В себя она приходит на носилках. Над ней склоняется мужчина в знакомой униформе, его лицо и лысый череп покрывают сплошные чёрно-фиолетовые узоры, тоннели растягивают мочки ушей на добрых два дюйма, а в бровях и носу блестят шипастые кольца. Прекраснее лица Скай не припомнит.

— Как ты? — с тревогой спрашивает он, убирая шприц в сумку. — Ранена? Где болит?

— Я в порядке, — шепчет Скай. — Ударилась только.

Скай больше не в силах себя контролировать, и слёзы текут рекой — от безудержной радости, от облегчения, что всё завершилось, что она осталась жива, что Бесстрашные не бросили их в беде и примчались на помощь.

— Не плачь, кроха, всё кончилось, — говорит татуированный. — Теперь ты в безопасности.

Подходит второй Бесстрашный, бойцы вместе легко поднимают носилки и направляются к грузовикам. На земле лежат в ряд чёрные пластиковые мешки с характерными очертаниями, они уже не пустые, и Скай отворачивается, всхлипывая.

Кто-то из бойцов помогает идти Шейду, поддерживая его под руку, другая рука инструктора висит безвольной плетью.

Мимо несут ещё одни носилки. Только по волосам Скай определяет, что это Фор. Его лицо — сплошная кровавая маска, видны лишь глаза, из которых медленно катятся слёзы, образуя на щеках светлые дорожки. Девушка встречается с ним взглядом, стискивает зубы, но не может удержаться, да и не хочет больше — она тоже плачет и не стыдится этого. Её слабый кивок Фору — это жест понимания, поддержки и прощения, ведь теперь они не только инструктор и ученица, старший Бесстрашный и неофит, закалённый в боях мужчина и необстрелянная девчонка — с сегодняшнего дня они коллеги, единомышленники, боевые товарищи, сражавшиеся рядом и потерявшие своих собратьев и друзей. Чудом выжившие.

А плакать не стыдно, даже мужчине…

Why don’t you cry, soldier, cry,

There will be sorrow — until tomorrow,

So cry, soldier, cry.

Не стыдно плакать, солдат.

Будет нам горе — утихнет вскоре,

Так что плачь, плачь, солдат.

U.D.O. — Cry Soldier Cry

Комментарий к Часть 6

[1] цуба — аналог гарды у японского клинкового оружия

[2] цука — рукоять японского меча

[3] иайдо (иайдзюцу) — искусство мгновенного поражения противника катаной, изначально убранной в ножны, т.е. быстрое обнажение меча с последующим нанесением удара

Скай: https://pp.userapi.com/c848532/v848532198/6010/5xkFEcO2_Ag.jpg

**Коллажи-ассоциации:**

Автор Naisha:

https://pp.userapi.com/c848616/v848616572/1c366/JTgsjoe8Lo4.jpg

Автор sindromdyshi:

https://pp.userapi.com/c848616/v848616572/1c35f/J8HiCAxRWMU.jpg

========== Часть 7 ==========

Шейд медленно шёл по подземным пещерам, настолько огромным, что не видел другого конца коридора. Он и не смотрел. Ему был знаком здесь каждый поворот, каждая выбоина, все узкие тропинки, вырезанные в камне и соединяющие помещения. В льющемся на скалы тусклом свете оранжевых ламп он легко мог отыскать любой проход.

Его раненая рука, щедро обколотая регенератором, всё ещё находилась в фиксаторе, а торс сковывал корсет, защищавший треснувшие рёбра. Дойдя до одной из палат госпиталя, Шейд остановился и заглянул в небольшое окно в двери.

Он смотрел на Скай и никак не мог заставить себя войти. Девушка выглядела такой маленькой, хрупкой и бледной на больничной койке, такой беззащитной со всеми этими капельницами, проводами и подсоединёнными мониторами. Цветные татуировки на её руках выглядели ещё более нелепо, чем обычно, и создавали впечатление, что на ней футболка с ярким принтом.

В двенадцать лет Шейд познал женщину, и с тех пор они были для него чётко поделены на две группы: подстилки и мама. Мать была строгая, любящая, прощающая его всегда, сильная и отважная, всё знающая и много чего умеющая — настоящая Бесстрашная. Все остальные были шлюхами и годились только на то, чтоб засаживать им по самые бубенцы. Никто ни разу не нарушил строгой гармонии такого разделения. Ровно до того дня, когда лидерам вздумалось провести игру за Стеной. И эта белобрысая чокнутая неофитка поломала младшему инструктору всю систему ценностей.

Он никогда не понимал, зачем девушки из других фракций переходили в Бесстрашие. Ладно, если ты тут родилась, с молоком матери всосала боль и мрак фракции Огня, это была судьба. Бесстрашные женщины были хороши в разведке, как следователи, и особенно как психологи-дознаватели, но при этом, по мнению Шейда, они всё равно оставались шлюхами. Переходники же вызывали у него настоящее отвращение, у этих девок просто на лбу было написано: «Трахни меня!» Иначе зачем ещё из своих тёплых и безопасных фракций они шли сюда, в мир крутых, сильных парней? А он, Шейд, был именно таким — крутым и сильным, и давал возможность сполна насладиться и своим красивым накачанным телом, и охеренно великолепным членом всем этим жеманным сучкам-недотрогам, порой даже против их воли.

Второй год Шейд тренировал неофитов. После инициации мать взяла его к себе в Следственный департамент, но он выдержал лишь восемь месяцев — работа с бумажками была не для него. Но за это время Шейд получил диплом инструктора по тактико-специальной подготовке, закончив курсы Военной Академии, и когда место освободилось, его взяли младшим инструктором переходников. Дрессировать новобранцев оказалось гораздо интереснее.

В этом сезоне сюрпризов не случилось — те же тщедушные тела, слабая дыхалка и плохая реакция; те же надменные взгляды Эрудитов, фальшивые улыбки Дружелюбных, показная смиренность Отречённых и доводящая до бешенства болтливость Искренних вкупе с их непомерным любопытством. Но он быстро вышиб из них всё это дерьмо и сбил спесь.

Некоторые неофиты неплохо показали себя в стрельбе и владении холодным оружием, но в контактном бою все оказались одинаково никчёмными. Ну, может, парочка ребят подавали слабые надежды, и одна бывшая Искренняя с детскими косичками все объяснения схватывала на лету, Шейду оставалось только удивляться.

У него был намётанный глаз, и Шейд гордился своей проницательностью — именно эта троица и заняла пьедестал почёта на первом этапе Инициации. Но всё равно они в подмётки не годились своему инструктору, пусть он и был пока младшим.

Когда Скай уронила его на ринге, Шейд впервые почувствовал, как мир дал трещину. Больше всего в людях он уважал силу и нечастые поражения старался принимать спокойно, с достоинством. Но его ушатала шлюха! И что было обиднее всего, шлюха-переходник. Три часа потом он просидел на крыше, не в силах поверить в случившееся.

Дела закрутили его до самого вечера, и когда, уже почти ночью, Шейд вернулся в свою комнату, уставший и мечтающий побыстрее завалиться спать — сил не осталось не только на то, чтобы позвать Лили и покувыркаться после тяжёлого трудового дня, но даже подрочить было лень — то обнаружил в своей постели эту разукрашенную дикими татуировками пигалицу, которая так лихо опустила его перед командирами.

Спать ему сразу перехотелось. Это была его территория, и сейчас он отымеет её во все щели, чтоб запомнила надолго! Но когда Скай взглянула на него робко, почти испуганно, и сказала, что он у неё первый, а она совсем-совсем ничего не умеет, даже целоваться, Шейд растерялся. Обычно такие цыпочки доставались Фору или Эрику. Он никак не мог взять в толк, что в старшем инструкторе и молодом лидере так привлекало девственниц, чем он хуже? Но факт оставался фактом — целки буквально сами запрыгивали к ним в постели. А эта выбрала его.

В свои девятнадцать лет Шейд считал, что имеет богатый сексуальный опыт, но в ту ночь, похоже, ему не удалось впечатлить эту больную на всю голову, но такую сладкую и ладную куколку. А то, что у девчонки пуля в белобрысой башке, Шейд не сомневался, очередное подтверждение он получил на следующее же утро в столовой… Он тогда просто охренел от её наглости! Но она так искренне смеялась, а глаза смотрели на него с таким задором, что он не смог удержаться от смеха, и при этом в штанах стало как-то совсем тесно.