Я вдохнула и скользнула по направлению к дракону.

Он представился мне неодолимой преградой, мощью ума и древности. От него «пахло» истинным знанием, абсолютным пониманием, но в то же время опасениями, ненавистью, безразличием. Он видел сны, по красоте с которыми мало что могло сравниться. Каждый его вдох насыщал литры крови, которую качало его могучее, выносливое сердце. В нем зародилась сила, подобно которой я не могла себе представить. Его крылья с легкостью переносили его всегда за пару взмахов, оставляя после себя терпкий аромат, след чужеродной магии, не похожей на «магию» в принципе.

Я скользнула вдоль его тела. Мышцы приводились в действие одной лишь силой мысли, желанием, возможностью. Я чувствовала, что дракон расслаблен, но все еще контролировал свое тело, готовый в любую секунду сорваться с места и сражаться. Я «проплыла» между его крыльев и коснулась невидимой рукой его морды. Дракон открыл глаза.

Я провалилась в бездну его желто-зеленых глаз, что пожирали меня, словно черная дыра. Я увидела леса, тронутые серебром; реки, красные от крови; стаю волков, бегущих вдоль хребта из выбеленных ветром и времени костей; вид с высоты драконьего полета и… рубиновый свод, под которым зарождалась клубящаяся тьма.

Дракон недовольно всхрапнул, выкидывая меня из своей головы. От неожиданности я растеряла остатки своего необычного легкого состояния и устремилась вниз, к своему неподвижному, замершему тельцу.

Когда сознание вернулось ко мне, я едва могла дышать. Но причиной этого не было перенесенное потрясение. А черный дух, объявший мои плечи призрачными руками. Фиолетовые глаза приближались с каждой секундой, я попыталась вырваться, но поняла, что совершенно не контролирую тело. Закричала — но ни звука не вырвалось из приоткрытого рта.

«Пожалуйста! Помоги!»

Единственная мысль. Заколотилось сердце, я повернулась к дракону.

Его уже не было в нише между камнями. Его пасть оскалена, сквозь черные зубы вырывался клуб пламени и дыма. Крылья сложены, но дракон подрагивал от готовности налететь на врага. Он зарычал, его рев был подобен раскату грома. Я мысленно съежилась, не желая привлекать излишнее внимание этого грозного и опасного существа.

Дух не обратил на дракона никакого внимания. Приблизил ко мне свою впалую пасть, лишенную зубов, и глухо засвистел. Мне показалось, что в этот момент я начала расставаться с чем-то очень важным для меня. Чем-то основополагающим, таким, что делает меня собой. Я предприняла еще одну попытку вырваться, но безуспешно. Теперь вся надежда на дракона.

Золотой соскользнул с уступа, нырнул вниз, словно в замедленной съемке. Перед тем как коснуться лапами земли, он раскрыл крылья и мгновение парил, затем перевернулся спиной вниз и за долю секунды смел врага несоизмеримой силой.

Его когти прошили мерцающее пространство, дух развел руками. Энергия вливалась в небольшой шар. Он тяжело сорвался с призрачной ладони, полетел прямиком в дракона. Я была в ужасе и в панике, но ничего не могла поделать. В защитном жесте я протянула руку, чтобы предупредить золотого. Он услышал, или мне только показалось, но шар едва задел его крыло, оставляя в нем небольшой ожог. Я вскрикнула.

Холодный воздух, влекомый взмахами гигантских крыльев, обдавал меня леденящей волной. Я потеряла сознание или… или нет?

Я вновь «парю». На этот раз отрешение далось проще простого. Какие слова говорил дракон, когда останавливал кровотечение?

Дракон тяжело приземлился. Из пасти вырвалась струя пламени, мгновенно сжегшая призрачного духа. Тот забился в агонии, вздымая руки к небу. А затем с громким хлопком исчез. Дракон отошел на шаг назад и победно зарычал. Затем его золотая чешуя опала блестящей пыльцой, и вот он уже выглядел вполне как человек. Я все еще скользила в воздухе, видела растерянность на его лице. Он подошел ближе и прислушался к моему дыханию. Зашевелил пальцами и произнес какую-то фразу.

Я медленно вернулась в тело.

Он тяжело дышал, когда я открыла глаза. Смотрел на меня с неподдельным интересом.

— Что ж, — признал он. — Ты все-таки сумела удивить меня.

— И чем же конкретно? — съязвила я, потирая ушибленный бок, а затем еще коленку и локоть.

Хотя язвить мне совершенно не хотелось. Скорее, поесть и еще немного поспать. Все-таки, как-никак, я не ела пару дней.

— Не растерялась, — пожал плечами дракон. — За какие-то полтора дня освоила мысленное общение. В последний раз я встречал ведьму твоих талантов, дай подумать… Никогда. На своем веку, лично. Но драконья память подсказывает мне, что такими способными были изумрудная, сапфировая и…

— Рубиновая? — подсказала я.

— Ты и есть рубиновая, — мгновенно нахохлился дракон и отошел от меня. — Я смотрю на тебя и не вижу ее. Но мне точно не следует об этом забывать.

— Ты ее ненавидишь потому, что она была могущественной или злой?

— Могущественной, — фыркнул дракон. — Могущественными были все Хранительницы Камней. Сами боги одарили их магией. Они… как Источник самой магии. Те, кто владел волшебством, скорее черпали из сил ведьм, чем создавали сами.

Он помолчал, повел плечами и сел. Не сводя с меня настороженно взгляда, дракон продолжил:

— Нет. Ее могущество меня никогда не… пугало. Меня тревожила ее жажда власти, жажда знаний, обладание которым зачастую ставило под угрозу само существование этого мира.

Я усмехнулась:

— Судя по всему, не тебя одного.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты говорил, что ее уничтожили. Раскололи ее Камень.

— Да, — дракон еще больше помрачнел. — Так оно и было. Ее слишком боялись. А потому, когда страх стал отчаянным, Рубиновую убили.

Я мягко улыбнулась.

— Но я не помню ничего о ней. И о том, какая она была.

— Или умело притворяешься, — прорычал дракон. — С рубиновой ведьмой никогда наверняка нельзя было быть уверенным в ее словах. Даже на языке магии она искусно лгала и избегала говорить всю правду.

— Но ведь ты ее никогда не знал лично. Только со слов кого-то. Как ты можешь быть уверен в своих убеждениях?

Дракон минуту непрерывно смотрел на меня, потом кривовато улыбнулся.

— Пожалуй, ты права. Я действительно не знал ее. Но память драконов говорит мне…

— А эта память никогда не бывает ошибочной?

— Нет, — дракон начинал злиться. — Она есть сосредоточение, эссенция всего того, что когда-либо знали мои предки.

— И что? Если один дракон вдруг, допустим, знал что-то неправильно и умер с этим знанием, знание стало частью этой твоей драконьей памяти и что дальше? Откуда ты узнаешь, истина это или искажение?

Нос дракона дернулся, и я поняла, что задела его за живое.

— Это не мое дело, — пошла я на попятный. — Но, может быть, хотя бы представишься? Меня, например, Ева зовут.

— Действительно, это не твое дело, — зарычал дракон. — Зовут меня Мааррх.

— Очень приятно.

Дракон сощурил глаза.

— Что тебе приятного?

— У нас так говорят, — поспешила объяснить я. — Когда знакомятся. Приятно познакомиться, очень приятно.

— Хм.

Дракон смотрел с любопытством. Потом пожал плечами, резко встал и прошел мимо меня. У самого края поляны он вдруг материализовал свои золотистые крылья и с помощью короткого взмаха взлетел на стену. Прошло несколько минут прежде, чем он спустился. Уже без крыльев, но с подносом, полным всякой снеди.

Не дожидаясь приглашения, словно невоспитанная девчонка, я накинулась на еду. Сочные бутерброды, куски хорошо прожаренного мяса, отварной картофель и суп в небольших плошках. На сладкое сухофрукты и легкий ароматный чай. Дракон с удивлением наблюдал, как я поедаю все, что было мне предложено, и улыбался отстранено, но добродушно.

— На твоем месте я бы не спешил, — посоветовал дракон.

Я подняла глаза на него.

— Прости… — промямлила я неуверенно. — Это очень вкусно! Я так давно не ела, ты себе не представляешь. Обычно я кладу себе перекус в сумку «на дорожку», но тогда…

И вдруг меня как молнией ударило. Спасаясь от призрака, я бросила там, наверху, в пещере свою сумку. А в сумке — книга. Та самая Книга!