– Пожалуйста, Дмитрий, – ответил ему профессор своим тихим, но уверенным, вежливым голосом. – Приходи и завтра.
Диме не очень понравилось, что его имя запомнили, ведь теперь на каком-нибудь совещании Аркадий Модестович мог заявить перед другими преподавателями о том, что этот юноша не просто опоздал на семинар, но и вел себя недостойно. А еще Диме не понравилось, что этот незнакомый профессор желает видеть его завтра. Поэтому он отреагировал на приглашение кривой улыбкой и неопределенным пожатием плечами и поспешил покинуть кабинет.
Светловолосая, голубоглазая девушка все еще стояла возле двери. Всем уходящим она желала доброго вечера, посылая вслед очаровательную улыбку. Когда вышел Дима, она пожелала доброго вечера и ему, а еще добавила:
– Завтра будем ждать Вас. Прошу, не опаздывайте.
Даже ее улыбка, которая была, пожалуй, самой очаровательной из всех предыдущих, не подняла Диме настроения. Он был огорчен и растерян. Ему никак не удавалось понять, почему его ждали сегодня, для чего ждут завтра и зачем его имя стоит в списке участников семинара.
В таком вот угнетенном состоянии он покинул университет и пошел в сторону набережной.
Дима даже не заметил, как оказался на месте. Мысли его были так далеки все это время, что он совершенно не видел дорогу перед собой. Ноги сами принесли его куда нужно, и вот он уже пожимает руку Валере Пушкину и кивает головой Витьке, тренькающему на гитаре.
Ребята собрались давно, успели обсудить все, что с ними произошло, и даже спеть пару любимых песен. Они не ждали, что Дима появится, но, когда тот пришел, захотели узнать, что же его так задержало и почему он такой невеселый.
Дима рассказал им о странном семинаре, но не смог толком объяснить, почему именно пошел на него.
– Что хоть рассказывал этот профессор? – с сочувствием спросила у друга брюнетка Оля. – Было что-нибудь интересное?
Дима покачал головой и сказал неохотно:
– Что-то об истории основания Ижевска. О заводе, о Дерябине, о первых домах… Я почти не слушал.
– Ясно, – понимающе протянула Оля. – Я бы тоже не слушала. Все эти древности – такая скука.
Дима кивнул. Ему было очень стыдно перед друзьями за то, что время с ними он променял на какой-то семинар, который, к тому же, оказался совершенно неинтересным. Он постарался припомнить хоть что-нибудь из рассказа профессора, чтобы оправдаться перед ребятами. Самым ярким впечатлением оказалась история про пожар:
– Оказывается, когда-то давно полгорода почти сгорело в один день.
Друзья сделали вид, что впечатлились такой новостью. Впрочем, Валера, кажется, действительно впечатлился и, судя по знакомому ребятам выражению лица, уже начал сочинять первые строчки будущего стихотворения по этому поводу.
Больше Диме нечего было сказать, поэтому он стал просто смотреть на тонущее в пруду осеннее солнце. Они сидели на одной из лавочек, расставленных вдоль набережной. Мимо по мощеной улице постоянно проходили люди. За перилами Дима видел легкую рябь на поверхности пруда. На соседнем берегу возвышались, отражаясь в воде, трубы завода.
Быстро темнело, и дороги с каждой минутой все больше напоминали мигающие новогодние гирлянды: фары машин светили ярче по мере того, как сгущались сумерки.
Витька продолжал что-то наигрывать, девчонки увлеченно беседовали, Валера строчил новое произведение в блокнотике, который всегда носил с собой, а Дима просто старался ни о чем не думать и наслаждаться видом заката.
Вдруг прямо над его ухом раздался голос:
– Здравствуйте еще раз, Дмитрий!
Дима даже вздрогнул от неожиданности: перед ним стоял Аркадий Модестович Ош, все в том же костюме, все в тех же очках.
– Здравствуйте, – пробормотал молодой человек неуверенно.
– Позвольте поговорить с Вами наедине, – наставительным, но очень вежливым тоном произнес профессор.
Дима отчего-то очень перепугался, но отказать не смог, поэтому кивнул и встал.
Профессор пересек мостовую и остановился прямо у перил, устремив свой взгляд в сторону старого завода. Дима последовал за ним. В какой-то момент он обернулся к друзьям в поисках поддержки, но те были увлечены каждый своим занятием и лишь подбадривающе улыбнулись ему в ответ.
Дима подошел к мужчине и остановился немного позади него. Он не знал, чего ожидать, поэтому приготовился к самому неприятному: сейчас его будут отчитывать за то, что он так открыто выражал свою скуку, сидя на лекции.
– Что Вы знаете об этом заводе, Дмитрий? – спросил профессор, не оборачиваясь.
Дима сразу подумал, что это проверка его внимательности: ведь именно об истории завода рассказывал сегодня Аркадий Модестович.
– Ну, – начал юноша неуверенно, – с него начинался город…
Профессор кивнул.
– А что еще? – спросил он.
Тон его был совсем не суровый, и это заставляло Диму чувствовать какой-то подвох.
– Ну, – снова начал юноша, – там оружие делали…
– Оружие делают и сейчас, конечно, – добавил Аркадий Модестович. – Но Вы правы, главное здание уже не функционирует. А слышали ли Вы, что это здание – не просто точка начала отсчета города, но его сердце?
Дима предпочел промолчать, так как не знал точного ответа на этот странный вопрос. Профессор продолжил, поясняя:
– Именно с этим местом связано развитие всех важнейших событий в жизни города: здесь была сосредоточена рабочая сила, первые улицы начались отсюда, первый мощеный тротуар и первые электрические огни появились именно здесь. Часы на башне задавали ритм жизни всего поселения. На развитие этого завода было направлено огромное количество ресурсов, в том числе и интеллектуальных. Здесь люди больше всего страдали. Здесь чаще всего находили свое призвание. Отсюда начала свое движение революционная волна, здесь же было организовано контрнаступление и восстание. С вершины этой башни пал символ царской власти. Любите ли Вы историю?
Профессор так мелодично и выразительно говорил о важности завода, что Дима незаметно для себя самого уплыл с его речью в туманное прошлое и даже позабыл на некоторое время, где находится. Вопрос Аркадия Модестовича резко вернул его к реальности. Молодой человек растерялся и не нашел ничего лучше, как честно ответить:
– Я больше по программированию…
Профессор повернул голову и внимательно посмотрел на собеседника темными глазами из-за очков. Затем сказал:
– Уважительно. Но что же мешает Вам любить и историю тоже?
– Ну… – Дима не знал, как бы так сказать, чтобы не обидеть профессора. – Мне это не очень интересно.
– Хм, – задумчиво протянул Аркадий Модестович, снова возвращаясь к созерцанию башни старого завода. – История – часть Вашей жизни. Разве Вам не интересна хоть какая-нибудь часть Вашей жизни?
Дима задумался. Ему эта мысль показалась не очень правильной, и, чувствуя, что профессор расположен к доброжелательному разговору, он рискнул оспорить сказанное:
– История – это прошлое, оно нереальное и не связано именно с моей жизнью.
– Нереальное, – повторил профессор задумчиво, – нереальное… Как же оно может быть нереальным, если происходило в реальности?
Дима почесал шею, придумывая ответ.
– Ну… Оно же было раньше. Сейчас его уже нет. Поэтому обсуждать сегодня то, что было в прошлом, не очень… эм… важно.
– Вы хотели сказать – бесполезно? – уточнил мужчина, и в голосе его послышалась не злость, как ожидал Дима, а какое-то лукавое любопытство.
– Ну, в общем-то… – неуверенно сказал юноша. – Наверное.
– А что же по-Вашему полезно сегодня? – продолжил спрашивать профессор.
– Компьютеры, программирование, – тут же нашелся Дима. – Современные науки. Для будущего.
– Хм, – снова сказал Аркадий Модестович и на некоторое время замолчал, словно бы обдумывая услышанное.
Солнце уже совсем село, стало темно. Небо почти слилось в единое полотно с поверхностью пруда. Людей на набережной становилось все меньше, но друзья еще, кажется, были здесь: по крайней мере, Дима слышал звук гитары.
