– Думаю, у тебя были причины. И кому же?

– Ты не поверишь, – говорит Каллисто, заметно расслабившись. – Синьору Марио, отцу Джейкоба. Помните, мистер Снейп, того мальчика, которого вы… м-м… вылечили? Так вот, оказалось, он давно мечтал расширить свой бизнес. Тут теперь винная карта в три раза больше, вы разве не заметили? – он смеётся.

– Вылечили? Так вы врач, Северус? – вежливо интересуется Марк.

– Он занимается нетрадиционной медициной, – с готовностью отвечает Гарри. – И Каллисто… м-м… тоже из этой области. Или уже нет?

– Да, из этой. И, Гарри, на деньги, вырученные за ресторан, я приобрёл кое-что. – Каллисто бросает быстрый взгляд на Марка. – Лабораторию. Для экспериментов с… нетрадиционной медициной.

– Охренеть, – восхищённо хмыкает тот. – Ну вы даёте, ребята.

– Зачем вам лаборатория? – тихо спрашивает Северус, наклонившись к Каллисто. – Вы уладили проблемы с Гильдией?

– Как вы себе это представляете? – в тон ему отвечает Каллисто. – Ничего я не улаживал. Откровенно говоря, мне плевать. Я хочу продолжить ваше дело. И если у меня получится, то, уверен, найдутся люди, которым это будет интересно.

Северус удивлённо поднимает бровь и смотрит на него совсем другими глазами:

– Не боитесь? Вы можете ничего не добиться.

– Не боюсь. – Каллисто неожиданно благодарно дотрагивается до его плеча. – У вас же получилось. Это безумие, Снейп, но, кажется, ваше зелье действительно работает.

– Не вижу ничего странного.

– Вы не хотите попробовать добиться патента?

– Зачем он мне? – отвечает Северус самодовольно. – Когда вы станете знаменитым, Ферра, расскажете всем, чьей идеей воспользовались. А остальное… главное, я могу быть уверен: мои усилия не пропали даром.

– Ваше доверие дорогого стоит, профессор Снейп.

– Пустое. А сейчас рекомендую вам пообщаться с мистером Хоггартом. Иначе он взглядом протрёт в вас дыру.

Фыркнув, Каллисто демонстративно отворачивается от Марка. Тот, напротив, придвигается ближе, незаметно подмигнув Гарри.

– Кстати, Марк у нас известный режиссёр. – Гарри считает своим долгом помочь друзьям найти общий язык. – И большой любитель литературы. Особенно – поэзии.

– Серьёзно? – Каллисто предсказуемо оживляется. Тихо рассмеявшись, Гарри вновь берёт Северуса за руку.

– Вот увидишь, через полчаса они будут ворковать как голубки. Я знаю Каллисто: он без ума от таких, как Марк.

– Он без ума от таких, как ты, разве нет?

– Не думаю, – поморщившись, говорит Гарри. – Я – вечное исключение из правил. Ты же знаешь.

Северус крепче сжимает его руку.

Он знает.

А когда тарелки пустеют, а бокалы начинают пополняться в два раза быстрее, на сцену выходит длинноволосый певец с грустными глазами и, обнимая микрофон, затягивает томную, тягучую мелодию.

– Потанцуем? – спрашивает Марк у раскрасневшегося Каллисто.

– Ещё чего. Это тебе не гей-клуб.

– Боишься злых языков? Разве не ты только что говорил мне, что гордишься своей свободой жить так, как хочется тебе?

– Я тоже хочу танцевать с тобой, – шепчет Гарри на ухо Северусу, который наслаждается сильным, чуть хрипловатым голосом итальянца, прикрыв глаза.

– Не здесь.

Теперь уже он берёт Гарри за руку и мягко тянет за собой.

– Думаю, мы им больше не нужны.

***

Вечерний город расцвечен огнями; они мерцают в воздухе, точно светлячки – полчища светлячков, разгоняющих ночь. Северус вспоминает, как думал, что больше никогда не вернётся сюда, никогда не встретит вечер в Сорренто, никогда не поцелует Гарри – сотни тысяч «никогда», тяжёлых и твёрдых, как могильная плита. Он знает, что слова – это страшно, а мысли – ещё страшней, они способны даже убить, если поддаться их пагубной силе.

Он помнит, что время – жестоко, а счастье – недолговечно, что жизнь не даёт гарантий и с лёгкостью отбирает собственные дары. А ещё она любит счастливчиков вроде Поттера и никогда не жаловала его, Северуса Снейпа.

Он спускается к морю, держась за Гарри, чтобы тот не вздумал сверзиться со скалы или выкинуть ещё какую-нибудь глупость. Внизу бушует стихия и почти нет людей, а над головой – небо, куда ни глянь, и такие звёзды, каких никогда не увидишь на родине. Может быть, они были в Хогвартсе, в далёкой Шотландии – Северус не помнит. Прежде ему никогда не приходило в голову любоваться небом. Экая глупость.

– Хорошо, что я взял с собой магнитофон! – Гарри весело размахивает им, демонстрируя Северусу, словно у того нет глаз, и он не плёлся вместе с Поттером в отель ради сомнительного удовольствия тащить эту махину. – Я его в Штатах купил, давно ещё. Он совсем не тяжёлый, и звук отличный.

– Я в курсе. Если ты забыл, я вынужден почти каждый вечер наслаждаться его звучанием.

– Ой, да ладно тебе, сам же просишь включить иногда, – хитро улыбается Гарри. Они как раз закончили спуск и теперь плетутся вдоль берега в поисках безлюдного места. – Всё-таки магглы не такие уж идиоты, верно?

– Я вовсе не считаю их идиотами.

– Ага. Давай здесь.

Гарри водружает магнитофон между торчащих валунов, сделав ему нишу из гальки. Подключает к нему какое-то хитровыдуманное устройство – американское чудо техники не нуждается в стандартном электропитании – и поспешно тыкает в кнопки.

– Поттер. – Северус тяжело вздыхает, встретив укоризненный взгляд. – Хорошо, Гарри. Вообще-то я спустился сюда, чтобы посидеть у моря, а не для того, чтобы потакать твоим нелепым капризам. И ещё я совершенно не умею танцевать.

– Один танец, Северус. – Голос у Поттера – трогательно-просящий. – Только один. А потом я, так уж и быть, научу тебя плавать.

– Поттер!

– Не делай вид, что не хочешь. Ты ведь сам просил меня, я помню. И плавки надел.

Вздохнув, Северус поднимается на ноги и делает шаг в сторону Гарри. Из динамиков поёт Заз, Поттер обнимает его, прижимаясь тёплым телом, и кладёт голову на плечо. Его волосы пахнут солью и дымом, а взгляд затуманен, как бывает только у пьяных или счастливых.

Море медленно, неохотно успокаивается, погружаясь в дрёму, и в Сорренто воцаряется штиль.

Fin.