Саша не очень любил политику. Он был молод, имел натуру романтичную, творческую, хотел видеть красоту и вдохновляющие пейзажи, а политика была далека от подобного. В ее арсенале были совершенно другие эпитеты: не красивый, а вызывающий доверие граждан; не вдохновляющий, а агитирующий; не творческий, а продуманный и несущий определенный политический смысл. Все это только отталкивало молодого человека.

Поэтому он не знал точно, чего ждать от своего нового занятия. Нужно было как-то приживаться в этом преобразившемся мире, но сделать это было очень трудно. Новый город казался Саше потерянным, мрачным, избитым, лишенным внутренней красоты. Конечно, планы по улучшению архитектуры, мощению улиц, постройке домов были и уже даже постепенно выполнялись, но пока что целостности во всем этом Саша не видел. И это угнетало его.

Революционные годы пришлись как раз на то время, когда он был подростком. Недорослем, который только-только осознал, что детство имеет конец и пора подумать о том, кем он хочет стать в будущем. Но что тут придумаешь, когда вокруг творится идейный хаос, когда не понятно, кто прав, а кто виноват? Сломанные мальчишеские представления о мире так и не срослись в целостный, крепкий моральный стержень взрослого.

Сердце его всегда что-то тревожило. Тревожил мир, тревожил город, тревожили друзья. Теперь вот тревожило здание Клуба Октябрьской Революции, или КОРа.

«Не к месту оно здесь», – подумал Саша, останавливаясь, чтобы осмотреть открывшийся перед ним вид.

Мрачное, темное, угловатое, но сильное и уверенное в себе здание всем своим видом отражало современное состояние народной души. Разномастные окна его и ступенчатые переходы стен и крыши громко кричали об отсутствии той гармонии, которую так любил Саша. А плакаты с лицом Великого Вождя и революционными лозунгами еще громче голосили о политике, которую Саша не любил.

Тенью лежал КОР у подножия того, что осталось от великолепного светлого Александро-Невского собора, словно подчеркивая контраст прошлого и настоящего.

«Зря они с собором так, – с грустью подумал Саша, глядя на то место, где еще совсем недавно возвышалась колокольня, а сейчас, словно ее призрак, повисло летнее марево. – Может, и нет бога, как говорится, но красиво же было. А теперь – не здание, а инвалид какой-то. Кинотеатр хотят там сделать. Да разве заменит кинематограф то, что было сломано?..»

Он даже рукой махнул. Затем отвернулся и, не глядя уже вперед, чтобы не видеть темных стен Клуба и плакатов с Лениным, продолжил свой путь. Вскоре он оказался прямо перед входом в мрачное угловатое здание. На контрасте с внешним обликом постройки из открытого окна доносились веселые молодые голоса, частушки и громкий смех. Необъяснимое острое, щемящее чувство сдавило сердце, но Саша постарался не обращать на это внимания, отворил дверь и вошел.

Помимо кружков и клубов в здании располагался также театральный зал с балконом и большим фойе. Саша пару раз приходил сюда на концерты, ища отдохновения в искусстве. Но так и не понял, смог ли его найти в этом странно-противоречивом клубе.

КОР можно было действительно назвать противоречивым. Во-первых, построили его на том месте, где по первоначальному плану не должно было быть никаких построек. Предполагалось, что с площади Собора будет открываться вид на пруд и завод. На этом месте должно было оставаться то окно, через которое центр города мог бы дышать свободой и простором. Но теперь окно это закрыто, и главная площадь замурована меж четырех стен.

Во-вторых, темное, негармоничное, некрасивое здание каким-то образом умудрилось стать средоточием культурной жизни всего города. Ежедневно сюда приходили толпы народа, изголодавшегося по представлениям и мирным занятиям.

Все это сбивало Сашу с толку.

А сейчас еще больше его сбили с толку коридоры, по которым он шел, чтобы попасть в нужный ему кабинет. Он не думал, что путь будет таким запутанным.

«Хаос снаружи, хаос внутри», – пришли в голову странные мысли.

Не встречались ему почему-то и люди, которых здесь должно было быть очень много, а двери, которые он пытался открыть, оказывались заперты. Все, что ему оставалось, – это прислушиваться к звукам.

Тут и там он действительно различал голоса, женские, мужские и детские. Это было привычно. Но в какой-то момент он понял, что, помимо голосов, есть и другие звуки, странно неподходящие для этого места. Например, топот множества ног, напомнивший Саше бег в спортивном зале, и словно бы мерные удары мяча, как в баскетболе. Один раз откуда-то справа, из-за запертой двери, раздался громкий женский смех, а затем голос:

– Обожаю Райкина! Пожалуйста, еще что-нибудь вспомните из той передачи!..

Саше фраза показалась странной, но он не придал ей особого значения. Он искал нужную дверь, а она все не находилась. Он плутал, поворачивая то вправо, то влево, и понимал уже, что окончательно заблудился.

«Не может такого быть! – размышлял он. – Не могут наши рабочие построить такое непонятное здание! У них всегда все просто и логично! Отчего же тут не так? Откуда такая запутанность?»

А запутанность тем временем продолжалась. И коридоры с запертыми дверьми тоже продолжались. И все новые и новые звуки доносились с разных сторон: голоса актеров спектаклей, чудесное женское пение, аплодисменты. Молодой человек узнал в одном из отрывков, которые услышал, «Ромео и Джульетту» Шекспира и даже немного обрадовался тому, что не все прекрасное еще пропало.

Внезапно очередная попытка Саши отворить незнакомую дверь завершилась удачей. Петли негромко скрипнули, поворачиваясь, и молодой человек застыл на месте в недоумении от того, что увидел: просторный читальный зал со столами и стульями. Здесь сидели несколько граждан и гражданок, а тишина прерывалась лишь шелестом переворачиваемых страниц.

Никто не взглянул на нарушившего покой молодого человека, и Саша осторожно закрыл дверь.

«Надо же, – подумал он. – Не знал, что тут есть читальный зал. Значит, должна быть и библиотека… Не слышал, чтобы она тут открывалась».

Он попробовал отворить дверь еще раз, чтобы спросить кого-нибудь из читателей о библиотеке и прояснить свои сомнения, но та вдруг оказалась запертой.

«Когда же ее успели закрыть? Я даже щелчка не слышал!»

Уже некоторое время назад Саша начал подозревать, что происходит что-то неладное в этом странном здании. Бесконечные коридоры, голоса, звуки, странные слова, а теперь вот библиотека, которой тут быть не должно.

Он вспомнил, что в детстве, ночуя в старом купеческом доме, где работала его мать, всегда боялся жутких духов прошлого. Ему так же, как сейчас, слышались странные звуки и голоса. Но тогда это было порождением детской фантазии, а теперь кажется вполне реальным.

«Может быть, и здесь бродят призраки? – подумал Саша. – Но откуда же им тут взяться? Дом-то совсем новый!»

В очередной раз повернув направо, он вдруг очутился в просторном зале, похожем на фойе или прихожую. Пораженный резким контрастом, когда давящие стены и закрытые двери сменились на свободный и открытый холл, Саша остановился и огляделся.

Все здесь блистало белым и золотым. В стене слева пустел гардероб, а напротив – красовалась чудесная резная деревянная дверь. Впервые за долгое время Саша испытал чувство восхищения и перестал даже удивляться происходящему, просто радовался тому, что видит такую красоту.

Осторожно шагая по чисто вымытому полу, он пересек зал и приблизился к двери. Возле нее на стульчике сидел маленький старый человек. Обе ладони он положил на набалдашник палки, упиравшейся в пол прямо перед ним, а подбородок водрузил сверху. Он сидел недвижно, и только глаза его внимательно следили за Сашей.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровался молодой человек, подходя к старику. – Вы не подскажете мне, где я?

Старик крякнул – не то усмехнулся, не то кашлянул, – убрал подбородок с рук и хрипловатым голосом спросил в ответ:

– А куда ты заходил?

– В КОР, – ответил Саша, слегка растерявшись.