— Ты всё вспомнишь, и без моей помощи.

— Не уверена.

— Абсолютно точно.

Он допивает вино и отодвигает стакан.

— Пойдём потанцуем?

Ясно. Разговор окончен. Хорошо, хоть сейчас не убегает.

Джуд соглашается, кивая. Он берёт её за руку с мягкостью и щемящей нежностью, она восторженно выдыхает. Всё внутри замерло, будто в ожидании. Чего? Хотела бы она сама знать.

Живая музыка. Они танцуют медленно, двигаясь под плавные ритмы саксофона. Джуд закрыла глаза, прижимается к Гарри щекой, а он же, напротив, сосредоточен, осторожно обнял её за талию, и ведёт.

— Это очень плохо, что я не повелеваю временем, — улыбаясь, шепчет она, — всё на свете отдала бы, чтобы остановить это мгновение. Остаться в нём вечно.

Он вздыхает, отчего-то грустно. Джуд ласково целует его в висок.

Больше они не возвращаются к столику. Она берёт сумочку, он просит счёт, и, едва его приносят, кладёт в книжонку несколько крупных купюр. Берёт её за руку, второй обвивая за талию, и уводит в холл. Помогает надеть пальто, целуя в плечо.

— Простите, сэр, мисс, — запыхавшийся худенький мальчонка-официант (наверняка, школьник или выпускник) настигает их у самого выхода, — вы не доплатили сто долларов. Вот, пожалуйста.

Он протягивает счёт.

— Это какое-то недоразумение, — улыбается Джуд, отчего-то испытав жуткую неловкость, — дайте посмотреть.

— Мы всё оплатили, — мягко отстранив её, Гарри выходит вперёд, — пересчитайте внимательно.

Он смотрит, словно коршун, не отводя взгляд, пока официант пересчитывает, и заливается краской.

— Простите, — запинаясь, он отступает, — вышла действительно ошибка.

Джуд хочет возразить, но Гарри буквально силой тащит её к выходу.

— Гипноз, Гарри? — возмущается она, пока они идут к машине. — Серьезно? Почему ты не доплатил?

— Потому что устрицы были отвратительными. Я взял моральную компенсацию.

— Но ты почти к ним не притронулся!

— Именно так. То, что я попробовал, было ужасно. И вообще, я жульничаю. Чтобы ты больше не спрашивала, откуда у меня деньги на все эти дорогие вещи и рестораны.

Он садится за руль, пока она возмущенно смотрит на него, сердито сопя. Сто чёртовых долларов — как это мелко! Она чувствует себя подростком, укравшим жвачку из супер-маркета, но терзающимся вселенским чувством вины.

Но на Гарри невозможно долго сердиться. Уже через несколько минут, когда пыл остыл, она кладёт ладонь ему на ногу, чуть выше колена, и смотрит в окно. Он же сосредоточен на дороге, внимательно глядит вперед. Он — отличный водитель. Куда ей, раздолбайке. Она только месяц, как снова начала водить, но постоянно боится врезаться в дерево или въехать в столб. И, кажись, она была такой же до аварии. Видно, не вышло из неё хорошего водителя.

Она не без интереса смотрит в окно. На город медленно наступает мгла. И, хотя она предпочитает утро, вечерний закат всё-таки потрясающе прекрасен.

— Гарри, — решившись, наконец, робко спрашивает она, — если мы вместе с самого детства, почему у нас до сих пор ничего не вышло? В смысле… мы любовники, но нечто большее — почему не получается?

— Ты всегда убегала, Джуд, — аккуратно свернув налево, отвечает он, — бежала от меня.

— Но ведь от тебя невозможно убежать — упрямясь, не желая верить в то, что она — такая идиотка, качает головой Джуд.

— Ты права, — на его губах появляется самодовольная улыбка, — я бежал за тобой. И так целую вечность. Наши отношения — эта вечная игра в догонялки. Ну, или бесконечный забег. Выбирай любой вариант — не ошибёшься.

Джуд судорожно вздыхает. Идиотка. Какая же она идиотка.

«Это не я убегала, Доктор. Это всегда был ты».

Голос рвёт голову на куски и чешется эхом в ушах.

— Кто такая Мисси, Гарри? — спрашивает она, сама подпрыгнув, испугавшись вопроса, а, быть может, ответа на него. — Тебе что-нибудь о ней известно?

Она замечает, как сильно он сжимает руль. Кажется, снова напрягся.

— Твоя подруга. Она любила тебя, но ты её оттолкнула.

— Да? — кажется, она раскрыла рот. Наверняка, выглядит сейчас, как идиотка. Хорошо, что он так зациклен на дороге, что не видит её. — Но мне же не нравятся женщины, вроде бы.

— Эта — исключение. Она не может не нравится.

— И что же не так?

— Ты испугалась, видимо. Я не знаю. Её просто не стало рядом с тобой в какой-то миг. Ты всегда боялась серьезных отношений.

— Потому что я — идиотка.

— Да — он деловито кивает.

Это, вроде бы, должна быть шутка, но нет. Но Джуд не злится. Она чувствует, она знает — столько боли ему причинила, что он имеет полное право так о ней думать, и говорить ей об этом в лицо.

Она подавлена и они больше не разговаривают. Он останавливается у ворот её дома.

— Ну вот, — он улыбается и аккуратно касается губами её щеки, — я привёз тебя домой. Отдыхай. Послезавтра увидимся.

— Но я думала, — она вдруг хочет плакать, скулить, точно брошенный щенок, — ты останешься. Уилл на смене, будет только утром. Не уходи.

— Он и так долбит тебя рассказами об измене. Ты действительно думаешь, что я могу остаться?

— Ты сам стёр моё признание.

Вздохнув, она смотрит на свои руки. Она всё ещё злится на него из-за этого, но сейчас не подходящий момент, чтобы вспоминать.

— Останься, Гарри. Прошу. Мне плевать, что подумает Уилл, соседи, целый чёртов мир. Не уходи от меня. Не убегай.

Он откидывает голову на сиденье, закрывает глаза, выпуская из лёгких воздух, как человек, глубоко уставший и измотанный.

Джуд проводит ладонью по его щеке.

— Я бежала, и я тебе верю. Я была идиоткой. Не знаю, по каким причинам. Но больше я бежать не хочу. Я хочу быть с тобой, Гарри. Не оставляй меня.

Он окидывает её долгим, внимательным взглядом. Джуд кажется, будто он её изучает, открывает заново.

— Ладно, Джуд, — кивает он, взяв её за руку, — хорошо. Но утром я уйду. Мы не можем проводить вместе всё время.

Она бы поспорила, но и споры сейчас ох как не вовремя, потому молча кивает.

Выходят из машины. Он ставит машину на сигнализацию, ворча, что у их дома дурацкая парковка, и она тащит его внутрь. Обнимает, едва они оказываются в комнате и снимают верхнюю одежду.

Он стоит, укутав ладонями её талию, и Джуд отчего-то кажется, что он потерян. А ещё — боится. Интересно, чего? Может быть, она не одна, кто боится собственных чувств?

— Я приготовлю кофе — говорит Джуд, наконец.

— Ладно.

Он садится за стол, следя, как она метушится у плиты. Миллионы вопросом крутятся в её голове, но, после того, что сталось с её памятью, Джуд боится делать два дела одновременно. Потому расспросы продолжает, уже когда кофе подан, и они сидят напротив друг друга, обжигая им горло, и смотрят друг другу в глаза.

— Где я могу найти Мисси? Если бы я нашла её, может, мне было бы проще всё вспомнить. Или хоть какую-то часть — задумавшись, она снова ерошит волосы, и снова не сразу понимает, что делает это.

— Не знаю. Я не знаю, где она, и, кажется, ты тоже. Вы расстались и она решила уехать. Вот и всё.

Гарри делает несколько мелких глотков и смотрит в окно, на вечернюю мглу.

— Может, стоит поискать её в соцсетях?

— Я не знаю её фамилии.

— Я, кажется, тоже. Помню её образ, голос, во что она одевалась. А фамилия в голову даже не приходит. Где она теперь, интересно знать?

Он нервно дёргает плечом. Едва не выливает на себя кофе.

— Осторожно! — Джуд кричит и не сразу поняла, что вскочила, испугавшись.

— Кажется, я устал, Джуд — помявшись, говорит он, — схожу в душ. Хочешь со мной?

— Ты знаешь ответ — отвечает она и, улыбнувшись, берёт его за руку.