…И снова это желание разгадать Фрэнки, которое усилилось с новым прикосновением. Я держал ее спиной к себе и чувствовал под ладонью обнаженный живот… Что кривить душой, я специально сунул руку ей под мягкий топ, чтобы узнать, живая она или обычная вампирша.

Еще как живая, горячая, и она просто-таки клокотала от ярости. Но, как и прежде, не вступала в открытый конфликт.

– Вечно я получаю все, что хочу. Даже обидно за остальной мир, – прошептал ей на ухо, наблюдая, как срывается ее дыхание и краснеют щеки.

Черт. Я к ней как приклеился, не мог отпустить. Будто два магнита сцепились, не разорвать. Обозленный, я оттолкнул Фрэнки, на прощание мимолетно проведя пальцами по ее животу, и пошел в кабинет Уварова.

– Плохого дня, Сатана! Надеюсь, ты будешь страдать от бессонницы весь месяц, на который заморозят счета «Дола».

– Я уже двадцать лет на снотворном, так что не мечтай! – Уваров даже не оторвал взгляда от тонкого экрана компьютера. – Зачем явился?

У Константина был черствый, властный голос, и казалось, что этому человеку лет сто, хотя на самом деле в два раза меньше. Фрэнки походила на него чертами лица, но не цветом глаз. У Сатаны они были черные, как дно болота.

– Если ты хочешь открытой войны, то я принимаю вызов. – Я присел в кресло и закинул ногу на ногу, постукивая пальцами по кроссовке. – Обещаю, я тебя уничтожу. Мы достаточно терпели твои оскорбления.

Уваров довольно засмеялся, показывая чрезмерно белые зубы, и, сложив руки на столе, подался вперед.

– На войне все средства хороши, не так ли? – поинтересовался он.

– Так ли, так ли, – поддакнул я.

– Тогда завтра и начнем.

Я подумал, что ослышался. Но, заглянув в зловещие глаза Сатаны, понял, что тот не шутит. Мы действительно собрались разрубить гордиев узел давней вражды. Мы двое – Константин и Максим.

– По рукам, – сказал я после короткого раздумья.

– За это стоит выпить, мой дорогой, – протянул Константин и, поднявшись, достал коньяк из бара.

– Яда подсыпал?

– Ну что ты, Максим. Яд – это средство мести у женщин. Женщины – они более изворотливы, иногда даже удивляюсь, насколько они могут быть сволочными.

– Да, я слышал много плохого о твоей жене, – ехидно ответил я, принимая из рук своего врага стакан с неразбавленным коньяком. Вообще, мне, несмотря на лютую ненависть, доставляли удовольствие подобные перебранки с Уваровым. И тот тоже любил спорить со мной.

– За твое здоровье, сатанинское ты отродье, – сказал я.

Константин оскалился и, вскинув бокал, таинственно ответил:

– Твоими устами глаголет истина, дорогой, – и выпил до дна.

***

Я пряталась за углом, ожидая, когда Егерь уйдет. Наконец хлопнула дверь, шаги затихли, и я прокралась из укрытия к помощнице папы. Та нажала кнопку и спросила, готов ли он принять меня.

– Фрэнки опоздала на работу, – был ответ.

Вообще-то, у меня была причина: Иосиф с контрактом.

Я вошла в кабинет и, как всегда при виде отца, оробела.

– Привет. Я по поводу этого абсурдного контракта. Ты…

Но он оборвал меня на полуслове.

– Сядь, не мямли.

Я проглотила незаслуженный упрек и присела на край кресла.

– Могу я хотя бы обсудить некоторые условия и пункты? – спросила у человека, который умел подавлять меня одним лишь взглядом. Нажимал в моем мозгу волшебную кнопку и хоп! – я в его власти. Но сегодня я хотела выстоять… Наивная. Отец проигнорировал мой вопрос, наполнил хрустальный стакан коньяком и отвернулся к панорамному окну, из которого виднелась серая Москва.

– Молчи и слушай. Я хочу быть уверен, что после моего ухода компанией будет управлять сильный лидер. Не тряпка, а уверенная в себе, жесткая женщина по имени Франсуаза Уварова. Наша компания продолжает расти, скоро и «Дол» вольется в «Константу». Иосиф предсказал, что я поставлю точку в многолетней вражде, причем еще до Нового года. Когда-то я уже пытался, но Катя Езерская выбрала не меня. Она отказалась дать мне детей, и в итоге я страдаю с двумя недочеловеками – тобой и твоим братом. Роберт даже в слуги Максиму не годится! – Отец сорвался в голосе, но сразу успокоился. – Однако, Катя просчиталась. Ее наследник не получит ничего! Ни-че-го!

Я замерла в тихом ужасе, потому что давно не видела папу настолько воодушевленно… злым. Он настроился на важный шаг, но хотел совершить его моими ногами. Я заранее испугалась возможного ответа, когда уточнила:

– То есть контракт стервы поможет захватить «Дол»?

– Дошло до тебя. – Отец фыркнул и отхлебнул коньяка.

– Погоди… Ничего не понимаю. Зачем тогда весь этот шантаж в условиях?

– А ты согласилась бы подписать без дополнительной мотивации?

– Н-нет… Нет, конечно. То есть, может быть. Не знаю… Да.

– Фрэнки, девочка моя. Если я не веду тебя за руку, ты начинаешь сползать на обочину, теряя цель. Сильная мотивация – это одна из самых надежных гарантий того, что человек не сдастся. Смотри, я сейчас достану документы… покажу тебе… что ты чувствуешь?

Отец выложил на стол толстую папку и подтолкнул ко мне. Внутри находились документы о передаче 51% «Константы» Максиму Езерскому. Дата, подпись Сатаны и его поверенных. Официальные бланки прошиты, пропечатаны… Кошмар.

В нашей корпорации все акции принадлежали только папе: 51% – официально, остальные были разделены еще на пять человек, не членов семьи, а верных приспешников, которые полностью зависели от Сатаны и никогда не принимали собственных решений. Максиму оставалось лишь поставит подпись в документе, чтобы завершить сделку.

Я сглотнула и с дрожью в голосе сказала:

– Но как именно я могу помочь в поглощении «Дола»?

Отец достал тонкую расческу и провел по волнистым иссиня-черным волосам.

– У них семь акционеров, продать свою долю каждый может без разрешения. – Отец отложил расческу и довольно ухмыльнулся. – Максиму принадлежит тридцать пять процентов, его мамаше – двадцать пять. У дядьев, тетки, отчима и невесты было сорок процентов на всех, в равных долях. Я через подставных лиц уже выкупил эти 40%. Мне нужны еще одиннадцать, но Максим и Катерина не прогибаются… Фрэнки, в тебе столько положительных качеств: красота, невинность, беспрекословная преданность мне… Согласись, я прав в том, что ты должна стать шпионкой. Важно заполучить этот дополнительный кусок «Дола». Если внимательно прочтешь контракт, то увидишь возможные лазейки, там вбито расписание Максима до конца декабря.

– А он при чем?

Отец подошел ко мне сзади и подбадривающе похлопал ладонями по плечам. Он стоял, я сидела. Отец всегда умел нарушить личное пространство и дернуть нужные ниточки.

– Максим – такой щепетильный человек, что на него не существует компромата. Единственная его слабость – красивые женщины. Сейчас он, по слухам, встречается с Соней Либерман. Но это не мешает ему заглядываться на других… и он ведь может заинтересоваться тобой настолько, чтобы утерять бдительность и впустить тебя в семейные дрязги.

Я в шоке извернулась в кресле, глядя снизу-вверх на отца. Меня что же, продают Егерю?! То есть… Постойте-ка.

– Но ведь в контракте сказано, что я не имею права вступать в интимную связь с Максимом. И как я должна его одурачить? Сыграть с ним в салочки? Построить пирамидку?

У отца был просторный светлый кабинет, но сейчас мое внимание сосредоточилось на суровых черных глазах.

– Будь изобретательной, Фрэнки. Учись манипулировать. Посоветуйся с матерью, она в этом профи. Но я убью тебя собственными руками, если станешь шлюхой Егеря. Ты облапошишь его и выбросишь.

Отец смотрел хмуро, взгляд колючий, без тени юмора. Он не шутил только что, и это повергло меня в пучину бессмысленного протеста. Отец продолжал подавлять взглядом (он запрещал опускать глаза во время беседы), и я чувствовала, как вдавливается «волшебная кнопка» внутри. Но кое-что больно задело меня. Я выпрямила спину и холодно произнесла:

– Мне жаль, что мы с Робертом разочаровали тебя. Наверное, я заслужила такое отношение, но не унижай Роберта. Он добрый, умный, талантливый. Лишить Роберта поддержки, наследства – значит, укатать в асфальт его мечту стать музыкантом. Езерский и мизинца его не стоит! Кем ты восхищаешься? Бабником, который открыто изменяет своей невесте? Который не имеет ни кодекса чести, ни души? Он же беспринципная мразь!