– Не сомневаюсь. – Гарри широко улыбается: – Ты всегда был мастером. А конгресс что, ценное событие для такого гения, как ты?

– Полная чушь, – честно отвечает Северус. – И, будь добр, не подлизывайся.

Поттер хихикает:

– Хорошо, не буду. Но ты и правда…

– Поттер!

– Так сколько длится этот конгресс? – невозмутимо спрашивает он.

– Две недели. Говорю же, пустая трата времени.

– Здорово! Значит, сегодня не последняя наша встреча.

К сожалению, добавляет Северус про себя. Не стоило надеяться, что Поттер от него отстанет.

– А у меня, знаешь, теперь есть свой ресторан, – после паузы произносит Гарри. – Так здорово иметь что-то, по-настоящему принадлежащее тебе.

– А как же твоя обожаемая свобода? – Северус пытается говорить спокойно, но желчь всё равно прорывается: — Неужели герой, наконец, остепенился?

Поттер чуть заметно качает головой и отвечает – с тихим укором:

– Можно и так сказать. Только я не герой. И ты, как никто другой, это знаешь.

***

Вечер опускается на город внезапно, накрывая его плотным тёмным куполом, стирая краски, ограждая от всего остального мира. Северус встречает его, лёжа на узкой кровати в опостылевшем за эти дни номере отеля. Он не включил свет, и сумерки медленно сгущаются над ним, шевелятся на потолке и стенах, словно живое чужеродное существо.

Последние несколько часов он провёл почти неподвижно.

Он не мог думать о сегодняшней встрече – и всё время думал о ней. «Я правда рад, что ты приехал», – сказал Гарри ему напоследок. Что ж, наверное, сегодня он был честен с ним – честен, как и всегда.

Рад ли был Северус? Где-то глубоко, на самом дне чёрной дыры, живущей внутри него, он испытывал болезненную, горькую радость, и эта радость приносила тепло. Но она была слишком похожа на надежду и слишком непохожа на равнодушие, к которому он привык за годы одиночества.

И это не могло не пугать.

Северус встаёт с постели и подходит к окну, вдыхая пряный воздух, пахнущий едой и дымом. Где-то внизу жарят мясо. Он бы не отказался от куска отборной говядины – особенно, если удастся запить её рюмкой бренди, и плевать, что время движется к полуночи. А ещё было бы неплохо сейчас оказаться в стенах родной лаборатории – за те дни, что он прохлаждается здесь, у него появилась парочка новых мыслей касательно его экспериментального зелья. Если всё получится, и многолетний труд увенчается успехом… что ж, он найдёт того, кому его изобретение сослужит добрую службу.

Северус самодовольно усмехается, чувствуя, как внезапная идея наполняет его тёплым предвкушением, возвращает под ноги твёрдую опору. А почему нет, собственно?.. Это поможет не чувствовать себя бездельником и прогонит из головы лишние мысли.

Торопливо набросив свежую рубашку и сунув в карман кошелёк, полный звенящих монет, он спускается в холл по кручёной лестнице, чтобы уже через минуту почувствовать себя свободным. Призрачное, эфемерное слово, но отчего бы не позволить себе небольшой самообман? Осталось только купить портключ до Катерхема и несколько несложных ингредиентов.

Но прежде он закажет хорошо прожаренный стейк и парочку рюмок бренди.

========== Глава 8. Море говорит ==========

Поттер написал ему письмо.

Северус тупо разглядывал конверт, доставленный серой откормленной совой с нелепыми кисточками на ушах. Наглая птица посмела разбудить его ни свет ни заря – что такое полдень для человека, простоявшего над зельем всю ночь? Северус вернулся под утро, разбитый, но удовлетворённый, и тут же рухнул в постель, не раздеваясь. Он ещё не успел отойти от вчерашнего, но Поттер снова влез в его жизнь – и прислал письмо, в котором предлагал встретиться после обеда на пляже.

На пляже. С ним. Северус в ужасе скомкал злополучное приглашение и собрался было зашвырнуть его в корзину, но передумал.

Сова сидела на столе, важно нахохлившись, и явно не собиралась никуда улетать. Он попытался выставить её вон, но получил болезненный клевок в палец.

Верх бесцеремонности – не иначе, научилась у своего хозяина.

Северус выпил две чашки кофе, прежде чем смог окончательно взять себя в руки и набросать короткий ответ. Конечно, он не придёт – он ненавидит пляжи даже больше, чем всё, что окружает его в этом городе, включая море, жару и конгресс зельеваров, очередное заседание которого он сегодня с удовольствием пропустил. А это говорит о многом.

Он отправил Поттеру своё категорическое «нет», но отчего-то знал: тот всё равно притащится и будет упрямо ждать его до самого вечера.

Бездельник.

Северус решил прийти, только чтобы сказать ему об этом – должен же кто-то хоть раз вправить Поттеру мозги.

И вот теперь он стоит перед скалистым обрывом, безуспешно пытаясь отыскать спуск на платформу, ведущую к морю. Кто бы мог подумать: в легендарном городе даже пляжи не как у людей.

Отвесная скала, слоистая, как пирог, и раскинувшаяся под ней площадка, кишащая туристами – вот что такое центральный пляж Сорренто. Более неподходящего места для встречи не смог бы выдумать даже Поттер.

Спускаясь, Северус думает, что эта скала и эта лестница – идеальное место для самоубийц, мечтающих умереть красиво.

Если бы только смерть могла быть красивой.

Если бы можно было забыть, как уродливо её лицо.

Внизу это выглядит ещё кошмарней. Весь галечный берег и уходящие в море деревянные платформы сплошь усыпаны шезлонгами и полосатыми зонтиками. Снующие между ними люди похожи на муравьёв, и, кажется, вот-вот поглотят друг друга.

И как на этом празднике жизни отыскать Поттера?

– Северус!

Обернувшись на голос, он видит Гарри. Его фигура кажется чётчё и яснее окружающих его мужчин и женщин, словно на размытой фотографии, которая, по какой-то неведомой прихоти, выхватила из множества лиц – одно лицо. Раскинувшись на шезлонге морской звездой, он весело машет Северусу рукой, продолжая повторять его имя.

– И вовсе незачем так орать.

Северус смотрит на Поттера сверху вниз, скрестив на груди руки. Деревянная платформа под ними кажется шаткой и неустойчивой, а море беспокойно лижет её, шумит совсем близко.

– Здорово, что ты пришёл. – Гарри подставляет ладонь козырьком, щурясь от яркого солнца: – Составишь нам компанию.

Только теперь Северус замечает на соседних шезлонгах двух миловидных девушек, переводящих с Поттера на него заинтересованные взгляды. Только этого не хватало.

– Познакомишь нас, Гарри? – весело спрашивает одна из них – та, что сидит непозволительно близко.

– О, конечно, – спохватывается Поттер. – Северус, это Энн и Дженни, они отдыхают здесь с подругами. Девушки, это Северус, мой старый друг. Мы не виделись лет двести.

Старый друг. Слова издевательски прыгают перед глазами. Должно быть, такой же, как этот его очаровательный приятель, Ферра. Или ещё десятки подобных ему, оставленных и забытых без всякого сожаления. Интересно, сколько у Поттера было таких друзей?

– Вам не жарко, Северус? – участливо спрашивает Дженни, молоденькая блондинка в огромных тёмных очках. – Говорят, чёрное притягивает солнечные лучи.

– Так и есть, – сквозь зубы отвечает Северус. – Видите ли, моя температура тела ниже нормы, и поэтому мне всегда холодно.

– Что, правда? – интересуется Энн, чьи волосы отливают бронзой. – С ума сойти! Вы такой необычный, Северус.

Девушки дружно взрываются хохотом.

– Поттер, что всё это значит? – вполголоса спрашивает он, наклонившись к Гарри. – Ты позвал меня для того, чтобы я пообщался с ними?

– Да ладно тебе. – Поттер выглядит смущённым: – Ещё полчаса назад их здесь не было.

– Я распугаю всех твоих подружек, имей в виду, – елейным голосом говорит Северус. – Так что мне лучше уйти прямо сейчас.

От запаха Гарри ведёт: влажная кожа, нагревшаяся на солнце, морская соль, смывшая остатки слабого парфюма. Он лежит на животе, подложив руки под голову, тёмные плавки чуть приспущены, открывая тонкую полоску молочно-белой кожи. Знакомое до мельчайших деталей тело стало другим: исчезла мальчишеская угловатость, плечи раздались вширь, а худоба сменилась стройностью; недокормленный подросток исчез, уступив место молодому мужчине. Северус прослеживает взглядом красивый изгиб спины, вспоминает торчащие позвонки своего Гарри – и испытывает странную горькую нежность, от которой щиплет глаза.