— Что это? — спросила директриса.
— Моя личная жизнь, — ответила Света бесцветным тоном. Ей было невыносимо страшно. Марк положил руку ей на плечо, стало немного полегче, но дрожь в коленях все равно не унималась.
— А ваш брат в курсе вашей личной жизни?
— Да, — кивнула Света.
— Ты хоть представляешь, как это может повлиять на твою жизнь? Пьяные тусовки, выступления перед публикой в неподобающем виде! И этого человека мы хотели рекомендовать к зачислению в Большой Университет!
— Просто скажите, что вы приберегли это место для вашей племянницы из параллельного класса, — зло бросил Марк и, вырвав фотографии из рук Светы, порвал их на мелкие кусочки.
— Выведите его отсюда, Людмила Ивановна! — скомандовала Майя Георгиевна. — Мы с госпожой Старковой подождем ее брата, чтобы я как следует разъяснила ему ситуацию.
Света осела на деревянный жесткий стул, стоявший у стены, классная руководительница почти силой вытолкала Марка за пределы кабинета.
Влада ждали в молчании. Девушка со слезами на глазах смотрела на клочки фотографий, валявшиеся на полу. Как же все-таки глупо и несправедливо получилось: Марина одним движением руки перечеркнула всю дружбу, все радостные моменты. Она даже не дала объясниться, попросить прощения, рассказать, что чувствует к Марку… Горячая слеза капнула на плотную ткань брюк, а следом еще одна, затем другая. Света расплакалась. Заслонив лицо руками, она безмолвно рыдала, периодически шмыгая носом, ставшим заложенным в один момент.
Такой Влад и застал свою сестру, когда вошел в кабинет директора. Он был весь красный: бежал со всех ног, чтобы заступиться за сестренку, но Майя Георгиевна не дала вставить ему и слова. Она безостановочно бросалась обвинениями, поучениями и угрозами, так что стало понятно: Свете не видать школьного целевого места, а если она попробует обжаловать это решение директора, то школа подаст в суд на Влада, как на опекуна, не способного обеспечить надлежащий уход…
Именно на окончании этой угрозы в кабинет без стука ворвался высокий черноволосый мужчина, при виде которого Майя Георгиевна проглотила язык и поглубже втиснулась в свой стул. Света сразу поняла, что это отец Марка: те же черные, как смоль, волосы, только слегка тронутые сединой, благородные черты лица, бледная кожа, но глаза были темнее, чем у Марка и не казались такими странными.
— Что здесь происходит? — без приветствия спросил мужчина и встал между директрисой и Владом, который неожиданно побледнел, а затем стал наливаться краской.
— Проблемы с ученицей, ничего, что бы касалось вашего сына, Андрей Владимирович, — заискивающе произнесла Майя Георгиевна.
— Если мой сын попросил помочь ей, значит, касается, — ровным тоном сказал мужчина и впервые за все время посмотрел на Свету и ее брата.
Андрей Вознесенский изменился в лице сразу же, как только столкнулся взглядом с Владом. Он помнил того обозленного парня, готового обвинить всех и каждого в смерти своих родителей. Из целого мира он выбрал мужа той женщины, по вине которой случилась авария: «Если она была больна и ее состояние не позволяло водить машину, то и не нужно было выпускать ее из дома!» — кричал он два года назад у дверей операционной, после того, как хирург с прискорбием сообщил о том, что родителей спасти не удалось.
— Нам не нужна ваша помощь, — сквозь стиснутые зубы прошипел Влад, и, схватив Свету за руку, рывком поднял ее со стула. — Уходим отсюда.
Быстрыми шагами они прошли через маленькую комнатушку, где располагалась приемная. Марк, ждавший девушку, не успел сказать и слова, он лишь молча смотрел в спину уходившей Светы. Она попыталась объяснить, что позвонит и приставила большой палец к уху, а мизинец ко рту, изображая телефон. Марк только кивнул, давая знак, что понял ее, а затем Влад вытащил девушку за пределы кабинета.
До самого метро они шли, держась за руки, и только у входа в подземку брат отпустил сестру. Она отошла от него на несколько шагов и потерла затекшую руку, которую он сжимал слишком сильно. Света пристально посмотрела на Влада и решила, что пока что не стоит задавать ему никаких вопросов: он был слишком взвинчен. Вена на него виске напряженно вздулась, а лицо все еще было красным от гнева и злости. Пока они ехали домой, Света пыталась понять, где Влад мог встретиться с отцом Марка, но все ее усилия оказались тщетны.
Наконец они добрались до квартиры. Как только входная дверь захлопнулась, рука брата протянулась к девушке ладонью вверх, словно ему было что-то нужно от нее. Света недоуменно посмотрела на Влада, а тот проронил всего одно слово: «Телефон». Она не стала перечить и отдала мобильник, однако решилась спросить: «А что же случилось?», — только вечером, когда Влад сухим и бесцветным тоном позвал сестру ужинать.
Он внимательно смотрел на Свету, ковырявшуюся в тарелке с картофельным пюре, которое уже давно остыло. Заусенцы на пальцах девушки были содраны, а ногти неровно обкусаны. Она никогда не могла сдержаться, если ее что-то сильно тревожило. Владу не хотелось разбивать сердце сестренки, но он не мог не поговорить с ней, не хотел поступать иначе…
— Света, перестань общаться с Марком, — ласково, но все же непреклонно сказал молодой человек и внимательно посмотрел на сестру. Она оторвала взгляд от тарелки и перевела его на брата.
— Почему?
— Это из-за его семьи умерли наши родители, — прошептал Влад и сам уставился в тарелку, не выдержав всепоглощающей грусти в глазах Светы.
— Как это понимать? — недоуменно спросила девушка, сведя брови, от чего посреди ее лба пролегла глубокая морщина.
— Женщина, по вине которой произошла авария, — мать Марка, этот Андрей — его отец. Что тут непонятного!
— Погоди… Ведь та женщина не справилась с управлением, потому что у нее неожиданно начались боли в голове из-за опухоли мозга…
— Он не должен был отпускать ее в таком состоянии из дома! — воскликнул Влад и швырнул столовые приборы, до этого момента плотно сжатые в руках, на стол. Света вздрогнула.
— Влад, это глупо, — прошептала девушка, зная, что пожалеет о своих словах.
— Глупо?! — разозлился брат и, вскочив со стула, принялся метаться из угла в угол. На поднявшийся шум из коридора пришел Рем и устроился рядом с хозяйкой, чувствуя, что ей нужна поддержка. — Глупо?! Глупо то, что в восемнадцать лет я, вместо того, чтобы развлекаться, думал, как бы мне прокормить сестру, огромного пса и оплатить счета за квартиру! Глупо то, что ты совершенно не помогала мне первый год, потому что грустила, не думая о моих чувствах! Но все это из-за глупости одного человека, отпустившего больную жену ехать в ночь на автомобиле!
Влад выговорился и ему полегчало, вот только по щекам его сестры текли слезы. Она знала, что брату было тяжело и что первое время она вела себя как законченная эгоистка, но все же до тех пор пока ее не обвинили в этом было как-то проще. Света понимала, что несчастье в их семье сильно изменило жизнь Влада, и несовершеннолетняя сестра, опека над которой так неожиданно свалилась на плечи, заставила его отказаться от жизни типичного молодого парня.
— Свет… — прошептал Влад, поняв, что только что сказал слова, которые должен был навсегда похоронить в своем сердце.
Девушка ничего не сказала, только встала со стула и вышла из кухни. Пес тут же засеменил за ней. Его когти громко стучали о ламинат, покрывавший прихожую, но этот звук становился все дальше и дальше, пока Света и Рем не вошли в ее комнату. Девушка закрыла дверь без истеричного громкого хлопка, но Влада даже этот тихий звук больно полоснул по сердцу.
Света осела на пол, как только оказалась в комнате, а верный Рем, с грустью посмотрев на хозяйку, принялся было облизывать слезы с ее щек теплым гладким языком. Девушка улыбнулась, а потом обняла пса за шею, а тот только терпеливо сносил повисшую на нем хозяйку.
***
Влад решился поговорить с сестрой только утром следующего дня. Рема он забрал еще ночью, чтобы вывести на улицу, но тогда Света уже уснула. Она сжалась калачиком на неразобранном диване, и молодой человек решил не будить ее. «Утро вечера мудренее», — решил он для себя.
