— Нет конечно! Кто в здравом уме согласится на такое?
— Йозеф второй раз участвует в турнире. Тот, который Repo Men.
— Ублюдок. — Выдавил я.
— Миллион — большая сумма. — Пожала плечами Дэльфи. — Я уже год, как не играла. Устроилась на работу. Консультантом по разработке, в одну известную игровую компанию. И вдруг это приглашение. А у меня… у меня мама умирает! — Внезапно ее голос сорвался, и она затряслась в беззвучных рыданиях, прикрыв лицо руками. А я, как чурбан, сидел напротив, и не знал, что делать.
— У нее — рак. — Доносилось сквозь всхлипы. — Спинного мозга. Можно сделать пересадку, но это очень, очень дорого! Вот я и повелась, как последняя дура, на призовой фонд!
От этих неожиданных откровений я наконец-то пришел в себя. Встав, я подошел к плачущей девушке, опустился на колени, и привлек ее к себе.
— Ну, все, все… Тихо. Ну, не плачь, не плачь же ты! — Бормотал я, гладя ее ухоженные волосы. — Успокойся.
Она подняла на меня заплаканное лицо. Глаза, ставшие, казалось, еще больше, смотрели на меня умоляюще.
— Можно я побуду с тобой?
— Ну, конечно можно! Почему же нельзя?
Ну как я мог отказать плачущей девушке? Тем более девушке, которая когда-то была моим кумиром? Девушке, которой пришлось поневоле стать убийцей. Девушке, которую, в ближайшем будущем, мне предстояло убить. Или умереть самому.
Голова Дэльфи лежит у меня на плече. Я ощущаю ее дыхание. Она уже не плачет, однако дышит часто и тяжело. И, кажется… О, черт! Это со мной что сейчас происходит? Ну, блин, тоже мне, кавалер! Тут горе, стресс, а я… Но я ничего не могу с собой поделать. Нарастающее возбуждение накрывает меня горячей волной. Я стою на коленях, боясь шевельнутся, но Мелани, будто подслушав мои мысли, поднимает голову. Не в силах сопротивляться зову зеленых омутов, я тянусь к ней. Наши губы соприкасаются, сначала осторожно, будто боясь чего-то, потом все смелее и смелее. Судя по страсти, с которой мне теперь отвечает девушка, она ощущает то же, что и я. Ее рука опускается вниз, я слышу щелчок пряжки собственного ремня, и у меня на миг перехватывает дыхание. Я встаю, увлекая Мелани за собой. Шаг назад — и мы падаем на узкую кровать. Мои руки дрожат, я никак не могу нащупать пуговицу. Девушка нетерпеливо ерзает, поводит бедрами, помогая стянуть с себя джинсы.
— Тут… тут где-то камера! — С трудом выдыхаю я слова.
— К черту камеру! Иди ко мне!
Мелани тянет меня к себе, и время останавливается.
***
Бег по крутым ступеням — сомнительное удовольствие. Особенно когда лестница
винтовая, воздух наполнен едким дымом факелов, а сзади грохочут шаги сумасшедшего штурмовика.
Я не узнал с первого взгляда эту карту. Да и со второго тоже. Когда я быстро и привычно разбросал новые очки опыта, и призрачный экран исчез, оставив меня один на один с новым полигоном, моим глазам предстало мрачное подземелье, с одиноко кружащейся в центре зала ракетницей. В силу ограничения по классу на тяжелое вооружение, ракетница не несла никакой пользы для меня, и я, вздохнув, направился к выходу.
Вверх вел поворачивающий по широкой дуге коридор, с бессчетным числом ступеней, теряющихся во тьме, едва раздвигаемой тусклым светом факелов. Еще раз вздохнув, и вытянув перед собой пистолет, я начал подъем.
Спустя несколько минут я все так же пер вверх, ступеням все так же не было конца, а коридор все так же завивался гигантской спиралью.
У первого пересечения я столкнулся с растерявшимся от неожиданности штурмовиком. Живой танк поднимался по такому же коридору, только с другой стороны. По всей видимости, мы находились внутри башни, и наверх вели две винтовые лестницы, пересекающиеся перед очередным витком. И я, и соперник опешили от неожиданной встречи. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, замерев в напряженных позах, а потом раструб его ракетницы медленно пошел вверх. Мне абсолютно ничего не оставалось, кроме как ломануться вверх, по своей лестнице. Если бы я рванул по его витку, он бы однозначно меня размазал, изгиб был пологий, и слишком долгое время я бы оставался на прицеле. Однако и так досталось не слабо. Ударная волна от ракеты, ударившей в стену коридора, швырнула меня на пол. Головой в шлеме я приложился о ступеньку, и, кажется, на секунду потерял сознание. Вскочив на ноги, сквозь гул в ушах я услышал щелчок проворачиваемого барабана, и, что было сил, рванул вверх. Взрыв второй ракеты не причинил мне никакого вреда, снизу послышалась ругань, а затем — тяжелые шаги. Враг был полон решимости завершить начатое.
Предсказуемо для данного класса, весь опыт бойца был вкачан в броню, силу и выносливость. На моей же стороне была скорость. Пока он не мог меня догнать, но, рано или поздно он сократит расстояние, и тогда надеяться мне будет не на что. «Шанс» абсолютно бесполезен против тяжелой брони штурмовика, а его ракетница, тем более, в узком коридоре, была идеальным оружием, совершенным в своей простоте и мощи.
Я несся вверх, мимо мелькали факелы и закопченные гобелены, развешанные по стенам. Я не знал этой карты, видимо, она разрабатывалась специально для чемпионата, и не мог даже предполагать, закончится ли когда-нибудь эта лестница, а если закончится — то чем. Не удивлюсь, если вверху коридоры сольются в один, и бежать мне придется уже вниз. М-да. Это был бы тухлый расклад. При всей своей медлительности, штурмовик таки загонит меня, и тогда — все.
Внезапно коридор кончился, и я вылетел на огромную открытую площадку. Площадью она была в несколько сот метров, и действительно была вершиной гигантской башни. Над головой, в чернильно-черном ночном небе висели пронзительные звезды, на противоположной стороне темнел спуск на вторую лестницу, а по центру… По центру, в большой пентаграмме крутилась «Гадюка» — кислотная пушка, легкое оружие ближнего боя. Не самый лучший выбор, конечно, но, за неимением гербовой…
И тут же у меня в голове возник план. Простой, как все гениальное, и несколько подленький.
Со всей доступной мне скоростью, я рванул вперед. Притормозил возле «Гадюки», зачем-то читая строки в развернувшемся окне характеристики, и вдруг почувствовал, что пол под ногами дрогнул.
Черт!
Закинув пушку за спину, я побежал вперед. Круг, обозначенный внешними границами пентаграммы, уже ушел вниз на несколько сантиметров. Ловушка!
Если я не успею… И в этот момент пентаграмма рухнула вниз.
В последнюю секунду я успел оттолкнуться ногами от пола, и, в отчаянном прыжке добраться до края ямы. Однако сила прыжка чуть не сыграла со мной злую шутку. Изо всех сил ударившись грудью о стену образовавшегося провала, я едва не сорвался. Как я удержался — неизвестно. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, я выбрался наверх, и, не дав себе ни секунды отдыха, побежал дальше.
Остановился я лишь, когда нырнул в проход. Прислонившись к стене, я пытался унять сердце, грохотавшее в груди кузнечным молотом. Руки тряслись, колени дрожали. Вот она — обратная сторона глубокого погружения. Но медлить нельзя! Позади раздался грохот. Или плита вернулась на место, или штурмовик чистит себе точку выхода. Взяв в руки «Гадюку», я побежал вниз.
Когда виток лестницы начал закругляться в обратную сторону, я замедлил шаги, и вскинул пушку. Сейчас все мои очки скрытности будут очень и очень в тему. Если даже этот ходячий танк разгадает мой финт, думаю, я успею отреагировать, ну, а услышу я его издалека.
Но все мои опасения были напрасными.
Как и я, соперник не знал этой карты, и не мог предполагать, какие бонусы могут попасться наверху. Он так и торчал на лестнице, не решаясь подняться вверх. Еще бы! А вдруг я там со «снайперкой» валяюсь? Неприятно получать пулю в лоб.
Подняв «Гадюку», стараясь ступать, как можно тише, я двинулся вперед, думая о том, что собираюсь снова убить человека.
Однако, когда, при наведении на широкую спину у меня в визоре всплыл ник штурмовика, все мысли исчезли сами по себе, а указательный палец зачесался на спусковом сенсоре.
