— Блять! — я услышал своё восклицание будто со стороны, эхом отозвавшееся от сводов.

Чей-то труп в полутьме лежал на краю, грозясь через мгновение скатиться в холодные воды внизу.

Я не помню, как в два шага допрыгнул до тела, схватив ладонями за одежду на его плечах.

Удержал его.

Или её…?

— Блять, блять, чёрт, сука… — повторял я бессвязно, как заведенный, глядя на девичье тело в чёрной майке и того же цвета брюках, безжизненно застывшее в моих руках.

Уложив бездыханную фигуру головой к себе на колени, я тут же сорвал с лица жертвы тёмный плотный то ли мешок, то ли глубокий капюшон, отделенный от толстовки, и отшвырнул от себя подальше.

— Грейс… — судорожно выдохнул я, не веря своим глазам. Рот затопило свинцовым привкусом присутствующей в воздухе смерти.

Какого хуя…?

Её посиневшее лицо я узнал моментально.

Всегда сосредоточенные большие, голубые, что ли, глаза были сейчас закрыты; бесцветные веки не двигались, обрамленные остатками слёз. Приоткрытые сухие, аккуратные губы были обескровлены.

Дерьмо.

— Ну нет, — зло выцедил я, осторожно, но быстро перекладывая её обратно на ледяной пол со своих коленей, — Хуй ты у меня умрёшь, Тихоня. Не сегодня.

Адреналин и шок, как ни странно, не снесли мне крышу, а заставили чётко думать без паники, взяв себя в руки.

Я кинулся давить ладонями на её грудь, чтобы завести сердце, надеясь, что потерял совсем немного драгоценного времени, созерцая её удушенное лицо. На шее виднелись глубочайшие следы асфиксии. Пока я методично надавливал руками в центр грудины, параллельно цепко осматривал всё её тело, опасаясь увидеть кровоточащие раны, но их не было.

Как я жалел в эту секунду, что вместо внимания к словам и действиям на лекциях по оказанию первой помощи я пялился на вырез формы одной из медсестер. Реаниматолог из меня был так себе, но прежде чем позвать кого-то или отнести неофитку в лазарет, мне нужно было убедиться, что где-то глубоко внутри в ней ещё тлел уголек тепла. Я страстно желал, чтобы именно благодаря мне огонь разгорелся в ней снова, снося холод обволакивающей её смерти и вдыхая в её вечно серьёзное лицо краски жизни.

— Давай, мать твою! Ну же!

Я надавил на её грудную клетку так, что, казалось, сломал ей кости. Поздно спохватившись, я нажал пальцами на её щеки, чтобы приоткрыть рот и нащупать пальцами язык, молясь, чтобы он не завалился. Повезло.

Я не знаю, что на меня нашло — может, у адреналина есть и обратная сторона, которая придаёт не только смелость, но и безумие — однако после очередного непрямого массажа сердца этой дурной я с чувством отвесил ей оплеуху. Затем, снова схватив ладонями её отвернувшееся от удара лицо, выровнял ей голову и наклонился к губам. Собрав, наверное, весь воздух, что был вокруг нас, в свои немаленькие лёгкие, я что есть мочи выдохнул его ей в рот, зажав нос.

В голову прокралась абсолютно неуместная мысль:«Как было бы, если её шершавые губы поцеловали бы сами?», но услышав низкий протяжный хрип и гортанный кашель неофитки, я поспешил одернуть себя и снова сосредоточиться на помощи.

Живая, мать твою. Откачал.

Я же сказал, Грейс — не сегодня.

***

— Я не хочу, чтобы она знала, — задержав за локоть проходящего мимо доктора, негромко проговорил я.

Тихоня так и не пришла в себя, позволив мне незамеченным доставить её бессознательное, но уже дышащее со свистом и хрипом тело в лазарет. Я не помнил, с какой скоростью дошёл туда с такой нелегкой ношей — она, конечно, стройная девчонка, но далеко не маленькая, как её кучерявая подруга; помню только, как её тут же забрали всполошившиеся врачи и скрыли за ширмой. Помню, как руки покинуло едва различимое тепло её постепенно оттаивающего тела.

Весьма вероятно, что скоро сюда ввалятся её дружки, Лэндон, возможно даже сам Макс, и мне ох как не хотелось светиться здесь и выступать героем. Никакой я нахуй не герой, разве что только с приставкой «анти». Ей просто повезло, что я проходил в том коридоре — тот же Крис мог оказаться на моём месте, не сверни он пожрать — а расспросы мне были ни к чему. Да и я сам не горел желанием знать, что она делала в том злосчастном коридоре и кто были эти выродки, напавшие на неё в такой час. Мне не трудно было сопоставить факт её текущего положения в рейтинге и чьего-нибудь желания убрать её с дороги — уж слишком она была талантливым стрелком. Под подозрение мог попасть и я сам.

В конце концов, тихоня тихоней, но мало ли какие черти водились в её омуте — может, она специально кому-то перешла пути, за что и получила по заслугам. Хер его знает, я никогда не общался с ней более тридцати секунд.

А посему думать об этом и лезть в это дерьмо совершенно не хотелось — пускай с этим инцидентом разбираются лидеры и инструктора.

Ещё я не хотел её благодарности, не хотел лишнего взгляда в свой адрес, не хотел, чтобы она чувствовала себя мне должной. Я никак к ней не относился, для меня её практически всегда не существовало, как и остальных в группе — я стремился только к одной единственной цели, перейдя в Бесстрашие. И лишние мысли, наподобие той возникшей о её губах, которые она раскрутит в моей голове своими благодарными влажными глазами, мне были нахуй не нужны. Смазливый Крис, общающийся с ней и кучерявой, думающий, что никто не замечает его щенячьего взгляда в адрес этой светловолосой неофитки с охеренным глазомером, подходит ей куда больше в качестве спасителя и принимающего благодарности героя.

Дерек странно и оценивающе посмотрел на меня и кивнул. Затем скосил глаза на свой локоть, намекая на то, что «просьбы просьбами, парень, а руки-то не распускай, если не хочешь проблем».

Я поспешно отошёл от него и направился к двери.

Чертовски хотелось надраться в хлам, но я всё же дотащил свой организм до спальни, в которой, кстати, не обнаружил Криса, и упал на кровать. Наверняка, он и мелкая неофитка уже там, в лазарете. Спохватились, блять, пропажу.

Я собрал обратно свой раздраенный панцирь внутри, сжигая любые мысли и воспоминания о Грейс и её возможной смерти, не будь меня рядом.

Жизнь, блять, конечно, непредсказуема, но для меня она должна продолжиться так же, как и до картинки безвольного тела Тихони в коридоре.

***

Кабинет старшего лидера, Макса, представлял собой аскетичное помещение, в котором были стол с компьютером, пара стульев и шкафы. Я задолбался осматривать минимализм вокруг, в сотый раз отвечая на одни и те же вопросы Лэндона, который прислонился к столу лидера прямо передо мной, не сводя с меня глаз.

— То есть, ты хочешь сказать, что просто шёл мимо и нашёл Грейс? — недоверчиво переспросил инструктор, пока Макс, в пол-оборота сидевший за столом, созерцал тёмную стену напротив.

Допроса избежать не удалось, конечно. Но я был уверен в себе и своих ответах. Предрассветные лучи слабо пробивались сквозь задернутые жалюзи, а мне до одури хотелось продолжить свой сон, который так нагло прервал ночью всполошивший нашу спальню инструктор.

— Не совсем мимо. Я возвращался с наказания и обнаружил её в коридоре, сэр, — стараясь не иронизировать на последнем слове, повторил эту мантру.

— А что не пошёл на ужин после возвращения?

Да блять, Лэндон, хули ты от меня хочешь?

Правильно говорят — делая добро, отойди на безопасное расстояние, чтобы не задело ударной волной благодарности.

Я, конечно, всё понимаю: моё поведение на ринге, в состязаниях, отношение к другим неофитам оставляло желать лучшего, и я был под подозрением, но я, блять, ей помог!

Благодаря мне эта идиотка ещё жива!

Поорав вдоволь внутри себя, я медленно перевёл взгляд на скучающего Макса и спокойно ответил:

— После такого занятия, которое организовал нам инструктор Шон, не то, что поесть, даже дышать было лень.

Макс, заметив, что я адресовал ему своё внимание и немного дерзкий ответ, наконец-то посмотрел на меня.

— К сожалению, мы не можем восстановить события произошедшего — нападавшие действовали умело, проделав всё в мертвой зоне камер.