Юноша стоял с открытым ртом, пока наконец не заговорил:

— Какое еще равновесие?

— Равновесие мира. Маги хотели заполучить всю силу короля и королевы, а это значило, что все живое в Средиземье на время приостановит свое существование. Так они изменили равновесие в мире. Но когда вы с Морвен оказались здесь, баланс сам начал восстанавливаться и стал таким же, каким был раньше, до того, как маги убили ее родителей.

— Ты хочешь сказать, что мир узнал ее? — нахмурился Гарри.

— Да, — ответил Арагорн. — Поэтому вы и смогли победить магов. У вас была магия этого мира, у них же ее не было.

После этого разговора ноги сами принесли странника к могиле Короля и Королевы. Он не знал, что делал там. Раз за разом Арагорн перечитывал слова, выбитые на могильной плите: Лишь качество чьих-либо убеждений определяет успех, а не число последователей. Сможет ли он быть королем? Хорошим королем? Он не знал, было ли правильным его решение насчет трона Средиземья, и не чувствовал, что сможет стать достойным правителем. Может, лучше, чтобы его место занял кто-то другой?…

— Что ты здесь делаешь, друг мой? — раздался голос Боромира.

— Тот же вопрос я могу задать тебе, — Арагорн улыбнулся гондорцу.

— Захотел подышать воздухом, — ответил тот, пожав плечами.

— И мне, — кивнул дунэдайн.

Боромир подошел к нему и встал рядом. Двое мужчин молча смотрели на могилу, будто Ремус мог появиться оттуда и ответить на все их вопросы.

— Не знаю, хочу ли я быть королем. Я не думаю, что смогу дать людям то, в чем они нуждаются, — выдохнул Арагорн.

— Вот поэтому я считаю, что ты будешь замечательным королем. Ты прирожденный лидер, — сказал Боромир искренне.

— Может быть, — странник устремил взгляд в небо. — Но я ни в чем не уверен, поэтому мне кажется, что это плохая идея, — он развернулся и уже хотел было уйти, но друг остановил его.

— Послушай, Арагорн, — Боромир глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Так нельзя. Гермиона уже три недели как ушла.

— «Так» — это как? — мужчина ответил с раздражением. Как друг мог так говорить с ним после того, как Арагорн через столькое прошел и должен был пройти в будущем?

— Ты прячешься и почти ни с кем не разговариваешь. Ты запустил себя, мой друг. Ты нам нужен. Гарри надеется на тебя! Гермиона надеется на тебя! Нам нужен король.

Арагорн открыл рот… и тут же закрыл его. Не нужен ему этот разговор. Он не желал говорить ни о себе как о будущем короле, ни о Гермионе — последнее до сих пор причиняло ему боль. Мужчина развернулся и хотел уйти, но Боромир схватил его за руку и потянул обратно.

— Гермиона — трусиха, но ведь ты не такой! — в отчаянии выкрикнул гондорец. — Пожалуйста, Арагорн.

Дунэдайн гневно взглянул на друга и выдернул руку. Не сказав ничего, он поправил рукав и снова собрался уйти, но подумал, что эти слова Боромира не должны остаться без ответа.

— Гермиона, может, и боится столкнуться со своим прошлым. Но она уж точно не трусиха! — выпалил он, стоя так близко к Боромиру, что их носы почти соприкоснулись. Вот теперь можно уйти, пока разговор не превратился в ссору.

Арагорн бросился к замку, не дожидаясь, пока друг пойдет за ним. Он злился, но все же понимал, что в чем-то гондорец прав. Нельзя подвести жителей Средиземья. Завтра же он и Гарри вместе начнут готовиться к коронации.

***

Уже неделю Гермиона не могла перестать плакать. Приемные родители только однажды спросили ее, что случилось, но девушка не отвечала и ни с кем не разговаривала, и тогда они оставили ее в покое. Мать иногда приходила в ее комнату, приносила чай, ласково гладила по руке или волосам и смотрела на дочь обеспокоенно.

— Если мужчина разбил тебе сердце, — сказала она однажды, ставя чашку с чаем на столик, пока Гермиона сидела, обхватив колени руками и уставившись в пол, — то боль пройдет через некоторое время. Раны затянутся, милая, — мать поцеловала ее в лоб и направилась к двери. — О, кстати, к тебе пришли.

Кто-то вошел в комнату, но ведьма даже не взглянула. Она хотела просто остаться в одиночестве и никого не видеть.

— Ты как, нормально? — неловко спросил ее друг.

Гермиона наконец подняла глаза: на пороге стоял Рон. Юноша растерянно теребил свитер.

— Я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке, — сказал он.

Не ответив, девушка с раздражением посмотрела на него. Ее щеки покраснели, а глаза воспалились от слез. Нет, конечно, ничего у нее не в порядке.

— Я волнуюсь за тебя, — пояснил Рон.

Гермионе было плевать. Она снова уставилась в пол и крепче стиснула колени руками. Оставьте меня наедине с моим горем, — подумала она, говорить ей совсем не хотелось. Хоть бы поскорее прошла эта боль! Может быть, мать права. Время вылечит раны. Однажды все пройдет.

========== Глава 22 ==========

Иногда приходится отдалиться друг от друга для того, чтобы понять, как сильно вы нуждаетесь в близости.

© Колин Гувер

— Ну же, Миона, пойдем прогуляемся, — за последнюю неделю Рон приходил к Гермионе несколько раз. Он всегда старался приободрить подругу, и иногда она смеялась над его шутками, но чаще всего не могла даже улыбнуться, как Рон ни старался. Когда Гермиона впервые оказалась на Земле несколько лет назад, ей было не так трудно, теперь же она не могла подавить в себе воспоминания о Средиземье, хоть и старалась жить обычной жизнью. Почему же именно сейчас ей вдруг стало так невыносимо больно?

В тот день Рон, как обычно, пришел к Гермионе, когда она пыталась читать книгу о других мирах. Увидев друга, девушка вздохнула и отложила книгу — все равно у нее не получалось сосредоточиться на строчках.

— Прогуляемся? Там похолодало, — она выглянула в окно, глядя на серое небо. Лето кончилось, и осень пришла в Англию.

— Я хочу поговорить с тобой, но не здесь, — ответил рыжеволосый юноша.

— Ладно, — простонала Гермиона и встала, хотя гулять ей совсем не хотелось.

Прошло несколько минут, но никто не произнес ни слова. Друзья молча шли рука об руку через небольшой парк. В детстве Гарри, Рон и Гермиона любили играть здесь в футбол, прятки, или просто лазать по деревьям; став старше, они проводили там время за разговорами, либо Гермиона читала, пока парни практиковались в заклинаниях, которым она их научила.

Теперь парк был для нее символом второго детства на Земле. Они с Роном пришли туда вдвоем, но Гарри с ними не было, и это казалось неправильным. Гермиона всячески избегала этого места — парк слишком сильно напоминал ей о «старых добрых деньках»… И все же Рон умудрился привести ее туда.

Рональд встал на середину площадки, на которой они втроем чаще всего коротали время, и взволнованно посмотрел на Гермиону.

— Все в порядке? — спросила ведьма.

— Да, да, — быстро ответил Рон. — По крайней мере, со мной все в порядке, это уж точно.

— Ты о чем?

— Гермиона, — начал он медленно, — я так больше не могу.

— Что? — ее терпение начало иссякать. — Ты больше не можешь как? — девушка скрестила руки на груди, стиснула зубы и выжидательно посмотрела на друга, который несколько раз глубоко вдохнул, прежде чем начать говорить.

— С того дня, как мы вернулись сюда, ты напоминаешь на зомби, — он сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию Гермионы, но та не шевельнулась и не выразила никаких эмоций, кроме раздражения. — Ты моя лучшая подруга, — продолжил Рон и положил руку на то место, где билось сердце. — Каким бы ни было твое решение насчет будущего, ты всегда будешь со мной — вот здесь.

Ее горло сдавило. Она не хотела вновь плакать — за последнюю неделю было пролито достаточно слез. Рон же, несмотря на свою боль, продолжал говорить:

— Я тоже скучаю по ним, ты знаешь. Но я нужен моей семье так же, как ты нужна Средиземью, — он снова взглянул на подругу. Гермиона не реагировала. Она понимала, что Рон был прав, как никто другой, но не желала принимать это.

— Я думаю, тебе стоит уйти от твоих приемных родителей и вернуться домой, — наконец сказал Рон и искренне улыбнулся. — А если ты оставишь маленькую дверцу открытой, я всегда смогу найти тебя.