Зловещая тишина и холод, подступавший ко мне, заставили меня поднять руку. Рубиновая энергия казалась мне тусклой, словно мертвой. Ворон тут же очутился возле меня и громко закаркал:

— Нет магии! Нет магии! Пустота не терпит вмешательства! Терпи!

Я опустила руку, затем натянула капюшон. Ворон шумно взмахивал крыльями, но этот звук почему-то сразу же угасал. Мы пересекли поле, и яркая звезда-путеводитель осталась далеко позади. Я не решалась обернуться, а когда обернулась, то вдруг обнаружила, что позади меня все поглотила тьма. Поежившись от дурного предчувствия, охватившего душу, я ускорилась и попыталась догнать Аркаара. Оказалось, что ворон и не улетал от меня, находясь все это время рядом со мной. Он сидел на моем плече, отчего я чувствовала груз многих тысячелетий страданий, боли, неопределенности и смерти. Аркаар то летел впереди, то оказывался на плече. Я запуталась и просто приняла его двойственность, его многообразие, его присутствие.

Мы сошли вниз по дороге. По ней шли застывшие фигуры крестьян и беженцев: наспех собранный на телегах скарб, полуголые детишки с палками, побитая собака с щенками, усталые быки и загнанные почти до смерти лошади. Обозы тянулись вдоль дороги, а между ними рыскали солдаты в кожаных доспехах с эмблемой: рука держит призрачное пламя. К их рукам были привязаны призраки. Существа единственные из всех обратили ко мне взгляды светящихся в Пустоте глаз. Но вместо ненависти увидела я в них боль, мольбу.

— Убей нас, освободи нас… — шептали они.

Аркаар каркнул, и они замолкли, сраженные его Волей. Мы же пошли вперед, а тьма пожирала за нами прошлое. Я шла бесконечно долго, следуя за огоньком. Разворачивались картины с застывшими фигурами, а затем исчезали одна за другой. Вдали некая гряда резко выросла серой тенью. С каждым шагом по направлению к ней она становилась все более четкой. Я увидела крепостные стены, но не такие высокие, как в Верригане. На каждом углу ее были возведены башни, на вершинах которых помещались самые огромные арбалеты, какие я когда-либо видела в своей жизни. Замершие фигуры стражников, охраняющие покой города за крепостными стенами, выглядели мрачно и устало. Главные ворота были подняты не до конца, и мне пришлось наклониться, чтобы пролезть в щель между деревянным настилом и кованной чугунной решеткой. Аркаар пролетел следом.

Мы очутились в небольшом, но очень шумном городе. Люди сновали туда-сюда с корзинами, наполненными яблоками, виноградом и персиками; с продолговатыми глиняными сосудами на плечах. Повозки, лошади, быки — все толклись на скромной, узкой улочке. Меж ними скользили дамы в богатых одеждах вместо со своими слугами; крупный мужчина пил пиво на пороге старой, но популярной таверны у самых ворот. Блестящие струи напитка застыли в причудливом виде, стекая с бороды выпивохи. Главная улица делилась на два рукава: узкий и широкий. Узкая улица вела налево и вниз, широкая же поднималась на холм, туда, где стояла крепость.

Словно коршун, крепость нависала над остальным городом. И если Хесстигроу помещался внутри Верригана и ничем не был от него отделен, то эта крепость буквально подавляла своей волей обитателей города. Она стояла на выгодном возвышении, со всех сторон была охвачена стенами. Через глубокий ров, в котором застыли причудливые хищные рыбы, вел мост. Аркаар указал мне на него крылом. Я ступила на дощатый пол и медленно вошла внутрь крепости. Стражники здесь выглядели иначе уже потому, что каждый из них был облачен в серые доспехи, на груди у каждого горели руны: наполненные энергией до самых краев, знаки, которые не относились к тирийскому языку, но вмещали едва ли меньше магии.

Дорога была устлана галькой. Главный двор оказался совсем небольшим. Черные мраморные лестницы перевернутой буквой «т» вели наверх. Я поднялась, дрожа от холода и стуча зубами. Кованые двери, ведущие внутрь замка, были изукрашены причудливой резьбой. Она казалась мне странно знакомой, словно это было воспоминание детства. Аркаар негромко каркнул, и дверь, лязгнув десятком задвижек, начала открываться.

Я проскользнула между створками и очутилась в просторном коридоре. На полу лежал мягкий ковер, на потолке тускло светилась хрустальная люстра. Впереди оказалась лестница, а по обе стороны от меня — двери. Множество дверей, инкрустированных драгоценными камнями. Тут были и жемчуг, и изумруды, и рубины, и сапфиры, и ониксы всяких расцветок. Возле каждой двери стояло по стражнику, молчаливому и не выражающему никаких эмоций.

Аркаар повел меня не наверх, а вниз. Под основной лестницей обнаружилась маленькая дверь, а за ней — еще один лестничный пролёт, только совсем узкий и, похоже, скользкий. Я пошатнулась, удерживая равновесие, и полезла вниз. Катакомбы совсем не были похожи на те, что существовали под Верриганом. Здесь было свежо и прохладно. Может, то было вездесущее проявление Пустоты, а может — и самих подземелий. Аркаар отпер дверь звуком своего голоса, и мы оказались внутри длинного коридора, щедро освещенного магическими камнями, излучавшими невыносимо яркий (даже для Пустоты) свет. Мне пришлось прикрыть глаза рукой, как вдруг ворон каркнул что было мочи:

— Запоминай! Запоминай!

Мы дважды свернули налево, прошли четыре поворота строго прямо и в конце завернули за правый угол. Дверь, за которым таилось то, ради чего меня и привел сюда Аркаар, была магически зачарована. Мне хватило одного взгляда на нее, чтобы понять это. Еще несколько месяцев тому назад я ни за что на свете не смогла бы отличить эту дверь от обычной. Но теперь по ней струились токи разноцветной энергии: изумрудные змеи переплетались в витиеватом танце с сапфировыми птицами, аметистовые волки пожирали янтарных драконов, а жемчужные акулы гонялись за ониксовыми рыбами. Над ними сияла огромная алмазная луна. Единственным цветом, которого не было на этой двери, оставался рубин. Я потянулась к изображению.

И тут же Аркаар злобно клюнул мою руку. Я зашипела от боли, и на глазах выступили непрошеные слезы. Смахнув их движением здоровой ладони, я с ненавистью посмотрела на птицу. За что?

— Не трогать! Не трогать! Последствия! — предупредила птица. — Запоминай, запоминай! Только так! Р-рубин!

Аркаар взлетел с моего плеча, вихрь завертелся передо мной, принимая мой облик. Странно было видеть себя со стороны: те же медно-рыжие волосы, те же изумрудные глаза, аккуратное, но исхудавшее лицо; подтянутое тело, одетое в кожаные дублет и штаны, в мягких сапогах и в плаще. Я так выгляжу со стороны? От девушки исходила сила и уверенность, а через мгновение я ощутила эту силу внутри, она заполняла меня теплом, отчего холод Пустоты отступил, обнажая все мои чувства до предела.

В то же время фигура меня-двойника взмахнула руками, и я услышала отголосок заклинания. Разобрать слова оказалось непросто. Ворон в моем обличье пел что-то о «соединении душ», о «тайном умысле» и о «судьбоносном знании», которым я еще не обладала.

Заклинание повисло призрачной дымкой. Изумрудные змеи пугливо втянули головы, отпустив сапфировых птиц (те сложили крылья и сели на ветки), аметистовые волки заскулили и легли на землю, янтарные драконы воспарили ввысь, жемчужные акулы превратились в китов, а ониксовые рыбы залегли на дно. В довершение всего алмазная луна сменила свой цвет с белого на ярко-красный. Замок щелкнул, и дверь мягко отворилась.

Внутри не было ничего. Ничего, кроме женщины, подвешенной на цепях. Лунный свет лился через пролом в стене и освещал ее изнеможенное лицо. Я ступила в круг света и узнала в женщине изумрудную ведьму Кассирил. Она раскачивалась на цепях, ее обнаженное тело было покрыто коркой проказы, свежими струпьями и загнивающими ранами от клинка. В глазах ведьмы не отражалось ничего, кроме гнева. Я отступила в ужасе на два шага назад.

Эти цепи вовсе не были простыми. Рубиновые, они высасывали из нее жизнь, энергию, воспоминания. Рубиновая энергия, мне не подчиненная, забирала у изумрудной ведьмы все, что делало ее ведьмой. Силы утекали, капля за каплей, на моих глазах. Я ощутила, как меня пригвождает к месту нечто потустороннее и властное. Обернулась. Позади меня горели голубые глаза, огромные настолько, что могли принадлежать лишь дракону. Он слегка подался вперед из Пустоты, и Аркаар, испуганно каркнув, исчез. Проступила морда, черные как ночь чешуи плотно прилегали друг к другу. Я казалась малюткой на фоне этого дракона.