Он ли не учтив? Еще как учтив! И по-английски он говорит — не так, как герои Вудхауза, но тыщу слов усвоил. Даст бог, когда-нибудь научится правильно строить фразы и применять неправильные глаголы. А пока придется юным, свежим как горный ветер — или как океанский бриз? — балийкам понимать его с полуслова!

Любопытно, думалось Майку, склонны ли местные жительницы к легким и ни к чему не обязывающим отношениям с иностранцами? Найдет он, к примеру, частную гостиничку, а у хозяев дочь, а у дочери подруги, и у всех веселый нрав и потребность в обществе небедного и нежадного московского гостя… Главное, чтоб в том отеле не водился «тагил»!

Как оказалось, отыскать места сосредоточения сограждан можно не выходя из самолета. Достаточно просмотреть рекламные листки и ролики авиакомпании; запомнить, какие отели публикуют приглашения на русском языке — и не ходить туда ни в коем случае.

Майк и не пошел. Пока остальные пассажиры его рейса дожидались выгрузки своего багажа, он закинул на спину рюкзак, вышел из здания аэровокзала в Денпасаре и зашагал, забирая влево. Вскоре он выбрался на океанский берег. Идти вдоль кромки прибоя, пусть и отступившей из-за отлива — невыразимое наслаждение, особенно острое после пасмурной столицы и нудного самолетного гула.

Пансион нужного калибра встретился ему сам собой, среди бесконечных балийских храмов, часовен, молелен и уличных алтарей с подношениями неизвестным божкам. От моря к гостиничке вела узкая извилистая улочка, осененная где роскошными пальмами, а где толстыми столбами с сотнями электропроводов на макушке. Кое-где изрисованные незатейливыми граффити заборы поражали монументальностью. Каменные ограды пониже порой сияли архитектурным совершенством, неожиданным на таком удалении от Парфенона и Колизея.

Одна из стен розово-белого владения на пути Майка угрожала непрошенным посетителям коваными трезубчиками, густо произраставшими по верху каменной кладки. В десяти шагах от этой обители Нептуна сам бог Кришна, если верить щитам со стрелками, держал прачечную.

Божественная стирка подкупала. Майк еще не устал, и вполне мог бы продолжить то ли экскурсию, то ли поиск, но дальше решил не ходить.

Сдаваемые домики в местных курортных традициях именовались бунгало.

Балийские бунгало нравились приезжим! Маленькая терраса перед дверью словно улыбается всякому входящему. Растительность, затеняющая микроскопический дворик, или цветет, или собирается цвести.

Внутренняя обстановка проста и удобна. Низкая жестковатая кровать — как раз то, что надо мужчине, с удовлетворением отметил Майк. В углу небольшой столик со стулом; рядом утопленный в стену шкаф — интересно, не открывается ли его задняя стенка дверью в чужие миры?

«Двадцать долларов в сутки». «Это слишком много, мэм, дам пятнадцать». «Давайте семнадцать пятьдесят?» Майк соглашается: ему приятно осознавать себя небедным и нежадным, но в то же время и бережливым. Он не купчина, чтобы швырять в топку парохода пачки ассигнаций! И не скряга, жадно торгующийся за ломаный грош. Любопытно, как у хозяйки с наличием дочерей и ех подругам? Но ведь не спросишь так просто…

Влажный сумрак помещений отступает, если включить свет и запустить вентилятор на потолке. Включенный на минуту кондиционер безбожно шумит. Многочисленные щели в окнах, дверях и под кровлей не оставляют надежды на установление внутреннего микроклимата, кардинально отличного от наружной погоды. Ну, и ладно. Жары он не боится.

На завтрак обещают подавать когда рис и рыбу, а когда омлет и оладьи — если он не согласится завтракать как все нормальные жители Азии, сладкими крупяными хлопьями с бананом и молоком.

Майк пожал плечами: все предложенные варианты хороши. Вот ужинов ему не нужно: виданное ли дело, спешить к ужину, когда у тебя ни смокинга, ни белоснежной сорочки с запонками в манжетах, ни сколько-нибудь приличного галстука?

Деньги тут берут вперед, лучше за неделю, но можно и за сутки. Удобно, решил Майк: просыпаешься утром, вглядываешься внутрь себя и решаешь, хочется ли тебе коротать этот единственный, уникальный и неповторимый день твоей жизни здесь? Или пора валить дальше?

Устроиться для усталого путешественника — значит стащить с ног кроссовки, снять со спины рюкзачок — и вытянуться на кровати… Блаженство!

Как же хочется спать… В самолете — что за сон? Так, дрема с пересадками. Больше устаешь, чем отдыхаешь. Время летит быстрее, если удается отключиться от мыслей и смириться с вынужденной теснотой — но брожение и шатание в проходах заставляет возвращаться в действительность чаще, чем хотелось бы.

Нет! Спать не время, нужно срочно адаптироваться к смещению часовых поясов. Не лучше ли погулять?

К морю Майк направился другой дорогой. На улице свежо и пахнет непередаваемо вкусно. Что это? Аромат тропической растительности или шлейф духов вон той девушки впереди? Непонятно. Он улыбнулся загадке, любая разгадка которой сулила удовольствие, и зашагал вдоль стены из фотографий роскошных интерьеров, над каждой из которых смешная проволочная виселица кривенько удерживала плоский прожектор.

Как долго ждал он этого путешествия! Как мечтал об островах в океане! Сколько лет хотелось ему свободы, теплого ветра, безбрежного океана, пальм, в конце концов! Дома четыре финиковых косточки он воткнул в цветочный горшок на кухонном окне; проросли они аккурат к отлету. И вот Майк — свободен; бриз, волны и тропическая растительность прилагаются. Дальше что?

Пока что дальше — неизвестность. Дальше он еще ничего для себя не придумал. У него праздник, у него первый в жизни отпуск, у него holidays в самом что ни на есть прямом значении этого слова! Святые дни!

Это чертовски приятно, но и чертовски скучно, причем скука одолевает сразу, прямо на улице, в двух шагах от покинутого бунгало. Сразу после исчезновения божественного аромата, принадлежавшего, судя по всему, ушедшей красавице, а не минуемым задворкам. Или это не скука?

Майк прислушался к ощущениям, заполнившим его душу. Радость новых впечатлений — это понятно. Желание всего необычного и сразу — и еды, и напитков, и девушек — это тоже понятно. Но что за легкий, почти незаметный трепет у него внутри? Предвкушение удовольствий — или предчувствие неприятностей?

«А, ерунда!» — кажется, так говорил Муми Тролль, перед тем как броситься в морскую бездну? Ох, все же надо было выспаться! Усталому человеку мир беспросветно сер, а небо, хоть и голубое, кажется маленьким — с овчинку. Всю в сереньких кучеряшках облаков…

Нагулявшись по окрестностям вдосталь и уже без особого интереса глазея на туземные диковины, Майк возвратился к себе. Говорят, утро вечера мудренее.

Сон свалил его с ног, избавляя от необходимости заботиться о вечернем пропитании. Глаза закрылись, едва он принял горизонтальное положение — и тут же провалился в уже призрачную, забывающуюся московскую суету и полустертые предотлетные волнения. Ему послышался гул нескончаемого полета, голоса пассажиров и стюардесс — одна была прехорошенькой, та, что подавала обед.

Он явственно почувствовал тот особенный привкус пищи казенного приготовления, что отвращает гурмана и манит проголодавшегося путешественника — и проснулся! Как же хочется есть! Ведь уже утро!

Не встав — вскочив с постели, Майк ощутил прилив сил, муки волчьего аппетита и жгучесть интереса к новой реальности. Моментально одевшись, он отправился на берег океана. Там можно скоротать время до гостиничного завтрака — и подкрепиться, упреждая милость хозяйки отеля!

* * *

Серферы — на пляжах Куты, района обитания Майка, их много — встают рано, а ложатся поздно. Спят в сиесту. По утрам волны гладкие, вечером тоже неплохи. Днем же палит солнце и дует ветер. Южная часть острова Бали открыта океану. В океане шторм может бушевать за сотню миль от берега — и на пляж будут накатывать великолепные волны — мощные, длинные, пологие на глубине и крутые у кромки прибоя. Именно таких волн ждут все серферы.

Прописные балийские истины Майку растолковывал молодой индонезиец, сидевший на раскладном стульчике возле высокого каре из досок для серфинга. Прокат эти нехитрых с виду плавсредств — его бизнес. Каждый желающий может выбрать доску сообразно своим умениям и вдоволь насладиться скольжением по волнам.