— Ой, гляди! Там чей-то дом грабят, — заметил с интересом некромант. — Вон, вещи через окно выбрасывают. А домовой куда смотрит? Почему стоит в стороне?

— Терем принадлежит одному купчишке, нечистому на руку. Он даже меня на прошлогодней Ярмарке пытался надуть. Так что пусть грабят.

Сильван посмотрел на него пристально:

— Ты чего-то ждешь? Что-то должно случиться?

— Не знаю точно, но мне неспокойно, — признался Яр. — Такое чувство, что люди в городе что-то замышляют. Недоброе.

— Не ляжешь спать?

— Угу. Лучше понаблюдаю. Тем более всё равно Мирош меня бросил, нынче будет ночевать у Мышонка под мышкой.

— Не дуйся, мальчишки соскучились за время разлуки, им есть о чем поболтать.

— Когда я ушел, они выясняли, чем же Тишке не понравилась принцесса, которую твой дракон сторожил. Я вот не понял — подумаешь, на меня похожа! И что? Разве это повод оскорблять девушку отказом? Пфф!.. Кстати, что твой дракон? Поговорили с глазу на глаз? Помирились?

— Да.

— Что «да»? Простил его? Будете снова вместе?

— Простил, но не настолько! — обиделся Сильван.

— Ну, как знаешь, твое дело, тебе виднее. — Лесной владыка вновь погрузился в созерцание волшебного водяного «зеркала».

— Яр?

— Ась?

— Я думаю… Мне кажется… Я должен, хотя немного поздно об этом говорить…

— Ну?

— Я должен попросить у тебя руки твоей дочери?

— Проси, если хочешь, — пожал плечами Яр.

— Хочу. Наверное.

— Если не хочешь, то не проси, — разрешил великодушно царь. — От этого ничего не изменится. Милка решила выйти за тебя, значит, никуда не денешься.

— Яр!

— Ась?

— Ты позволишь мне взять в жены твою дочь?

— Конечно. Погоди-ка…

Яр деловито поколдовал над водой, и картинка сменилась — вместо улиц города в тазике отразилась сонная физиономия водяного начальника.

— Лещук Илыч! — обратился к нему Яр, и сперва рассерженный водяной немедленно принял вид сосредоточенный, внемлющий. — Доброй ночи. Прости, что мешаю твоему отдыху.

— Ничего, царь-батюшка, извиняю. Случилось что-то?

— Пока нет. Но у меня на сердце неспокойно. Предупреди своих девушек, чтобы хорошенько сегодня следили за городским берегом. Если что-то подозрительное заметят, немедленно докладывайте мне.

— Ясно, твое величество, будем бдить.

Они обменялись еще несколькими фразами и распрощались. В воде вновь проявилось изображение города. Яр погрузился в мрачные раздумья, словно забыв о присутствии мага.

— Яр!!!

— Что?! — От неожиданного оклика лесной владыка чуть воду не расплескал.

— Я прошу у тебя руки твоей дочери! — оскорбился некромант. — Можешь оторваться от созерцания тазика?!

— А ты не думаешь, что мое согласие ты давно получил? — нахмурился Яр. Вздохнул: — Не лучше ли тебе пойти к Милене и перед ней преклонить колено и предложить свою руку и сердце? Хоть обе руки и два сердца! Уверен, ей будет чертовски приятно услышать от тебя такое предложение. Может быть, где-то глубоко-глубоко-глубоко внутри ее мучает совесть, что она принуждает тебя к браку силой, ты не думал, а? Хотя оно вряд ли, но мало ли вдруг.

— Ты считаешь, мне следует с ней объясниться? — смешался Сильван.

— Угу, всё-таки будущая жена, а с женами принято разговаривать, знаешь ли. А как поговорите, приходи ко мне. Я буду тут всю ночь. Захвати вино, посидим, отметим событие, обмоем укрепившиеся родственные узы.

— Я точно могу тебя оставить одного? Может быть, прислать к тебе кого-нибудь?

— Всё хорошо, не волнуйся обо мне, — заверил Яр. — Тем более я здесь не один, со мной Лес. Сейчас еще воевод подниму, пусть тоже будут начеку. Иди-иди, Силь, не мешай.

Некромант послушно направился к выходу. Яр прав, ему придется объясниться с невестой. Но, черт возьми, как же сложно придумать нужные слова, чтобы убедить Милену!.. За спиной бубнил озабоченный лесной владыка, ответов воеводы было почти не слышно:

— Михайло Потапыч, спишь? Угу, у меня тоже бессонница. Как думаешь, если с городских стен в нашу сторону начнут палить из пушек, они могут поджечь лес? Нет, я предположительно, не вскакивай. Нет, никто еще не стреляет! И возможно, никто не будет стрелять… А если не картечью, а ядром? А если потешными ракетами? Помнишь, на Ярмарке чайные купцы продавали в том году? Да, я-то купил, но и Рогволод для святочных гуляний увел у меня из-под носа три ящика снарядов! Смотри, если не зимой, а нынче пальнуть, да не в воздух, а прицельно — это же пожар устроить раз плюнуть? Тем более погода нынче стояла ясная, дождя давно не случалось, травы сухие. Мда, не предугадал я, что ливни нужны — не хотел насекомых над городом разогнать, вот и пожадничал на свою голову. Нет, дождь получится наколдовать, но не раньше восхода солнца. Вот ветер-то я всегда успею поднять, чтобы ракеты на Матушку сносило… Нет, я ни в чем не уверен. Просто надо же заранее…

___________

Рэгнет печально улыбался. Напевая негромким голосом старинную колыбельную, он рассеянно гладил рано поседевшие волосы. Томил сам не заметил, как заснул, как положил голову на колени своему эльфийскому тестю. Рэгнет же делал единственное, что умел, чем мог помочь — успокаивал песней, зачаровывал голосом, чтобы дать возможность отдохнуть и хоть как-то восстановить силы. Щит над городом пока можно удержать и в одиночку. Даже по сравнению с Нэбелин ее избранник был для Рэгнета просто ребенком. Когда-то, почти два века назад он пел эту песню, укладывая спать своего маленького воспитанника, единственного сына любимой сестры…

Эльф смотрел в проем зарешеченного окна под потолком. Прошел уже час, как их здесь заперли, может, больше. Город проснулся от оглушительных взрывов, прогремевших посреди ночи. Поочередно палили пушки на крепостной стене. Небо озарялось вспышками — огня и магии. В какой-то момент в окне промелькнул клубок шипящего, колючего пламени, по высокой дуге рухнул куда-то за пределами видимости. Куда-то на крыши домов. Вскоре с той стороны разрослось рыжее зарево, и с невидимой отсюда колокольни послышался тревожный гул набата.

Наконец-то снаружи загремел замок. Но не для того, чтобы выпустить запертых, а чтобы новый дружинник втолкнул в подвал Нэбелин. Получив напутствующий удар между лопаток, эльфийка бегом спустилась по короткой крутой лесенке, едва устояв на ногах. После огней факелов и фонарей подвал показался ей полным непроглядного мрака.

— Мы здесь! — негромко подозвал ее из уголка под окном Рэгнет. Предупредив ее возглас, поднял руку: — Он просто устал. Мне показалось, ему полезно немного вздремнуть.

Рассмотрев своих мужчин, Нэбелин засияла умиленной улыбкой, вздохнула с облегчением. Села рядом, на рыхлый мешок муки, не думая, что испачкает одежду. На лишние объяснения слов тратить не стала, уверенная, что отец поймет ее чувства сердцем.

— Перед дверью сторож стоит, — сообщила она. — Его можно убрать, но на шум прибегут другие. На этом окне тоже замок, вон там, отсюда не дотянуться. Прости. Я могла бы попробовать сбежать, но волновалась за вас.

— Тебя не обижали?

— Нет, что ты. Выдали мне в помощницы женщин из свиты княгини. Правда, толку от этих перепуганных куриц не было. Только одна понимала, что я говорю, и смогла помочь найти всё нужное для оберегов. Дарья Адриановна, толстая такая старуха, сметливая.

— Какую же личину ты придумала для князя? — заранее рассмеялся Рэгнет.

Нэбелин тоже захихикала, призналась:

— Выедут из городских ворот под видом своры диких собак. Я так Рогволоду и сказала: быть вам псами! Он согласился, к собакам местная лесная нежить относится милостиво. Только я не предупредила, что собаки, сидящие верхом на оседланных конях — это тот еще цирк! Думаю, нежить такого представления не видала.

Рэгнет одобрительно хмыкнул. Но Нэбелин уже было не до смеха:

— Они со стены палят по другому берегу. Сначала пристреливались, переругались, сколько пороха класть, чтобы ядра долетели и стволы не разорвало, но всё сносило ветром на широкую реку. Потом еще пытались запускать птиц, голубей и ворон, с привязанным к лапкам горящим трутом. Но в небе кружат чудища, как сгустки тьмы, на сов похожие — и птицы пугались, разворачивались назад, поджигали крыши домов.