По правую сторону тянулись ухоженные желтеющие луга. Большой кривой дуб рос посередине, его ветви тянулись к солнцу. Одинокий старик сгребал листву в кучи, а другой — помоложе — поджигал их. Он посмотрел в нашу сторону и приветливо замахал рукой; в небо поднимался густой серый дым, его запах неприятно щекотал мне нос. Вдали виднелся роскошный каменный особняк с широкими окнами и с балконами под красной черепичной крышей. Впереди виднелись верхушки деревьев, но уже не хвойных, а лиственных. В воздухе кружили птицы: галдели на разный лад и высматривали что-то внизу.

Впереди уже показался мост, о котором говорил Йитирн. От него дорога, если верить карте, вела прямиком в Верриган. Река бурлила и злилась, накатывая на большие гладкие валуны, торчавшие кверху. Мне показалось, что на другом берегу высматривает себе добычу небольшой бурый медведь. Прежде чем я успела спросить Йитирна, мы свернули в сторону и выехали впервые за долгое время на мощенную булыжником дорогу.

Копыта коней застучали, наполнив прозрачную тишину воздуха цоканьем. Здесь качало сильнее, и я сжала ноги, пытаясь усидеть в седле. Ехать вдвоем было крайне неудобно. Но вот чалый качнулся, ступив в большую выбоину, и я, ахнув от неожиданности, вцепилась в бок Йитирну. Он зашипел, но ничего не сказал. Остаток пути я не отпускала его, а он, кажется, не возражал. Ситуация показалась мне неудобной, я проставила воображаемую галочку напротив «Извиниться, когда все закончится» и немного успокоилась.

Дорога, ведущая в Верриган по ту сторону от моста, оказалась в выбоинах и ямах. Чтобы лошади не сломали ноги, Йитирн приказал чалому спуститься на тропинку сбоку от дороги, и мы наконец-то засеменили вдоль тракта на приличной скорости. Я отпустила эльфа и наконец съела свой уже довольно потрепанный бутерброд. Силы потихоньку возвращались ко мне, слабость отступала.

Когда стемнело, я сама вызвалась зажечь свет.

Уже известным мне способом я раскрыла перед собой ладонь. На этот раз магия пришла быстрее.

— Ilta waen, — шепнула я.

Рубиновые нити заискрились, создавая шар, наполненный тусклым светом. Я ощутила, как подкатил к горлу комок. Энергия окутала меня и тут же мягко рассеялась, но я буквально почувствовала, как она покидает мое тело.

— Первое заклинание после истощения может и боль вызвать, — ответил Йитирн на мой немой вопрос о собственном состоянии. — Но именно благодаря этим ощущениям ты научишься слушать свою энергию. И всегда будешь знать, насколько тебя хватит и как скоро ты израсходуешь весь запас маны.

— Маны? — переспросила я.

— Энергия, которую расходуют на заклинания, называют маной. Очень простое, приземленное название для manalyen’har, что значит «сила божественной воли». Важно знать, насколько твоя магия одобрена богами.

Я нахмурилась.

— Зажигая свет, я исполняю волю богов?

— Нет, конечно, — тонко улыбнулся Йитирн. — Но сложные заклинания если не являются волей богов, истощают тебя.

— Не понимаю. Ты же говорил, что магия…

Йитирн кивнул.

— Сейчас тебе не стоит волноваться о божественной воле, правда. Ты же не собираешься уничтожить пару-тройку городов, так? Уверен, что против Джахайна ты уже заручилась поддержкой у Богов. Мало кому понравится, что твою магию и твою волю собираются уничтожить, чтобы построить на руинах старого мира мир новый.

— А если Джахайн — ведьма? И исполняет как раз-таки волю Богов?

— Наши дела плохи, в таком случае, — усмехнулся Йитирн. Такого исхода он боялся больше всего.

Я помедлила, раздумывая, хочу ли знать больше или нет.

— Мэйв Карающая тоже ведь несла волю богов?

— Ну, — Йитирн пожал плечами, — из книг по истории мне известно лишь то, что Мэйв редко обращалась к богам. Не знаю, насколько это правда. Магия ведьм напрямую зависит от степени их приближенности к божественным сущностям. Мэйв… видишь ли, к концу своей жизни она накопила огромные силы, могущество, которое никогда даже не снилось ведьмам. Почему ты спрашиваешь?

Я закусила губу, не зная, что и ответить. Спрашиваю, потому что интересно, какой я была, или хочу побольше знать? И то, и другое было правдой.

— Хочу понять, почему ее убили, — наконец пояснила я.

— Спроси у Сарии в следующий раз, когда доведется пересечься с ней. Если она и вправду знала Мэйв, то могла знать и о причинах, которые стали концом для рубиновой ведьмы. Я не так много знаю о Мэйв, я родился спустя двести лет после ее уничтожения. Все мои познания не претендуют на истинность, я слышал лишь легенды о ней, о ее силе, о ее предпочтениях и о том, какой властью она обладала. Ты сама сказала: я знаю ее лишь с чьих-то слов и исходя из чужих суждений, из книг по истории и скудным записям в архивах.

Я помолчала, пока мы поднимались вверх по дороге на холм. Я смотрела, как переливались синей энергией шары Йитирна и мои — рубиново-алым пламенем.

— Расскажи мне о ваших богах, — попросила я.

Йитирн вздохнул.

— У людей и эльфов разные боги, — сказал он.

— Расскажи о тех тогда, чью волю я должна буду исполнять.

— Ассармиэль и Раадхр — вот верховные боги. Ассармиэль, согласно преданиям и религиозным текстам, была матерью первой ведьмы, Тирии Холодной Души. А Раадхр стал отцом первого дракона. Насколько все это правда или выдумка — я не знаю. Ассармиэль носит имя Белая Смерть, и она приходит за душами умерших в миг, когда они покидают свои тела. Но с ней связаны и куда менее грустные верования: о том, что именно она создала реинкарнацию, о том, что она приводит мудрые души к новому рождению. Ей посвящены шпили — высокие башни-молельни, где смиренные послушники воспевают священные тексты в ее честь. А цветом Богини является белый, серый или серебристый.

Йитирн задумался на мгновение.

— Раадхр не терпит публичного почитания, ему служит Орден Пустоты. Я мало что могу рассказать тебе о нем, все окутано мраком и тайнами. Знаю лишь, что в то время как Ассармиэль принимает молитвы мужчин, Раадхр отдает предпочтение женщинам и только тем, чья кровь кипит, а воля сильна. Впрочем, я могу и ошибаться. Это всего лишь… мои догадки и догадки тех, чьи книги и манускрипты я читал в свое время. Раадхру посвящены храмы, величественные и прекрасные, но очень простые с виду. Часто у храмов есть подземные этажи, на которых и проходят богослужения. И цвет у Бога черный.

— Но ведь эльфы тоже почитают Ас-сар-миэль и Ра-ад-хра? — по слогам медленно произнесла я имена тех, чью волю отныне несла.

— Да, — кивнул Йитирн. — И все же сначала наши молитвы обращены к нашим темноэльфийским богам, а уж затем к Верховным. Видишь ли, согласно трактатам, младшие божества когда-то были одними из нас. За свои великие деяния они получили бессмертие и толику магии, чтобы решать и урегулировать различные мелкие проблемы и молитвенные обращения. К Верховным обращаются лишь в час редкой нужды.

— И как мне узнать волю богов? Как мне обратиться к ним?

Йитирн оглянулся на меня. От близости его лица к моему у меня перехватило дыхание, и сердце предательски громко застучало. Раньше я и не представляла, что эльфы так красивы. Я с трудом сглотнула, ногти впились в ладони, причиняя отрезвляющую боль. Я помотала головой, стряхивая наваждение, окутавшее мой разум.

— Здесь я ничем тебе не помогу. Думаю, что тебе необходимо будет поговорить со священнослужителями. В городе у нас будет такая возможность.

Мы ехали всю ночь, и остаток пути я дремала, свесив голову на грудь. Мне снилось, что я стою в храме одного из Богов, а вокруг меня ходят младшие божества. Но смотрели они косо и недружелюбно, а вместо фигур Верховных я различала лишь молочный туман да непроглядную тьму. Шепот становился все громче, пока я, вздрогнув, не проснулась.

Йитирн спешился с лошади и теперь придерживал обоих животных. Внизу, с холма, на котором мы стояли, открывался потрясающий вид на долину.

Там, дальше по дороге, высились громадные каменные стены.

За ними широко стелился незнакомый город.