— Поночуги, — хрипло проговорил Томил. Тяжело поднялся, сел, потер лицо ладонью, сгоняя дремоту. — Эти чудища называются поночуги, птицы их не боятся. Они подчинялись голосу Леса и не могли причинить ему вред. Это птицы подожгли монастырь?

— Нет, это Рогволод приказал стрелять снарядами для фейерверка. Одна из ракет под порывом ветра едва не угодила в княжеский особняк, а вот другая попала в святую обитель. К счастью, по слухам, никто не пострадал, в трапезной, где обрушилась крыша, в этот час никого не было. Рогволод был рад поднявшемуся переполоху — в суете горожане не заметят его побега. — Нэбелин сначала обстоятельно доложила, и только после разрешила себе осторожный вопрос: — Том, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — буркнул Томил, не глядя на своих эльфов.

Рэгнет заулыбался, обнял его за плечи, не обращая внимания на раздраженное шипение:

— Прости, Том! Из-за меня ты не смог нормально отдохнуть. Знаю, у меня жесткие колени, не то что у Нэб. Да, дорогая? Не хочешь поменяться со мной местами?

— Давно хочу, — честно призналась та.

Томил вспыхнул, насупился, отвернулся — и порадовался, что вокруг темно. Забыл, что эльфы обладают зрением острее, чем у человека.

Смутить его еще больше не успели: за окошком послышались голоса.

— Дед Щур! — обрадовался он, вскочил на ноги. Но тут же сел на место, сложившись вдвое от приступа кашля.

— Во! Нашли! — раздался голос Щура. — Дай-ка угадаю, кто тут из себя старается легкие выплюнуть?

К решетке на окне с внешней стороны приникли три головы: побольше, в извечной шапке-колпаке при любой погоде — это знахаря; поменьше, в лохматой шапке-ушанке — старшего из городских домовых. Рядом сунулась между прутьями морда «скакуна» старосты, вывалила длинный язык в жадном дыхании после быстрого бега по улицам с домиком на спине.

— Нет, друг, в окно их вытаскивать муторно, — осмотревшись, решил городовой староста. — Давай морок на сторожа напущу и тресну поленом по башке?

— А парень после ко мне же придет шишку лечить? — возразил Щур. — Или к Красу за примочками? Нешто нам больше заняться будет нечем!

— Тогда просто глаза отведу, — вздохнул городовой.

На том и сторговались.

Прежде чем покинуть подвал, Щур со стариковскими охами, вздохами и сетованиями торопливо осмотрел своего ученика, пощупал пульс, послушал сиплое дыхание, приложив ухо к груди. Томил скрипел зубами, но возражать не посмел. Только подивился в мыслях, как странно и смешно слышать привычное стариковское ворчание, произнесенное молодым голосом. И молча стерпел воспитательный крепкий подзатыльник:

— Всё думаешь, что бессмертный?! Если женился на нелюди, сам таким не стал! — рассвирепел не на шутку Щур. — Будто я не вижу, кто тут щит над городом выставил? А сколько на эту громадину сил требуется, ты рассчитал? Помрешь же к утру!

— Если и помру, — сказал Томил, — у Яра чернокнижник есть, оживит. Наверное.

— Да не приведи боже тебе попасть в их руки! Поглумятся! Надругаются! Обсмеют с ног до головы! — взвился пуще прежнего Щур, с ужасом припомнив личный опыт воскрешения.

_________

Сильван очень надеялся, что ему удастся пробраться в свою спальню тихой мышкой. Умоется, переоденется и вернется к Яру полуночничать. А невесте утром скажет, что застал ее спящей и не захотел будить.

Как обычно, остаться незамеченным ему не удалось.

Милена не ждала от него визитов, она сама поджидала возлюбленного в его покоях. Сидя у окна в широкой ночной сорочке, расчесывала перед сном свои роскошные косы. Чуть заслышала легкий скрип половиц — кинулась навстречу, обняла, зацеловала, толкнула на постель и сама запрыгнула сверху, оседлала, продолжая целовать. Сильван попытался отбиться, вернуть себе хотя бы видимость свободы, но просьбы и протесты остались не услышанными. Пока не гаркнул в голос:

— Милена Яровна!!!

— Что?! — опешила невеста, отстранилась. Быстренько проверила, не прижала ли слишком сильно любимого в порыве страсти, не ушибла ли, не сломала ли тонкие конечности. Но нет, всё было в порядке. Она вскинула брови в непонимании. — Что не так, Ванечка?

— Ну не каждый же день!!! — Сильван, рассерженно пыхтя, отполз из-под нее на свою половину кровати.

Так он мило злился на взгляд Милены, что она опять ухватила его в охапку и принялась обнимать и тискать, потираясь щекой о щеку, словно ластящаяся кошка.

— А почему нет? Может, я тебе надоела? — невинно спросила она.

— Не в этом дело, — насупился маг. Вырываться перестал, ибо всё равно не получится, только силы зря потратит.

— Ах, значит, и в этом тоже? — развернула она его к себе, чтобы взглянуть в глаза. При этом растерзанный балахон успела стащить с плеч до пояса, тем самым связав руки по локтям, и стала ловко расстегивать пуговки на длинном приталенном кафтане.

— Прекрати, — отвел он взгляд. И покраснел.

— Если ты устал, я с удовольствием волью в тебя свежие силы, — предложила Милена, облизнувшись на этот нежный румянец, напоминающий ранний рассвет в снежное морозное утро.

— Не нужно.

— Почему же нет?

— До свадьбы не можешь потерпеть? — буркнул маг.

Милена умилилась:

— Ты такой занудный! Сколько раз тебе повторять: свадьба — это праздник для семьи, друзей и близких, чтобы все порадовались за наше с тобой счастье. А мы-то вдвоем можем радоваться каждую ночь!

— Я… — Он покусывал губы, досадуя на свою нерешительность.

— Что, Ванечка? — заглянула ему в лицо царевна. Вдруг испугалась: — У тебя болит что-нибудь? Тебе дурно?

— Нет! Я здоров, — поспешил заверить невесту Сильван, пока та не принялась над ним хлопотать, доводя до белого каления своей чрезмерной заботой. — Я только что был у Кса… у Яра.

— Да? И что папка?

— Он в подземелье сейчас, следит за городом, чтобы не затеяли какую-нибудь подлость.

— Если у корней засел, значит, впрямь очень волнуется, — заметила Милена.

— Я… я попросил у него твоей руки, — выдавил Сильван.

У Милены глаза округлились, выдохнула тихо:

— Что? Правда? И что папка?

— Сказал, что предложение я должен сделать тебе, а не ему, — искоса кинул взгляд из-под ресниц некромант.

Милена на мгновение замерла. Осмыслила сказанное. И суетливо кинулась на постель, улеглась на спину, головой на высокие подушки, чинно вытянулась во весь рост, поправила сорочку, сложила руки на груди. Прикрыла глаза, велела:

— Давай!

— Что? — не понял Сильван.

— Целуй страстно и предлагай замуж! — пояснила невеста. — Обещаю, хватать тебя не буду. Вот, зажмурюсь даже, чтобы тебя не смущать.

— Это обязательно? — замялся маг. — Вроде бы мы уже давно объяснились.

— Это я тебе объяснилась! — поправила Милена, жаждая справедливости. — А ты мне еще ни разу ничего толком не сказал! — Надула губки: — Получается, как будто я тебя принуждаю под венец идти.

Сильван признал довод разумным. Пересилил стеснение, подсел поближе, задумался, подбирая верные слова. Милена поскорее снова зажмурилась, правой рукой вцепилась в левую, левой в правую, чтобы не распустились против воли хозяйки и не полезли обниматься.

— Ты точно уверена, что хочешь связать свою жизнь со мной? — негромко спросил Сильван. — У тебя столько возможностей, ты можешь выбрать кого угодно. Ты уверена, что не поспешила? Что не передумаешь в скором времени?

Милена упрямо помотала головой. Приоткрыла один глаз, поглядела с укоризной:

— Опять напрашиваешься на объяснения в любви? Не жди, не передумаю! Давай уже, проси моей руки, а то мне лежать скучно. И вообще, я знаю, что ты о себе мнишь! Что ты недостоин и всё такое прочее. Так вот, повторяю: я девушка непритязательная, мне такой муж, как ты, самый подходящий будет. Точнее, мне нужен именно ты, и ни на какого другого я не согласная. Уж будь спокоен, я-то знаю, чего я хочу. Другой вопрос, чего хочешь ты? Если совсем противно жениться, так прямо и скажи, неволить не стану.

Она вздохнула.

Сильван несмело улыбнулся. Наклонился над нею. Прошептал в губы: