Решение к Скай приходит, как всегда, неожиданно: нужно вернуть Кэт, и она сама сделает это. Если понадобится, то притащит ту за волосы — Бесстрашие нуждается в Эрике, а Эрик хочет Кэт. Значит, он её получит. Всё просто.

Довольная собой, Скай выходит из комнаты. Ей нужно отыскать Эрика и предупредить, что на несколько дней она отлучится из фракции. Чтобы он не волновался за неё.

Эрика Скай находит в Яме — он лежит на одном из тренажёров и время от времени прикладывается к бутылке.

— Разрешите обратиться, командир? — Скай говорит громко и чётко, не давая ему шанса не заметить её.

От голоса Скай Эрик кривится и приподнимается.

— Блять, опять ты, — недовольно шипит он. — Нигде от тебя не скрыться. Чего надо?

— Я бы хотела покинуть штаб ненадолго. По личным делам, — говорит Скай.

— Совсем ебанулась? — Эрик делает очередной глоток. — У нас война вообще-то… если ты не забыла.

«А ты?», так и хочется спросить Скай, но вместо этого говорит мягко:

— Я найду Кэт. И верну её.

Эрик смотрит на Скай и улыбается — широко и почти искренне.

— Вот, значит, как? Всемогущая Скай, — тянет он, — всегда готовая всем прийти на помощь…

— Не всем. Только тебе, — улыбается Скай в ответ. Ей хочется взъерошить волосы Эрика, прижаться лбом к его плечу. Когда-нибудь такое время наступит, и она будет делать это каждый раз, как у неё возникнет желание. И ни у кого не будет спрашивать разрешения, даже у Эрика.

— Ну так помогай, — говорит он, ставит бутылку на пол и поднимается.

Улыбка сходит с лица Эрика, но Скай не чувствует подвоха. Его взгляд насмешливый и совсем не пьяный. Скай вздрагивает, всё ещё не понимая, когда жёсткая ладонь ложится на её затылок, хватает за волосы, оттягивая назад, от чего голова запрокидывается, и Эрик накрывает поцелуем её рот, обдавая водочным перегаром. Изумление так велико, что в первые секунды она не сопротивляется, но потом с силой толкает Эрика в грудь.

— Обалдел, что ли? Не делай того, о чём пожалеешь, — говорит Скай, отирая губы.

Эрик кивает и отворачивается. Скай нервно сглатывает, прикрывая глаза от облегчения, и потому не видит, как Эрик бьёт ей локтем в челюсть — мощно, с разворота.

— Прошли те времена, когда я о чём-нибудь жалел, — говорит он, подхватывает обмякшее тело и опускает его на скамейку силового тренажера. Потом рывком сдергивает со Скай штаны. В яростном нетерпении он снимает с неё лишь один кроссовок и высвобождает лишь одну ногу. А затем расстегивает ремень на своих брюках.

— Ты ведь хотела помочь? Так помогай. Шевелись! — рявкает Эрик, наваливается на Скай и снова бьёт — теперь открытой ладонью по щеке — резко и хлёстко.

Он скалится в предвкушении, заранее зная, что его ожидает: мольбы и просьбы остановиться, угрозы, ругательства и испепеляющие взгляды, но самое главное — тело под ним начнёт трепыхаться, сопротивляясь его вторжению, пытаясь высвободиться из-под его тяжести, тем распаляя ещё больше.

Ресницы Скай подрагивают, глаза открываются, и ужас заполняет их, когда Эрик подаётся вперёд, грубо и сильно сжимая пальцами её обнаженное бедро, впиваясь в него ногтями до кровоподтёков.

— Ты давно этого хочешь, верно? — цедит он. — Постоянно рядом, постоянно лезешь со своей помощью… помощница, блять… Давай, помогай! Шевелись!

К разочарованию Эрика, Скай словно застывает, и какое-то время слышно лишь его хриплое дыхание в ритме фрикций. Но вот её ступор проходит, и раздаётся крик — истошный, надрывный. Он взлетает к потолку, заполошно мечется по Яме между несущими опорами, рваными ошмётками отскакивает от тренажёров. Эрик матерится, взбешённый, чувствуя, что словно десятки ножей втыкаются в его измученный похмельем мозг. А крик стекает на пол звенящей массой, чтобы собраться там из осколков в острый режущий ком и с новой силой удариться насильнику в уши, оглушая его, вспарывая перепонки, взрывая голову.

Эрику хочется, чтобы Скай замолчала, и он снова бьёт — хаотично, не глядя, не контролируя силу. Это не помогает, Скай продолжает голосить, её вопль растёт, ширится в своей безысходности, переходит в дикий, отчаянный вой. И лишь сейчас она начинает колотить кулаками по плечам Эрика, извивается под ним, толкает, пытаясь скинуть. Но его это уже не заводит — возбуждение спало, осталась одна злость, и он сгребает Скай за грудки, приподнимает и отшвыривает от себя в сторону, на излёте впечатывая окованный металлом носок берцев ей в подреберье. И только тогда крик, захлебнувшись, умолкает.

Девочка-подросток стоит на краю обрыва, её русые косички смешно торчат в стороны. Она морщит обгоревший на солнце нос, щедро усыпанный веснушками, и собирается с духом. Внизу, под ногами, плещется океан — вода бирюзовая, блестящие искорки поигрывают на поверхности.

— Папа, смотри, как я могу! — кричит Скай, отталкивается от края, группируется, обхватив руками согнутые колени, и сигает вниз.

«Он уничтожит тебя, Скай», слышит она чей-то голос. «Как океан может уничтожить меня? — недоумевает Скай. — Он ведь такой большой и красивый».

— Её изнасиловали и избили. — Для Бесстрашия это обычное дело, но Уолли считает своим долгом доложить Младшему Лидеру. — Сломано ребро, на теле и лице множественные гематомы и ссадины.

— Почему связана? — голос Эрика бесстрастен.

— Истерика, — док говорит кратко, по делу. — Пыталась разбить себе голову об кровать. Поэтому доза успокоительного максимальная. И ремни.

— Что сказала?

— Ничего. Пока не могу понять — то ли сорвала голос, то ли паралич связок.

Эрик задумчиво трёт подбородок, разглядывая безучастное лицо своего адъютанта, огромный лиловый синяк во всю щёку, в цветных татуировках руки, перетянутые фиксирующими стяжками, разметавшиеся по подушке в беспорядке длинные белые волосы.

— У тебя пять дней, док, — наконец говорит он. — Либо она встаёт в строй, либо пусть убирается. Ничего страшного с ней не случилось.

Задача предельно ясна. И хоть Уолли и считает, что при сегодняшнем раскладе разбрасываться такими бойцами расточительно и недальновидно, просто кивает молча.

Док согласен с Лидером — ничего страшного не произошло, изнасилования в их фракции бывают нечасто, но регулярно, два-три раза в год стабильно. Его всё же больше беспокоит сломанное ребро, для полного заживления пяти дней может не хватить. Правда, реакция Скай на простой и закономерный вопрос немного озадачивает Уолли.

— Ты видела, кто это сделал? — первое, что он спрашивает, когда Скай приходит в себя. Док уверен, что её застали врасплох.

Примерную реакцию он знает, не раз ведь отпаивал изнасилованных девушек — кого-то горячим чаем, кого-то водкой. Одни называют имя обидчика, другие предпочитают скрыть, кто-то ругается и матерится, кто-то угрожает, обещая отомстить, и почти все плачут. Но Уолли не готов к тому, что происходит в этот раз.

Скай сосредоточенно смотрит на него, нахмурив брови. Док почти слышит, как воспоминания, словно шестерёнки, щёлкают в её голове, ощущает, как медленно и будто нехотя ворочаются мысли. И вот наконец последний кусочек паззла встаёт на своё место — Уолли видит, как зрачки Скай расширяются, как где-то там глубоко плещется паника, захлёстывая разум. Тело Скай начинает мелко дрожать, рот открывается. Она набирает в лёгкие побольше воздуха, зажмуривает глаза, и её горло напрягается. Уолли внутренне подбирается, готовый к шуму, но ничто так и не нарушает тишину больничной палаты. Скай давится беззвучным криком — на шее вздуваются вены, лоб покрывается испариной, тело выгибается. Она открывает сухие глаза, слёз нет. Потом снова напрягается изо всех сил, пытаясь протолкнуть своё горе через сжатое спазмом горло, выплюнуть этот сгусток яда, который не даёт вздохнуть, тужится так, что капилляры в глазах лопаются. От бессилия Скай начинает биться головой об спинку кровати, но и это не помогает — ей так и не удаётся выдавить из себя ни звука.

Уолли поспешно всаживает иглу в шею Скай, и она обмякает в его руках. А он растерянно чешет макушку.