— А что ты сделаешь? — скалится он. — Убьёшь меня? Так я вроде здесь для этого… Но хоть напоследок удовольствие получу, услышав хруст костей этой сучки.

— Пристрели его, Эдвард, — визжит Молли. — Мы получили, что хотели, девчонка пришла за ним… Он нам больше не нужен…

— Стреляй, Эдвард, — шумят бойцы. — Убей его!

— А ну, назад все!

Вошедший в помещение мужчина огромен. Он на полторы головы возвышается над самым высоким из мятежников, которые тут же замолкают, но Эдвард, чуть отступив от камеры, пистолет не опускает.

Эрик смотрит ошалело, его пальцы невольно разжимаются, и Молли пользуется возможностью, выскальзывает из захвата и в спешке отскакивает подальше, поскуливая.

— Опусти пушку, Эдвард.

Одноглазый хмурится, его палец напрягается на спусковом крючке.

— Я не понимаю тебя, Джампер. Ты ведь знаешь, что он выгнал меня из фракции. Выгнал Молли. И тебя самого выкинул, как использованный гондон. Почему бы нам его не грохнуть, раз есть возможность? — спрашивает Эдвард.

— Потому что мне нужен Чикаго. Это важнее, чем твои обиды. Я поставил тебя, чтобы ты охранял Эрика, а не убивал его. С этим я сам справлюсь.

— Доу плевать на смерть лидеров. Мы уже троих замочили, но этот ублюдок срать хотел. А Эрик даже не глава фракции. Он бесполезен…

— Я ведь обещал, что всё образуется? Что я всё продумал? Ты не веришь мне?

— Я верю тебе. Ты сказал, девчонка клюнет и придёт его спасать. Она пришла. И теперь ответит нам за смерть ребят. Мы убивали их людей, они убивали наших, всё по-честному. Но мы не издевались над мёртвыми… — Эдвард распаляется и кричит в ярости: — Она отбитая на всю голову чудовище! Она не боец, не настоящая Бесстрашная! Мы казним её прилюдно, чтоб все наши видели. А этого гада я завалю прямо сейчас. И потом мы пойдём добывать для тебя Чикаго.

— Нет. Пока никого из них мы убивать не станем. — В голосе нет ни гнева, ни даже раздражения. Лишь рокочущий глухой угрозой приказ.

Мятежники размахивают оружием и возмущённо ропщут. Молли молчит, не смея возражать, и лишь недовольно морщится, прижимая к себе вывихнутую руку.

— Но почему?! — Эдвард не понимает, что происходит, и психует, но тоже не отваживается ослушаться.

— Потому что она дочь Джона Доу, а Эрик его сын, — говорит Джампер. — С их помощью мы нагнём Доу. Он сделает всё, что мы скажем. И город будет наш. Убери пистолет, Эдвард.

Джампер поворачивается. Высокие, изогнутые полудугой металлические пластины ножных протезов не только добавляют ему добрых десять дюймов роста, но и делают его походку пружинисто-подпрыгивающей — лидер мятежников передвигается скачками, похожий на чудовищное насекомое, когда приближается к клетке Скай. Белозубый оскал сверкает на тёмном лице:

— Ну, привет, куколка.

========== Эпилог 2:: Чудовище (для тех, кто не любит хэппи-энд). Часть 4 ==========

«Шейд совсем ебанутый», — первое, что приходит Эрику в голову. Он с недоверием рассматривает своего недавнего подчинённого, о котором никогда не был особо высокого мнения. Шейд сильно изменился, и дело не в дополнительном росте, увеличенном протезами. Его лысый череп весь в шрамах, грудь и плечи стали ещё шире, лоб изрезан морщинами, а носогубные складки залегли глубокими бороздами по сторонам широкого приплюснутого носа — бывший младший инструктор Бесстрашия на год моложе Эрика, но сейчас выглядит почти ровесником Макса.

Стоя у клетки Скай, Шейд внимательно разглядывает пленницу. Та не двигается, уставившись на носки своих берцев, улыбка уже сошла с её лица, а руки за спиной стиснуты в кулаки.

— Для нас сейчас Эрик ценнее, чем главы всех фракций, вместе взятых, — так и не дождавшись отклика от Скай, говорит Шейд Эдварду. — Для Джона Доу на первом месте семья, уж можешь мне поверить… И он не позволит причинить вред своему наследнику и ненаглядной принцессе. Не правда ли, Скай? — снова обращается он к ней. — Папочка ведь не захочет вашей смерти? Как долго он продержится, если я буду присылать ему его любимых деток по частям, а?

Скай не реагирует, лишь плотнее сжимает губы, но, похоже, Шейду и не нужен собеседник. Он ухмыляется, в голосе слышится издёвка:

— Как прошло воссоединение семьи? Братец обрадовался тому, что у него такая славная сестрёнка? Прослезился от счастья? Прижал тебя нежно к своей груди? — Шейд поворачивает голову, смотрит на Эрика и громко хохочет, наслаждаясь его замешательством: — Она тебе не сказала, так? Наша крошка Скай… она такая скрытная.

Скай зажмуривается, до скрежета стискивает зубы, впивается ногтями в ладони. В уголках её глаз собираются злые слёзы.

— Ты чего мелешь, придурок? Почувствовал власть и тебе вынесло остатки мозгов, которых и раньше было немного? — Эрик наконец обретает способность говорить.

Еле заметным движением Шейд отталкивается от пола и в один гигантский прыжок приземляется у клетки Эрика, тут же снова подпрыгивает, разворачивая корпус в воздухе, и взмахивает ногой. Металлическая полоса протеза с жутким скрежетом проходится по прутьям решётки, в стороны летят искры, и Эрик отшатывается.

Довольный произведённым эффектом Шейд достаёт из кармана фотографию и показывает её пленнику. На старом, пожелтевшем снимке тот видит непривычно улыбающегося себя и незнакомую белокурую девушку в светлой рубашке и короткой тёмной юбке[1], хмурится и вопросительно взглядывает на Шейда.

— Что там? — нетерпеливо спрашивает Молли, когда молчание затягивается. Шейд разворачивает снимок к ней, и та тоже недоуменно сдвигает брови: — Кто это с ним?

— Это не он. Это Джон Доу с женой.

— Шутишь?

— Я похож на шутника? — Шейд набычивается, его взгляд становится угрожающим, перебегает от одного бойца к другому. — Я ведь обещал вам, что мы одолеем Доу? Выеби меня старая, беззубая Отречённая, если он не пойдёт на уступки теперь.

— Не кипятись, Джампер, — примирительно говорит Эдвард, продолжая целиться в Эрика. — Но есть хотя бы один шанс, что ты ошибаешься?

— Нет, — твёрдо говорит Шейд. — Я у их бабки был лучшей подружкой, пока там в Сопротивлении отирался. Ей не с кем было поболтать на эту тему, так она мне все уши прожужжала о своём любимом внучке, каким он в детстве был охуенно распрекрасным… Их мать погибла, когда им с Джоном Бюро устроило аварию, сам Джон выжил и ушёл в подполье. Скай отдали деду с бабкой в Искренность, а Эрик остался в Эрудиции у тётки. Но отец всегда приглядывал за ним издалека. Кстати… Эрик боялся темноты и спал в обнимку с розовым плюшевым единорогом.

Бойцы гогочут.

— Но почему ты не рассказал нам об этом раньше? — недовольно спрашивает Эдвард. — Ты говорил, что у тебя есть какой-то козырь, но почему с нами не поделился?

— Ты спрашиваешь, не идиот ли я? Отвечаю. Нет, я не идиот. Кто же рассказывает о козырях? Чтобы какой-нибудь хитровыебанный урод присвоил их себе, опередил меня? — искренне удивляется Шейд. — Как говорил один древний мудрый хрен: «Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией!»[2].

— Может, у старой карги маразм приключился, а ты поверил? — спрашивает Молли.

— Маразм, скорее, случится с тобой, — угрюмо огрызается Шейд. — Ты хоть знаешь, кто их бабка? Элинор Расмус, лидер Сопротивления! В жизни не встречал бабы умнее. Она, может, и старая карга, но даже Джанин ей в подмётки не годится. — Шейд смотрит на Эрика, усмехается и кивает: — Да, да… Эта сука Расмус, за которой мы гонялись всей фракцией много лет, мамаша вашего старика, прикинь?

— Я не верю тебе, — качает головой Эрик.