Так много книг! Кому-то другому хватило бы их на месяц. Другому — может быть, но только не ей. Джуд будет читать днём и вечером, глотать книги по ночам, пока не спит (а у неё почти всё время бессонница), и утром, прежде чем позавтракать. Джуд будет уделять чтению так много времени, что станут болеть глаза.
Мисс Кноуп, милая женщина, добродушно улыбается. Она, может быть, считает её странной, несмотря на то, что Уилл всё объяснил. Возможно, списывает её жажду познать элементарное, то, что известно любому ребёнку, не аварией и последующей амнезией, а каким-нибудь другим заболеванием, вроде умственной отсталости. Джуд предполагает, что хоть раз, но мисс Кноуп задумывалась об этом. А, может, она действительно симпатизирует ей. Для женщины, у которой не сложилось с семьей, милый взрослый ребёнок, какой сейчас стала Джуд, наверное, очень интересен.
— Конечно можно, Джуди, — говорит мисс Кноуп, — вы — наш лучший читатель. Знаете, ни один ребёнок не читает так много. Вы хоть спать не забывайте, пожалуйста.
— Я сплю, мисс Кноуп, спасибо — кивает Джуд, хотя это лишь отчасти правда: она иногда дремлет в кресле, набросив пуховый платок на плечи, или на диване, свернувшись клубочком. В своей постели, испытывая огромную неловкость перед Уиллом, она спит очень редко. А иногда и вовсе кажется, что она не нуждается во сне.
Приветливая библиотекарь возвращает улыбку и вносит данные книг в её электронную карту.
— Приятного вам чтения. «Приключения Шерлока Холмса» вам должны понравится, Джуд.
— Думаете?
— О да, — уверено кивает мисс Кноуп, — это самый гениальный выдуманный ум Англии. А, может, и всего мира. Кстати, вы знаете, что сама Её величество королева Виктория просила Конан-Дойля продолжать писать истории о великом сыщике? Вот как народ любил Шерлока.
— Забавно — улыбается Джуд, изумленная такой популярностью. — Должно быть, этот Шерлок — весьма интересный тип. С него, пожалуй, и начну. Благодарю вас.
— До скорой встречи.
Джуд оборачивается у двери, чтобы помахать мисс Кноуп. Та машет ей в ответ.
К Уиллу она бежит почти счастливая, с радостной улыбкой на лице. Он ждёт её, постукивает пальцами по рулю, неспешно разглядывает проходящих по улице людей. В библиотеку заходит какая-то женщина с дочкой и Джуд, хоть они и не знакомы, улыбается. Малышка с мамой улыбаются в ответ.
— Ну что? — спрашивает Уилл, когда она буквально запрыгивает на сиденье рядом. — Выбрала книги?
— Угу, — кивает Джуд, — вот, смотри.
Он неторопливо рассматривает каждую книгу, по очереди. Листает страницы, щурится, чтобы присмотреться получше к иллюстрациям, и даже нюхает запах бумаги и кофе, которым они пропитаны.
— Хороший выбор, милая, — с улыбкой говорит он, наконец, и кладёт книги рядом с другим пакетом, как она и предполагала, стоящем на заднем сиденье, — я очень любил «Шерлока Холмса» в юности. Однажды даже оделся им на утренник. Только меня почти никто не узнал. Все спрашивали, кто я сегодня.
Джуд улыбается. Она с трудом представляет Уилла, большого, высокого, ребёнком, хоть он и показывал ей фотографию. Он гладит её по руке теплыми пальцами. Джуд не очень приятно, она не любит, когда он к ней прикасается. Но сейчас она терпит, напоминая себе, что так правильно, и что она должна всего лишь потерпеть пару минут.
— Надеюсь, милая, ты не хочешь съездить в парк, чтобы набрать книг ещё и в домиках? Это хорошая идея, книги останутся у нас дома, но у тебя их пятнадцать, прочти сперва эти.
Джуд ёрзает. Ей не нравится, что он отговаривает.
— Я думала, мы туда поедем.
— Пятнадцать книг, Джуд — мягко напоминает он.
— Мне этого вряд ли даже на месяц хватит, — пытается мягко возразить она, — а у тебя постоянно работа. До парка ехать пару минут всего, и мы можем пообедать в кафе, где заказывали молочные коктейли в прошлом месяце, помнишь?
Конечно, он помнит. Но всё равно мотает головой. Он с ней опять не согласен.
— Нет, Джуд. Прости, но нет. Хватит книг. Прочти эти сперва. Растягивай чтение, в конце концов. А то так все книги в мире перечитаешь, и что дальше? Станешь писать свои?
— Отличная идея, кстати, — с энтузиазмом произносит она, — ты знаешь, что покойный дедушка Донны писал сказки? Может, и мне попробовать?
— И о чём писать будешь? — на его лице медленно проступает улыбка.
Она задумалась. Пожимает плечами. Тепло улыбается.
— О том, как, когда жаришь яичницу, не спалить целый квартал?
Он смеётся, запрокинув голову на сиденье. Джуд тоже улыбается, но ей почему-то неловко. Она хочет оказаться как можно дольше от него. Уилл чужой ей. Проходит время, дни то медленно тянутся, то летят, будто безумные, а она всё ещё ничего не может о нём вспомнить. И по-прежнему, совершенно ничего к нему не чувствует. Один только холод внутри, и съедающее всё до крупиц равнодушие.
Когда он берёт её за руку, Джуд снова чувствует неловкость. С трудом сдерживает себя, чтобы не освободиться. Чтобы перестать крутиться, а вести себя как можно более естественно.
— Ну, — улыбается Уилл, и глаза его лучатся, — сейчас-то ты делаешь яичницу гораздо лучше, Джуди. Ты молодец.
— Ага, — не без гордости кивает она, — сейчас я сжигаю только сковородку. Я молодец. Я огромный молодец. Чемпионка.
Он тихо смеётся, заводит авто, сосредоточено смотрит вперёд. Они едут домой.
Джуд домой не хочется. Там неуютно и холодно. Ей говорят, что это пройдет. Доктор Харрис, психоаналитик, утверждает, что она привыкнет, нужно время. Доктор Уилс, невролог, говорит, что это временно, нужно только ещё немного подождать. Джуд им почти уже не верит. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Уилл привёз её сюда, разбитую, слабую, прыгающую на одной ноге, таскающую после аварии вторую. Он привёз и сказал ей: «Добро пожаловать домой, милая Джуди!». Но она до сих пор ничего к этому дому не чувствует. Не хозяйка она там. И не хочет быть хозяйкой.
«Это не твой дом, Доктор. Ты знаешь, что не твой. Ты знаешь, что твой дом — вся Вселенная. Ты знаешь, что у тебя нет дома»
О, нет. Опять этот старик насилует её голову. Он, видно, никогда не заткнется.
Джуд вздыхает и сердито сопит. Одна из причин, почему она так одержима чтением, глотает книги запоем — то, что несносный Доктор затыкается, пока она читает. И, хоть Джуд буквально слышит его дыхание, он сопит и внимательно читает вместе с ней.
Уилл ведёт, внимательный и аккуратный, а Джуд устало глядит в окно, но ничего перед собой не видит. Она снова где-то далеко, её сознание отключается, убегает от неё.
Наверное, она бы уснула сейчас, но они уже приехали. Джуд выходит из авто, жадно затягивается воздухом, чувствуя, как он курсирует по лёгким, и аккуратно, крадучись, входит внутрь. Уилл раскладывает её книги на столе, а потом приходит в коридор, помогая ей снять верхнюю одежду.
— Ты голоден? — спрашивает она, едва они оказались в кухне.
— Да, есть немного.
— Я могу отварить клёцки. Или поджарить тосты.
— Можно и то, и другое, милая, — улыбнувшись, отвечает Уилл, — но я сам. Отдохни лучше. Ты немного сонная.
О, нет. Ей нужно чем-то себя занять. Это — её единственная возможность подумать о происходящем. Попробовать разобраться в бардаке, что творится в её жизни.
— Я сама, Уилл. Я хочу попробовать сама.
— Ты уверена? — он взволнован.
— Да, — кивает Джуд, — духовкой я пользоваться умею. К тому же, если что, поможешь. Если мне всё ещё понадобится помощь. Надеюсь, что нет.
— Хорошо.
Они по очереди моют руки. Уилл садится за своё привычное место, во главе стола, а Джуд начинает почти бегать по кухне, метушится, и повторять про себя алгоритм действий: достать клёцки из холодильника, достать кастрюлю, налить воды, посолить воду, бросить туда немного клёцек, включить печку, поставить кастрюлю на огонь, взять хлебцы, включить тостер, бросить хлебцы в тостер, закрыть машинку, ждать. Как ужасно теперь работает её память. Обо всём нужно себе напоминать. И только напоминания о том, что они с Уиллом с самого детства вместе и любят друг друга, ни черта не срабатывают.
