конец он просто извинился и попрощался. Кэт следила за мной, когда я возвращался за столик. Пока мы обедали, я был очень тихим.

— С тобой всё в порядке? — в итоге решилась спросить она.

Я коротко кивнул. Гордость — та ещё помеха честности. Ведь быть отвергнутым звукозаписывающей компанией — это одно, но увидеть жалость на лице Кэт — совершенно другое.

5

КЭТ

Я шла по направлению к станции метро, переживая из-за того, что мне сказали в институте.

Парень в узких джинсах и фетровой шляпе опёрся локтями о мой рабочий стол и спросил:

— Ну, и какая у тебя история?

Я огляделась вокруг, чтобы убедиться, что он обращается ко мне.

— Моя история?

Он указал на моё тело.

— Вот это всё, — пояснил он. — Ты напоминаешь одного из тех наркоманов в средней школе, что играют в сокс на лужайке.

Только когда я откинулась назад, чтобы выслушать оскорбления в свой адрес, он продолжил:

— Это ретро. Добавь шотландку[5], и ты полностью вольёшься в начало девяностых.

Я всё ещё не могла понять смысл его слов, поэтому просто закрыла рот и, пожав плечами, попыталась сделать вид, что я слишком крута, чтобы меня волновали его слова.

Я думала о произошедшем всю дорогу домой. За две станции до своей остановки, я наконец решила, что он сделал мне сомнительный комплимент, и вышла. Остановившись посреди тротуара, я уставилась на своё отражение в витрине. Старые кеды, потёртые на швах мешковатые джинсы, безразмерная толстовка — я всегда носила подобную одежду, и мне в ней было комфортно. Мой внешний вид говорил о том, что мне на всё плевать. Тем не менее, голос в моей голове говорил о том, что я — ходячая реклама своих навыков как дизайнера. Но сможет ли кто-нибудь воспринимать меня всерьёз в мире высокой моды, если я одеваюсь как наркоман десять лет назад?