к чему повёл вас Ленин

– настанет коммунизм.

Железный ж механизм,

любого совершенства,

построить мир блаженства

помочь не в состоянье,

и только лишь сознанье,

когда не будет каст,

его всем людям даст.

Не будет жертв, мучителей»,

– тут, подмигнув учителю,

хлебнув глоточек чаю,

добавил: «Всё, кончаю

морочить вам ребяток,

добавлю лишь, достаток,

нам всем, не обходим,

но кроется за ним

стремление к богатству,

оно и рушит братство,

рознит людей и ссорит,

приносит многим горе».

Тут Света не сдержалась:

«А я помочь пыталась

сокровища достать,

чтоб людям их раздать,

чтоб все богаты были,

и счастливо чтоб жили.

Я что, свершала грех?»

Раздался дружный смех.

Ребята рассмеялись,

они не догадались,

о чём она сказала.

И Света тогда стала

рассказывать свой сон,

и что был странным он,

и что причастен даже,

вполне, к её пропаже.

Потом она сказала:

«Сегодня я узнала

в лесу скалу с пещеркой,

и надо бы с проверкой

сходить теперь в ущелье.

Но я не ставлю целью

сокровища найти.

Мне нужно лишь пойти

и посмотреть ту дверь,

ведь даже и теперь

путь к ней найду туда,

я быстро, без труда».

Но возразил учитель.

«Я риска не любитель.

Скажу: на днях в ущелье

склон был разрушен селью,

и там теперь опасно,

и рисковать напрасно,

чтобы проверить сон,

я против», – сказал он -

«и вам всем запрещаю.

Сейчас же, выпив чаю,

почтенные ребятки,

все быстро спать в палатки;

работы завтра много.

А к вам, служитель бога,

ещё есть предложенье -

мне, с полным уваженьем,

хотелось бы поспорить.

Я не любитель вторить

теориям других,

когда я вижу в них

какой-то недостаток.

Уложим спать ребяток,

за чаем посидим,

ещё поговорим».

8

Уж поздним было время,

и молодое племя

в постели улеглось,

а Свете не спалось.

Катился ветер с гор,

и доносился спор.

Учитель утверждал:

«Я многих людей знал,

таких, что чтили веру,

и вот при том, во первых:

прожили в нищете,

не дав волю мечте,

а во вторых – способности,

из-за излишней робости,

в себе не поразвили,

талант свой погубили,

принизив его меру.

Слепая в бога вера

прогрессу угрожает,

людей всех принижает,

в них тормозит активность».

«Снижает агрессивность», -

добавил тут монах.

«Однако будит страх»,-

вновь возразил учитель,

– «Бог душ людских целитель,

а личность принижает,

и сильно подавляет

уверенность в себе,

что сам, в своей судьбе,

ты должен быть творцом».

«Однако налицо

мы видим другой факт.

К примеру, скажу так»:

-монах тут вставил снова,

себе, беря вновь, слово,

– «Теперь кругом мундиры,

и правят командиры.

Судьба всех – в их руках;

и в людях другой страх:

не за грехи пред богом,

а то, что стал залогом

чиновничьей машины,

и то, что в ней бессильным

становится добро.

А всё её нутро

стремительно гниёт,

и жить всем не даёт

по совести, свободно,

а только как угодно,

стоящим сверх, чинам.

И не творец ты сам,

судьбы, как говорите,

а всюду, поглядите,

над вами бюрократ,

а выше партократ,

и вовсе не закон,

а то, что хочет он –

заевшийся чинуша.

Меня милок послушай:

ведь Бог, с своих небес,

не тормозит прогресс,

а сдерживает прыть,

чтоб люди могли быть

немного осмотрительней

в движении стремительном;

и чтоб в своих ошибках

не углублялись шибко,

чтоб меньше было горя».

И слушая, как спорят

в тиши, монах с учителем,

два истины любителя,

не всё в том понимая,

не всё воспринимая,

вдруг вспомнив отчий дом,

забылась Света сном.

9

Утро выдалось чудесным.

День сулил быть интересным.

Все с весельем и охотой

занялись своей работой.

Ну а Свету хитрый бес,

открыть тайну, манил в лес.

Нетерпение зудело.

И она уговорила

свою лучшую подругу,

чтоб зоологу в услугу,

половить пойти сверчков,

поискать новых жучков.

Перейдя у замка поле,

повела Светлана Олю,

со своею тайной целью,

всё сильней клоня к ущелью;

не спеша, ловя букашек,

под чудесную трель пташек,

туда, где был южный склон,

чтоб проверить там свой сон.

А когда уж близко было,

Оля вдруг сообразила,

куда Света держит путь,

и струхнула тут чуть-чуть:

«Нам учитель что сказал?

Что на днях там был обвал».

Но ответила ей Света:

«Мы проверим сейчас это.

Если только там опасно,

мы увидим это ясно,

и надеюсь, разберёмся,

коль пройти нельзя, вернёмся,

а возможность если будет,

результат тогда рассудит:

нужно ль было рисковать,

чтоб в ущелье побывать».

10

Снизу склон и впрямь осел,

натворив ужасных дел.

В средней части лишь немного,

унеся в обвал дорогу,

что должна была быть здесь;

и теперь нужно залезть

сразу выше, тут на входе,

ну а дальше будет вроде,

там пройти не так уж сложно.

И девчонки осторожно

вверх полезли над обвалом.

Попотеть пришлось не мало,

но залезли бес проблем,

и пошли уже затем,

вдоль обрыва, под стеной.

Здесь не встретив ни одной

сколь серьёзной бы, преграды,

лишь смотреть было не надо,

туда где всё обвалилось,

голова чтоб не кружилась.

Сколько здесь воды сошло,

сколько уж веков прошло,

сколько глыбищ в низ упало,

место Света всё ж узнала.

Как во сне, так и теперь,

видит вновь она ту дверь.

Низ завален, весь в камнях,

но как прежде шар в лучах

на тяжёлом чугуне,

наяву уж – не во сне,

в верхней части, не вредим,

и как будто светит им.

Смотрит Света, Оля скисла,

видя, как над ней нависла

угрожающе скала,

а в том сне она была

как-то менее ужасна

и казалась не опасной.

Но к двери она шагнула,

хоть давление скакнуло,

загудела голова,

зазвучали вновь слова:

«Откроет дверь решительность,

не сила, не внушительность,

не шустрость и проворство;

вторую дверь – упорство,

а третью только смелость».

И Свете не хотелось

здесь шанс свой упустить,

и дело погубить.

Не став на помощь звать,

взялась дверь разгребать.

А Оля испугалась,

со Светой не осталась,

за помощью пустилась,

и быстро с вида скрылась.

А тайною гонимая,

трудясь, как одержимая,

себе Света сказала:

«Зря Оля убежала.

Такой серьёзный случай».

Раскидывая кучу,

чуть ли не час с ней билась,

а дверь легко открылась.

11

Дохнуло подземельем.

И там, внутри, за дверью,

у стенки, в пучке света,

вдруг видит два скелета;

лежат, как братья, рядом.

Не в силах сдвинуть взгляда,

вошла в зал первый Света,

и смутно, в душе где-то,

уж чувствует она,

что в том её вина:

«Ведь с ними была здесь я,

хоть минули столетья,

всё в давнем прошлом было,

но я их погубила.

Их не вернёшь теперь».