— Я ненавижу Доктора, Гарри, — выдыхает она, наконец, — я думаю, что он монстр. Он сводит меня с ума. Не знаю, что будет, если я ему проиграю.

Гарри нежно касается губами её губ и гладит по влажной от слёз щеке.

— Я тоже его ненавижу, Джуд. Он отнимает тебя у меня. Он ублюдок.

Она кивает. Да, теперь в этом сомнений не осталось. Ей нужно бежать не от Гарри, что скрутился калачиком рядом с нею, а спасаться от Доктора, который рвёт на куски её голову, сердце, эмоции, путает её мысли.

Они с Гарри крепко держатся за руки. Джуд нравится, что его кожа мягкая, тёплая. Она иногда проводит по его пальцам своими, стараясь запомнить, какой он, когда касаешься его.

— Ты всё ещё плачешь, Джуд, — мягко говорит он, свободной рукой вытирая слёзы с её ресниц, — не надо. Всё уже хорошо. Доктор ушёл в свою пещеру.

— Он просто затаился, Гарри, — она отчаянно всхлипывает. — Я хочу, чтобы он навсегда убрался из моей памяти и моих мыслей.

— Да, я тоже.

Он кусает губы. Кажется, она его взволновала. Он всегда кусает губы, когда нервничает. Джуд проводит пальцам по его губам, и, когда он слегка прикусывает его, улыбается. Потом гладит его по щеке, на которой настойчиво пробивается щетина.

— Доктор уйдёт? Как считаешь?

— Только если ты сама захочешь его полностью отпустить, Джуд, — он сонно вздыхает, — на это, определенно, нужно время.

— Я хочу — с воодушевлением отвечает Джуд, — очень.

— Значит, он исчезнет. Я бы тоже хотел этого.

Он целует её в висок, в мокрые волосы, в веки, аккуратно дует на ресницы. Джуд тихо смеется, обнимая его за шею.

— Я расскажу Уиллу о нас. Снова.

Она ждёт, когда Гарри станет возмущаться. Или снова скажет, что это не лучшая идея. Но он молчит и спокойно смотрит на неё, даже с интересом.

— Не трогай его память. Не прикасайся к его чипу в этот раз. Пожалуйста. Я прошу тебя. Так больше продолжаться не может. Я только с каждым днём всё больше убеждаюсь, что он, хоть и замечательный парень, но чужой для меня человек. Он не заслуживает того, чтобы ему лгали. Он не должен жить с человеком, который его не любит.

Она делает паузу, ожидая реакции. Гарри снова молчит.

— Пожалуйста, не стирай его воспоминания об этом, Гарри. Прошу тебя.

Кажется, он задумался, морщит лоб. Потом кивает:

— Ладно, детка. Хорошо. Я не трону его чип и не собираюсь стирать его воспоминания больше. Обещаю. Но тогда и ты пообещай мне кое-что.

— Что?

— Ты расскажешь всё Уиллу, когда я тебя об этом попрошу.

— То есть, мне ждать ещё целую вечность? — недовольно спрашивает Джуд, почти сердясь. Он снова играет в эти свои игры времени.

— Нет. Это будет недолго. Обещаю. Ты быстро восстанавливаешься, Джуд. И, когда память вернётся, я хочу, чтобы ты точно была уверена, что хочешь ему сказать.

— Я хочу сделать это уже сейчас, Гарри, — горячо возражает она, — мне не нужно ждать, пока моя память восстановится полностью, чтобы понимать, что я люблю тебя. И хочу быть с тобой, не с Уиллом.

— Я не уверен, что это навсегда.

Ей снова страшно.

— О чём ты говоришь?

— О том, что ты, возможно, не захочешь меня видеть, когда вспомнишь всё.

О Боги, опять. Джуд вздыхает. Прижимается к нему, крепко-крепко, целует нос, глаза, волосы, совсем как он целовал её пару минут назад.

— Я люблю тебя, Гарри. Я понимаю тебя. Я тебя чувствую. И не думаю, что перестану, когда всё вспомню, наконец. Что бы мы оба не наделали. Что бы не произошло между нами.

Он не в силах подавить вздох, и, кажется, смотрит в стену.

Джуд поднимается с постели. Встаёт.

— Куда ты?

— Я хочу пиццы и пива. Тебе тоже нужно поесть.

— Не очень голоден.

— Верю, — кивает она, — но есть надо.

— Ладно.

Он порезал пиццу, так что, ей остается лишь разложить по тарелкам, взять нож и, прихватив банки пива, притащить всё на постель.

Она так и делает, но внезапно зацепившийся за край стола взгляд, находит нечто интересное. Диск. Джуд берет его в руки, пристально разглядывает.

— О, мультики! — восторженно выдыхает она. — У тебя есть мультики.

Кажется, ей хочется пищать и прыгать, словно маленькому ребёнку.

— Да, — кивает он, — «Том и Джерри». Классика того, как нужно бегать и убегать друг от друга.

— Они что, почти как мы, что ли? — подозрительно прищурившись, спрашивает Джуд.

— Вроде того, — с улыбкой отвечает Гарри, кажется, найдя такое сравнение забавным, — но даже им далеко до наших бегов без правил. Мы в этом деле чемпионы.

— Давай смотреть! — подпрыгнув, просит Джуд. — Мне интересно! Я совсем не помню, что есть такой мультик. Недавно я посмотрела «Мышиного сыщика», и мне не понравилось. Главные герои какие-то психи.

Снова он ухмыляется. Вот и поди, разберись, что эта ухмылка значит.

Джуд это не нравится, но выразить как-либо своё недовольство она не может. Не успевает. Схватив её в охапку, Гарри бросает её на кровать и звонко чмокает в нос.

— Обожаю твой этот носик.

— О Боги, — вздыхает Джуд, театрально закатывая глаза, — что же ты к моему носу пристал? Такое чувство, что только его во мне и любишь.

Это планировалось быть шуткой, после которой она покажет ему язык, а он треснет её по заднице. Они много раз так делали. Но нет. Гарри напрягся, замер на ней, глядит прямо в душу, и тихо, едва слышно, что приходится напрячься, шепчет:

— Я всю тебя люблю. Каждую клетку.

Джуд проводит ладонью по седине на его висках.

— Да, я знаю.

Он расстроен. Чёртова дура, опять наговорила глупостей.

Гарри встаёт, ставит диск в проигрыватель (Уилл называет их старомодными и уже точно бы выбросил из дому, если бы не адская потребность Джуд смотреть разные фильмы, всё подряд), и возвращается к ней. Чтобы он не сердился и больше не думал о грустном, Джуд двинется к нему ближе и, положив голову на острое плечо, наблюдает за тем, что происходит на экране.

Одна серия, вторая. Они неспешно едят пиццу (он съел больше, а говорил, что не голоден), запивая иногда пивом. Время от времени хрустят чипсами. Они солёные и не очень вкусные.

— Чёрт, — Джуд, которая отчаянно всматривалась в экран всё это время, мотает головой, — этот Джерри настоящий садист. С виду милый маленький мышонок, который, вроде как, за выживание борется, но внутри… Он же бедного Тома задавит однажды. И будет при этом злорадно пищать.

Гарри смотрит на неё с таким пристальным вниманием, окидывает таким изучающим взглядом, что Джуд даже не по себе становится. С застрявшим в горле чипсом она начинает ерзать по кровати.

— Што? — посмотрев на него и закашлявшись, спрашивает.

— Просто смотрю. Мне почему-то казалось, что тебе Джерри понравится. Он ведь действительно пытается выжить, не быть съеденным наглым котом.

— Да, но опускается до такой жестокости, которая бедному Тому и не снилась, кажется, — морщится Джуд, испытывая почти физическое отвращение к этому ужасному мышонку, — тоже мне, жертва. Такой сам весь мир разрушит, и будет говорить, что у него не было выбора.