Я переместился на её шею, продолжая зубами хватать эту блядски красивую, вкусно пахнущую мятой кожу. Отняв ладони от её талии, я агрессивным движением дернул её куртку в разные стороны — кажется, посыпались пуговицы…
— Ты помнишь, что я говорил тебе про твоё враньё? Про то, что будет, если ты что-то скроешь от меня? — она так сексуально захныкала, когда я приложился языком к её сонной артерии и засосал её губами. — Ох, блять, Грейс… Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю.
— Эрик, пожалуйста, нам нужно поговорить… Сначала поговорим… — слова давались ей с трудом, но, подавшись порыву тела, она двинулась бедрами ко мне навстречу, отчего я чуть было не потерял разум. Кстати, это её «сначала» уж очень мне понравилось — знаю же, блять, что хочешь меня не меньше.
— Нахуй эти разговоры, — сердито прошептал я, запуская ладони под её куртку. — Для начала я возьму тебя так жёстко и так глубоко, что ты раз и навсегда разучишься мне лгать.
— Прошу тебя… — в её голосе появилась мольба, а всхлипы стали далеко не теми, которые бывают во время вожделения. Я остановил свои движения, на минуту подумав, что как-то напугал её и, оторвавшись от такой привлекательной шеи моей мучительницы, внимательно посмотрел в голубые глаза. — Мне тоже нужно убедиться, что ты не лгал мне.
Она плакала — слёзы тоненькими реками струились по щекам.
Не понял.
— У Тома есть информация о том, что оружие изгоям поставил именно ты… Там твои подписи, Эрик… — она замолкла, зажала рот руками, убрав их до этого с моей шеи, и зажмурилась.
Что…
Блять…?
Я весь замер, вглядываясь в её покрасневшее от ласк и начинающихся рыданий лицо, медленно собирая в голове паззл. Вот почему она сегодня такая.
Вот почему она на самом деле вчера была не в порядке.
Вот почему так долго отвечала.
Сука.
Всю мою похоть и желание как рукой сняло, но я не отходил от Грейс — коснувшись пальцем её окровавленных из-за меня губ, я очень тихо и как можно ласковее проговорил:
— Милая… Что бы ты сейчас мне не рассказала, ты должна знать — я абсолютно. никак. не. причастен. к этому. дерьму, — каждое слово я впечатывал в неё, глядя глаза в глаза. — Я сам пытаюсь выяснить, кто это.
— Там стоят твои отпечатки… — выдохнула Грейс, повторив это, и сжала плечи, будто пыталась спрятаться от меня.
Я приник губами к её щекам, собирая эти отвратительные, не идущие ей, слёзы.
И на этом моём движении она сама прижалась ко мне, дав волю затапливающим её эмоциями.
— Тихо-тихо, — я стал гладить её по волосам, чувствуя мокрые дорожки на своей шее, куда Грейс уткнулась лицом. — Ты ведь веришь мне? Ведь ты не пришла бы сюда, если бы не верила. Расскажи, Грейс… Всё, что знаешь.
Она глухим голосом, продолжая дышать мне в ключицу, начала своё сбивчивое повествование — как нашла какой-то носитель информации рядом с тем изгоем, как не торопилась отдать его и сделала это только после того дня на крыше, как убедила Тома не распространять информацию дальше…
Полный пиздец.
Дело дрянь.
Я чувствовал, как ноздри стали раздуваться от начинающей охватывать меня чистейшей ярости и гнева.
— Это ведь не твой носитель? — подняв на меня заплаканные глаза, еле дыша, спросила Грейс. — Ты ведь не мог так поступить с нами… Со мной…
Я сдавил её в очередных объятиях, зарываясь лицом в светлые волосы.
— Нет, Грейс, не мог. Не стал бы. Никогда. И я не имею права подписывать подобную документацию, у меня нет таких полномочий…
— Это может делать только Макс? — снова всхлипнула, так по-детски, так мило.
Чёрт, как же тебя успокоить, Грейс. Ты так много пережила за эти сутки…
— Да. И теперь я убежден в том, что он или кто-то ещё с ним собирались меня подставить, — я мягко отстранился от неё и отошёл на пару шагов, стискивая зубы и запрокинув голову. Тяжело вздохнув, я снова посмотрел на Тихоню. — В разговоре с Максом я озвучил свои предположения, что изгои могут вернуться в восточную часть города. И они, как по заказу, блять ,там вылезают. Ты находишь эту ебанную карту памяти. Которую, скорее всего, подкинули вместе с изгоем, в расчёте на то, что карту сразу найдут, и её содержимое взорвет город, как бомба. Прекрасная многоходовка, надо отдать должное…
Грейс так и осталась сидеть на старом ящике, обхватив себя руками и наблюдая, как я измеряю шагами пространство перед ней. Сцепив пальцы на переносице, я пытался усиленно соображать — мне кажется, я даже слышал, как работают извилины в башке.
— Как нам доказать, что ты не виновен? — судорожно вздохнув, пробормотала Грейс и утерла остатки слёз рукавом распахнувшейся куртки.
— Не нам. Ты в этом участия принимать не будешь, — я снова подошёл к ней, беря её лицо в ладони. — Хватит с тебя вот этих вот сомнений и переживаний. Ты и так сделала всё, что могла, милая, чтобы не позволить коллапсу случиться. Лэн и я собираемся вытащить копии реальных документов о разработке и поставке, которые подписывал именно Макс, через Эрудитов. Всё, что ты видела на носителе, Грейс — пустышка.
— Мне нужно принести Тому твоё признание…
— Знаю. Придумаем что-нибудь. Как, кстати, ты убедила его не рассылать данные дальше во фракцию? — настороженно спросил я, вглядываясь в такое родное лицо.
Даже заплаканная она была охуительно красива; другое дело, что слёзы на её лице должны быть только от радости.
— Я… — начала было Грейс, опустив взгляд вниз. — Сыграла на его отношении ко мне.
Возмущенно выдохнув, я приложился лбом к её собственному.
Моя преданная девочка.
Ты уже тогда не поверила во всю эту хуйню…
Всё-таки жизнь и та ситуация с кучерявой тебя чему-то научили.
— Выкинь это из головы, я не хочу, чтобы ты вспоминала и думала об этом, — я лёгким невесомым поцелуем, контрастно отличавшимся от предыдущих, коснулся её губ. — Всё будет хорошо, Грейс. Мы справимся.
То, что стало происходить дальше, было какой-то квинтэссенцией безумия, которую я с радостью стёр бы из памяти навсегда. Грейс посмотрела куда-то в сторону, несмотря на то, что тоже потянулась к моим губам, и в её глазах отразился неимоверный ужас.
— Эрик! — вскрикнула она, навалившись на меня всем телом, и в следующую секунду рядом с нами прогрохотали выстрелы.
Огнестрельные, блять, выстрелы.
Неужели Том взял с собой на игру настоящее оружие?
При мне был только мой личный пистолет с десятью патронами, с которым я никогда не расставался.
Он настолько охуел от своей ревности, что решил подстрелить нас?
Я больно приложился спиной к полу, но умудрился сообразить сцепить руки вокруг Грейс и перевернуться так, чтобы она оказалась снизу. Над головой смертельными свистами проносились пули, и я всё никак не мог понять, кто и откуда в нас стреляют — тьма в глубине машинного отделения, там, где навсегда замерли двигатели корабля, скрывала нападавших, лишь частыми вспышками автоматов или пистолетов выделяя их действия.
Под руками, на талии Грейс, я стал чувствовать что-то тёплое, стремительно заливавшее мне ладони.
Вязкое и тёплое.
Разносящее в воздухе металлический запах.
— Грейс… — мне было абсолютно плевать на творящийся хаос вокруг, и я даже не услышал, как с оглушительным грохотом распахнулась дверь, которую я запер. Отстреливаясь от невидимого врага нейростимуляторами, к нам подбежали Лэн и Шон — меня же волновало только стремительно теряющее краски лицо подо мной.
— Надо уходить! Здесь изгои! Их около полсотни в трюме! — прокричал Лэндон над моим ухом, пока Шон остервенело ногой пинал коробки, чтобы те встали хоть какой-то защитой перед нами.
Но я не слышал его — всё моё внимание было приковано к таким нежным, неоново-голубым глазам, в которых медленно угасал свет.
Нет, мать твою, нет!
— Эрик, блять! — рыкнул Лэндон, продолжая стрелять уже из-за коробок, и я словно вынырнул из толщи воды, заглушавшей мне слух. Разум протрезвел, скинув с себя оцепенение.
— Она ранена! — констатируя очевидное и пытаясь быстро взять себя в руки — в руки, которые были по запястья в её крови — я кинулся проверять пульс Грейс.
