- Кики? Что здесь произошло? Кики?! С тобой все в порядке? - эти и с десяток других вопросов сыпались на расслабленное тело Кикилии, но спящая ведьма не собиралась отвечать даже на половину из них - она крепко спала, впервые вкусив губы Хесера и сладковатой сонной одури. - Дочка, ответь мне! - крикнул мужчина. Превратившись в пушистого «фамильяра», он принялся лизать лицо умиротворенной ведьмочки. Тося морщил нос, словно запах, исходящий от тела Кики, ему казался неприятным. «Фамильяр» обнажил зубы, собираясь зарычать. Только тяжелые шаги возле шалаша остановили его.

-  Привет, шавка. И ты здесь? - Хесер аккуратно присел на шершавый ящик. Он отрезал от большого куска мяса, стекающего прозрачным жиром, розовобокий ломоть и протянул его Тосе. - Чего ты? Бери, пока я добрый, - Хесер подбросил сочную свининку в воздух. Не успела она долететь до земли, как Тося уже вцепился в щедрую руку Хеса. - Та что ж ты делаешь?! - взвыл Хес. - Фу! Плохой пес! Фу!

-  Милый? - приподнялась разбуженная возней Кики. - Доброе...

-  Доброе утро! - поздоровался Хесер, закончив фразу, в отличие от Кики. - Дорогая, не подскажешь, как отключить этого придурковатого пса?

- Дорогая?! - перед Хесером возник голый и красный от злости мужчина. Он подозрительно смотрел на Кикилию, не думая отпускать обалдевшего Хесера. - Фто здесь происходит?!

-  Да отцепись ты, Бэни, - пришел в себя Хесер. - Жены моей недостаточно было, так теперь за меня принялся?

-  Хес растирал укушенную руку, наверняка прикидывая, в чем он мог так провиниться, что лучшее его утро ушло под хвост комондора.

-  Хесер, То-ся, - назвать неизвестного сутулого мужчину Тосей Кики явно было непросто. - В чем проблема? Что происходит здесь вообще?

-  Проблема в том, что моя дочь спит под одним навесом с убийцей, - мужчина подошел к Кики и принялся насильно вытаскивать ее из спальника.

-  Это ты убийца, Бэни. Да, - возразил Хесер. Он бесцеремонно оттащил утреннего гостя, повторно запаковав Кикилию в спальник. - Знаешь, я не убил тебя тогда, но если еще раз дотронешься к мой женщине, придется хорошенько надрать тебе хвост. Понял?

-  Это моя дочь, сволочь! - обезумел Бэни, забыв о наготе. - Что ты с ней сделал? Отвечай мне! - Бэни еле сдерживал себя, чтобы не разодрать горло неуклюжему мужлану, дав ему возможность оправдаться.

-  Твоя дочь? Не смеши меня. Запах псины не спутать ни с чем, - улыбнулся Хес. - А эта малышка пахнет мечтой, - оборотень нагнулся к Кики и дотронулся губами к нежной щечке. - Моя жена была невероятно сильной женщиной, если вытерпела твой смрад. Я даже зауважал ее. - Хес с вызовом посмотрел на конкурента, но тот уже был в полете. Мужчина отскочил назад, когда зубы комондора возжелали сомкнуться на шее врага. - Ох, ты не меняешься, Бэни - как всегда наносишь удар, когда к тебе повернуты спиной.

-  Хес, папа... не нужно, пожалуйста, - Кики выбралась из конвертика и теперь вертелась возле агрессивной парочки, препятствуя их схватке. Кикилия прильнула к Хесеру, моля его перестать. - Не трогай его, прошу тебя.

-  Хорошо, малышка, - согласился Хесер и погладил девушку по лицу. - Это только для тебя, - Хес смотрел на ведьму с благодарностью. Он был готов сделать все, что попросит Кики. - Но тебе не стоит верить самозванцу! - повысил голос мужчина. - Он точно не тот, кем хочет казаться. Поверь мне, - Хесер прижал Кики к себе, и влюбленная парочка потерлась носами, совсем забыв о Тосе-Бэне.

-  Мы как смешные медвежата, - улыбнулась Кики, но тут же содрогнулась от боли. Саднило щеку. Это была невинная царапина, если сравнивать с тем следом, который остался на лице Хесера. - Зачем? - успела прошептать сквозь слезы Кики, остальные слова ведьмы утонули в страшном реве.

Огромный медведь вырос около злого Тоси. Он был готов разорвать Бэни в клочья, а потом каждый кусочек - надвое. Этого зверя Кики и видела вчера, когда наслаждалась прохладой озера.

-  Убегай! - зарычал Хес ведьме. В следующую секунду медведь и комондор схлестнулись в бою, а сигналом к схватке стал испуганный крик Кики, тогда как секундомер, отсчитывающий время до начала поединка, запустили еще девятнадцать лет назад.

- Все хорошо, все хорошо. У них все хорошо, - бормотала Кики, пробираясь темным лесом. Ее вело внутреннее чутье, подсказывающее, куда лучше не ступать и как выбраться из странного места. - Кедровые орехи, - возмущалась ведьма, - как вообще можно было в такое влипнуть?

Бежать становилось трудно. Тело ломило. Голос охрип от возмущений. Лишь лунный свет оставался безмятежным. Он смотрел на беловолосую девушку, которая неслась к выходу из леса. Оставалось преодолеть не более километра, но ноги подкашивались. - Нет уж, я выберусь из этой чахлой жопы! - подгоняла себя Кикилия. Она отталкивалась руками от земли, помогая себе бежать. Руки работали наравне с ногами, не уступая им в ловкости. Вес тела почти не ощущался, и Кики легко перепрыгивала через ловушки, умело расставленные природой. Неожиданно Кикилия остановилась, словно передумав уходить из этого леса. Но выход уже можно было разглядеть. Он здесь. Достаточно подать лапой.

Луна висела над темным лесом, практически не освещая его. Лишь белое пятно выделялось рядом, передвигаясь вдоль леса и не желая расставаться с деревьями, травой, луной. Луной, которая не освещала лес, зато умела проникать в человека, озаряя его волчью натуру. Белый волк уже никуда не спешил. Он присел на примятую траву и смотрел на молочный круг над головой. За спиной слышался треск и рычание, но ничего не могло отвлечь новообращенного волка от созидания. Даже Хесер. Из леса вышел второй оборотень. Он неуклюже приближался к первому, не имея возможности опираться на обе задние лапы. Трехлапый положил раздобытую оленину возле молодого зверя и, заботливо слизав кровь с его морды, разорвал воздух протяжным воем.

Впервые за долгие годы Варвара беззаботно смотрела в окно, умиротворенно жмурясь из-за щекочущих солнечных лучей. Она медленно стянула цветастый платок и, выудив из милой шкатулки с незамысловатыми раффлезиями гребень, принялась облагораживать нечесаные кудри.

– Будь счастлива, моя девочка, – выронила Варя и запела от души и волнения:

Поняла я тут давеча,

Вот сегодня, по утру,

Что любить себя мне нечем –

Всеволода позову!

Варвара задумалась и продолжила петь на другой манер. Конечно, песня старой ведьмы и не думала обрастать скромными намеками. Ведь Варя считала, коль взял в руки топор, так руби, неча им полено наглаживать:

Мне не надоть жениха любого,

Кики ж нагадала: «Будем жить!»

Трясутся руки – мужику подмога,

Сможет он с вибрацией любить…

Стук, рассыпавшийся по тесному чердаку, прервал Варвару, и сделал он это весьма вовремя. Ведь что молодой ведьме еще позволительно, то для зрелой – нонсенс и разврат. Но похоже, расчесанная Варя не собиралась расставаться с мечтами в угоду седым волосам.

– Чего стучишь, старая кукушка?! – сходу напала Варвара на Прасковью, прислушиваясь к новой порции «возмущений». – По голове себе постучи! Я туда не собираюсь, – возмутилась Варя, указав средним пальцем на пол под собой, и трижды сплюнула. – Старая завистница.

– Блудница! – не выдержала Прасковья. – Подстилка нестираная! – еще раз испытала давно не пользованные голосовые связки Прасковья, зайдясь лающим кашлем.

– Да сколько их там было, чтобы стирку затевать, – оправдалась перед собой Варвара. – Бегун, Летун и Хромоножка.

Варя чиркнула стертой наискосок помадой по полураскрытым губам и поцеловала зеркало, заклеймив отражение красным отпечатком. Насыщенный цвет манил смелостью, отвлекая от испачканной поверхности и огромной трещины на зеркале. Варвара вслепую сунула руку в шкаф, намереваясь найти что-нибудь подходящее настроению, и неожиданно нырнула туда по самое плечо. Пальцы уверенно вцепились в ошибку молодости, только Варя не разрешила новой себе вытеснить ворчливую даму полностью – приходилось сомневаться для приличия. Ведьма достала белое платьишко и, икнув от своей смелости, засияла ярче лампочки.