– Да брось! Если бы ты был так уж против этой затеи, ни за что бы не согласился.

Нахмурившись, Северус мысленно добавляет Поттеру очко. Он решил вести счёт их противостоянию, чтобы со спокойной совестью разгромить нахала в пух и прах. Пока что Поттер лидировал, и Северус обругал себя за то, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.

Впрочем, сегодня он непременно отыграется.

Гарри на мгновение отпускает его руку и с чем-то возится там, впереди. Воздух ощутимо свежеет.

– Можешь открыть глаза, – почему-то шёпотом говорит Поттер, и Северус слушается.

Он едва удерживается от того, чтобы в изумлении открыть рот. Перед ним – просторная лоджия, увитая плющом и открытая морю. Она пустая, если не считать одноногого столика, покрытого белоснежной скатертью, да пары стульев у самого ограждения. Приглядевшись, Северус замечает на столе тарелки и бокалы. Воздуха так много, что, кажется, будто он наползает со всех сторон и вот-вот раздавит их, превратив в лепёшку.

Этого не может быть – проносится паническая мысль. Точно такой же столик, море и тёмное закатное небо он видел во сне, в душном автобусе по пути в Сорренто. И Гарри, Гарри тоже был там. Мог ли он угадать его сон?..

– Вот, – чуть смущённо говорит Поттер. – Сейчас тепло, и я подумал, что было бы здорово поужинать здесь.

– Где мы? – Северус оборачивается к нему. Гарри делает несколько шагов и, остановившись, бездумно проводит рукой по перилам.

– Ты, наверное, видел лестницу на второй этаж, когда мы были тут в прошлый раз.

– Да, но не эту лоджию.

– Она с другой стороны, – улыбается Гарри. – Чтобы видеть море.

Это звучит как нечто само собой разумеющееся. «Чтобы видеть море» – странно, что Северус сам не додумался до этого.

Словно подтверждая свои слова, Поттер облокачивается на перила, чуть наклонившись и разглядывая пейзаж. Северус подходит ближе, встаёт рядом. Молчание затягивается.

– Ты уедешь скоро, – внезапно говорит Гарри. – Когда?

– Конгресс закончится через пять дней, – пожимает плечами Северус. – Честно говоря, я рад этому.

– Рад? – Гарри внимательно смотрит на него. – Должно быть, всё это ужасно скучно для тебя.

– Так и есть.

– Я понимаю, – продолжает Поттер. Северус внезапно испытывает острое желание остановить его, пока он не наговорил лишнего. – Ты – человек дела, там твоя работа, дом, важный эксперимент… Ты наверняка ждёшь не дождёшься, когда уедешь отсюда.

– Что ты хочешь услышать от меня? – Северус чувствует, как тело против воли напрягается, а виски начинают неприятно пульсировать. – Вздохи сожаления о том, что придётся покинуть этот чудесный город? Не будет их, Поттер. Всё идёт так, как идёт. – Он неотрывно всматривается в холодный кроваво-красный закат, всё ещё ощущая на себе пристальный взгляд Гарри. – Если ты хочешь что-то сказать, то говори. Только прежде подумай хорошо. Не стоит произносить слов, о которых потом пожалеешь.

Внезапно лицо Гарри оказывается совсем близко. Слишком близко. В глазах темнеет от прилившей в голову крови. Северус замирает, напряжённый как струна, готовый ко всему.

К счастью, ничего не происходит. Гарри глубоко вздыхает и отворачивается к морю. Северус прикрывает веки. Он не знает, как отреагировал бы, если бы Поттеру вдруг взбрело в голову поцеловать его.

Кажется, за эти годы в нём всё же зародились зачатки благоразумия.

Солнце неотвратимо приближается к земле, и силуэт Гарри рядом становится темнее. Северус отворачивается от него, провожая солнце глазами. Мышцы постепенно расслабляются, и дыхание выравнивается.

– Ты сказал, что мой дом и моя работа там, в Катерхеме, – медленно произносит он, – так, как будто не можешь похвастаться тем же. В чём дело, Поттер? Мне казалось, ты наконец нашёл то, что искал.

– Не знаю, – после паузы говорит Гарри. – Поначалу я думал, что так оно и есть. Но в последнее время… я уже ни в чём не уверен.

– И что же заставляет тебя сомневаться? – спрашивает Северус, пытаясь подавить неожиданный приступ раздражения. Судя по тому, как хмурится Гарри, получается плохо.

– Северус, я ничего не могу с этим поделать! – беспомощно говорит он, сжав кулаки. В эту минуту он больше похож на обиженного подростка, чем на состоявшегося бизнесмена. – Я не виноват, что в моей голове постоянно всё меняется. Я не знаю, что получается у меня лучше всего, не знаю, чего хочу. Мне казалось, что если я открою свой ресторан и начну жить как маггл, всё изменится. Но всё возвращается на круги своя! И теперь мне кажется, что твоё появление – это как знак для меня, знак, что нужно что-то менять. Снова.

– Моё появление – это просто моё появление, Поттер, – отрезает Северус. – Ты руководствуешься непонятно чем, рассуждая о своей жизни. Но это не развлечение, а тебе больше не семнадцать лет! Научись, наконец, использовать свою голову по назначению.

– Не кричи на меня. – Гарри поднимает руки, точно желая заслониться от резкого тона. – У нас с тобой разные понятия о том, чем нужно руководствоваться в принятии важных решений. И я… мне нравится то, что я делаю. Действительно нравится. – Он задумчиво хмурит лоб. – Но это не главное, понимаешь? Не то, что можно назвать смыслом жизни.

Северус разглядывает его со смесью жалости и какой-то болезненной нежности. Смысл жизни… надо же. При всей наивности Поттер по-прежнему зрит в корень. Он полон своей, безрассудной мудрости, которая не зависит от количества прожитых лет и прочитанных книг. Той, что идёт от сердца.

Кто я такой, чтобы учить тебя, думает Северус, улыбаясь краями губ. Могу ли я сам с уверенностью сказать, что стало смыслом жизни для меня?

– Я начал писать книгу, – неожиданно говорит Гарри, вновь переводя взгляд на багровый горизонт. – Забавно, правда?

– Зная тебя, Поттер, я сомневаюсь, что ты допишешь её до конца.

– Я тоже, – усмехается он. – Если честно, там только самое начало.

– О чём оно? – Северус незаметно придвигается – так, чтобы их плечи слегка соприкасались.

– О людях, попавших в шторм. О корабле, заблудившемся в море.

– Это глупо. Они могли воспользоваться поисковыми заклинаниями или, на худой конец, компасом.

– Я знаю. – Кажется, Гарри улыбается. – Вот сейчас я снова думаю, что всё это бред. Даже если я допишу книгу, ты раскритикуешь её в пух и прах, и мне придётся сжечь всё дотла.

– Как некоторые особо буйные маггловские писатели? – насмешливо спрашивает Северус.

– Что?! Неужели кто-то уже делал так до меня?

– Невежда. Сколько книг ты прочитал за свою жизнь?

– Боюсь, не так много, как ты. – В зелёных глазах пляшут лукавые смешинки. – Но спорим, что никто из них не применял Инсендио?

– Не переживай, Поттер. Никто и не претендует на твою уникальность.

– Значит, пойдём есть, – подводит итог Гарри. Как всегда, нелогично.

Он достаёт палочку и что-то бормочет себе под нос. Свечи на столе загораются мягким светом и плавно взлетают в воздух.

– Здесь слишком темно, – говорит он в своё оправдание, занимая один из стульев.

– Если воск капнет мне на голову, в этом будет твоя вина, – предупреждает Северус.

Весело дёрнув бровью, Поттер с аппетитом принимается за индейку. Через пару минут одна из свечей задевает его лохматую голову, заставляя охнуть.

Северус мысленно добавляет себе два очка.

***

Он возвращается в отель за полночь, чувствуя себя совершенно выжатым после событий этого долгого дня. Дважды повернув ключ в замке, толкает дверь и щёлкает выключателем.

Что-то настораживает его. Небольшая ярко освящённая комната выглядит как обычно: идеальный порядок на столе, застеленная кровать, вещи, аккуратно сложенные в шкаф. Но скрытая угроза притаилась в самом воздухе; он кажется слишком напряжённым, а тишина – зловещей. Чуткое обоняние, обострённое годами работы с зельями, безошибочно улавливает незнакомый запах. Чужой.

Палочка мгновенно оказывается в руке, и Северус шепчет короткое заклинание обнаружения. Никого. Застыв на месте, он внимательно осматривает помещение, подмечая едва заметные детали: слегка сдвинутая влево чернильница, приоткрытая дверца шкафа. Кинув в сторону окна ещё одно заклинание, Северус отбрасывает бесполезный сейчас инструмент. Нужно всё проверить.