— Так, — кивнул головой с редкими на макушке волосами тысяцкий. И, недовольно поморщился, а затем добавил: — Постреляли они нас тогда хорошо. Как кур на огороде.

— А теперь, скажи, воевода, — произнес Дан, — коль в ополчении были бы не отдельные лучники, а у многих самострелы…

— Так, ведь, — поняв куда клонит Дан, перебил его воевода, — их, самострелы, где-то взять надо и обучить управляться с ними тоже надо. А горшечникам, плотникам, бондарям и прочим учиться некогда, им работать надо. Ополчение это, ведь, не воины.

— А, если бы даже кое-как обученных стрелять с самострелов новгородцев много было, сумели бы они отогнать татар? — спросил Дан.

— Отогнать, вряд ли, — ответил тысяцкий, — но слишком близко подходить отучили бы.

— А, если к этим многочисленным, но криворуким стрелкам добавить сотни три воинов, обученных хорошо стрелять из самострелов? То есть, стрелять далеко и прицельно?

— Угу, — хмыкнул воевода, — только где их взять… — И добавил: — Пожалуй, в таком составе могли бы и отогнать.

— Вот, — торжествующе произнес Дан, — что и требовалось доказать! А сейчас, воевода, еще раз обрати внимание сюда. — Дан опять уперся прутом в нарисованный лист бересты и еле видневшиеся на траве и земле цифры. — С одной стороны здесь рубли, уплаченные Василию ll, чтобы он не зорил Новгород и новгородскую землю. Плюс, к тому же, потерянные Новгородом земли — Вологда, Бежецк и Волок Ламский, что только сейчас, за один месяц дают доход в полторы тысячи рублей, а в будущем будут давать еще больше. Я уже не говорю о том, что свою землю, вообще, отдавать нельзя. Ибо земля — это основа любого государства, и Господина Великого Новгорода тоже. Итак, здесь рубли, уплаченные московскому князю в сумме 11 с половиной тысяч. Хочу сразу подчеркнуть — на мой взгляд, Новгород просто взял и выкинул эти деньги. Бездарно и бессмысленно, и тем бессмысленней, что московский князь те рубли уже потратил и, как змей ненасытный, опять собирается за деньгами под Новгород. Только на сей раз аппетит у него побольше и намного побольше. А, ведь, если бы тогда эти рубли Новгород потратил на себя, а не отдал их Москве, он не потерял бы грады малые, и змей ненасытный московский сегодня не думал бы снова идти под стены города. А Новгород еще долгие годы получал бы проценты с этих денег.

— Это как — потратил на себя? — спросил воевода.

— А, так, — сказал Дан. — Нужно было, перед началом войны с Москвой, эти рубли, которые вы, в итоге, все равно, отдали Москве, не пожадничать и потратить на собственное войско, войско, способное воевать с московской ратью. Точнее, с татарскими конными лучниками, используемыми московитами. Но вы пожадничали и теперь Новгород имеет то, что имеет. Скоро московиты, как хищник — а Москва — это хищник — снова придут за добычей, ибо они видели слабость Новгорода. Но на этот раз они возьмут не только добычу, им нужен весь город, Господин Великий Новгород и, что-то мне подсказывает… — Видя удивленный взгляд Василия, Дан, специально для воеводы, уточнил: — Мои видения… — московский князь готов решить этот вопрос окончательно. А войско, о котором я говорю, воевода, это умеющие управляться с самострелами ратники. Стоимость вооружить одного воина с самострелом, воина неплохо вооруженного и которого не так просто убить… Вот, тут, я подсчитал — всего лишь 35 рублей. И, если поделить те, только те, — уточнил Дан, — рубли, что Новгород отдал Василию ll…

— Ты, как купец заправский считаешь, — не сказать, чтобы с особой приязнью, уронил тысяцкий…

… — то есть 11 с половиной тысяч рублей, — запнувшись всего на секунду, продолжил Дан, — на 35, то 3 сотни таких воинов Новгород мог спокойно позволить себе. И еще осталась бы тысяча на их обучение и прокорм. 3 сотни воинов на ту дань, — подчеркнул Дан, — что Новгород отдал московскому князю. А, ведь, выведи, тогда, под Старой Руссой, на поле эти 3 сотни… И битва, вероятно, закончилась бы иначе. И многие новгородцы остались бы в живых.

— Хорошо тебе считать задним числом, — буркнул воевода, — кто же знал, что так все будет.

— А что изменилось с тех пор? — опять с нарастающей яростью, но, все же, контролируя себя, спросил Дан. — Случилось чудо и у Новгорода появились собственные лучники, не уступающие татарам? Или польский король Святой Марией побожился, что придет к вам на помощь..? Так, не надейтесь, не придет. А, вот то, что московиты сейчас соберут гораздо более многочисленное войско, в том числе и на те гривны, что взяли с Новгорода, и потребуют дань еще больше… — Дан не заметил, когда снова возвысил голос. — Потребуют все! — Дан замолчал на минуту, перевел дыхание, и уже тихо закончил: — Это точно. И теперь уже 3 сотен воинов с самострелами будет мало. — Он посмотрел на воеводу и неожиданно сказал: — Необходимо проверить и срочно привести в порядок все имеющиеся на складах самострелы.

— Да, там их не так много, — ответил тысяцкий, — самострелы — оружие, требующее ухода, дорогое, к тому же весьма специфическое и потому мало используемое.

— А луки есть? — спросил Дан.

— Луков тоже нет, — к сожалению или не к сожалению Дана, сказал тысяцкий. И пояснил: — Не хранятся долго.

— Жаль, — произнес Дан, — очень жаль. Самострелов нужно, как можно больше. Минимум сотни 3–4, в противном случае исчезает массовость их применения… Это я к тому, — пояснил Дан воеводе, — что татар в этот раз будет гораздо больше, чем на прошлой войне. И 3 сотни арбалетчиков, без массовой поддержки со стороны ополчения, с ними не справятся. Можно, конечно, нанять и чужеземных стрелков, — словно подслушав мысли тысяцкого, сказал Дан, — это дешевле выйдет, чем своих вооружать и обучать. Но даже, если в Германии, Ливонии, Готии или Литве и окажется много желающих поступить к Новгороду на службу, в чем я сильно сомневаюсь, ибо, полагаю, что в этих, ближних к Новгороду землях — а из дальних и смысла нет набирать — хороший стрелок из самострела, да еще со своим оружием, товар штучный и уже, как правило, на службе, то полагаться лишь на чужеземных наемников, все равно, нельзя. Поскольку любой наемник хорош, если рядом есть свой ратник. Зависеть от чужеземных воинов в войне, поражение в которой грозит существованию самого Новгорода, нельзя. И тот, кто подобное предлагает — враг! А наемников можно и так набрать, — Дан замолчал, потом плотоядно улыбнулся и, внезапно, добавил: — За марки купцов ганзейского двора! Не все же им новгородцев обирать… — После чего, заметив удивление в глазах воеводы, пояснил: — Кажется, я знаю, как уговорить заморских гостей помочь Новгороду с расходами на войну. — Эта мысль, вынудить ганзейских купцов поделиться доходами с Новгородом, пришла в голову Дана спонтанно и, буквально, в последние минуты разговора с тысяцким. В университете Дан писал реферат по союзу городов Ганзы, прекрасно его помнил и более, чем на 100 % был уверен, что сумеет заставить прижимистых немецких торгашей оплатить часть военных расходов Новгорода. Заставит, основываясь на имеющихся у него — полученных еще в 21 веке, в ходе подготовки реферата — данных об экономической и политической деятельности, а также истории ганзейского союза. — Видит бог, — сказал Дан, — если вы мне… — под «вы» Дан имел в виду верхушку Новгорода — боярыню Марфу Борецкую, архиепископа новгородского Иону — тоже входившего в руководящий совет Новгорода, посадника Дмитрия и тысяцкого Василия… — чуть-чуть поможете, я вытрясу из этих немецких кошельков, как минимум тысячу рубликов. Я это сделаю! — Тысяцкий спокойно отнесся к «поминанию имя бога всуе» Даном, впрочем, как и большинство новгородцев, относившихся к церковным догмам без лишнего суеверия. Впрочем, среди новгородцев были и обратные примеры. И один из них, по имени Вавула, довольно часто крутился перед глазами Дана. Сейчас бы Вавула обязательно скривил физиономию и сказал бы, что-нибудь, до предела набожное и жутко банальное…

Тысяцкий, хоть, и промолчал по поводу пассажа Дана в сторону творца всего сущего, но, тем не менее, с ехидством поинтересовался, явно имея в виду участие ливонских городов в ганзейской торговле: — А, как же, с планами завоевать Юрьев и Кокнессе?