— Тише-тише, ты чего испугался так, Исак? — тихо проговорил Эвен. — Я просто посмотрю и все, не бойся. Я не сделаю ничего такого, что заставит тебя пожалеть о том, что ты сейчас здесь, со мной. Клянусь тебе.

— Ладно… — мальчик позволил Эвену закатать край футболки до груди и чуть приспустить резинку штанов, как раз до границы курчавой поросли внизу живота мальчика. И всё это неправдоподобно осторожными, ласковыми касаниями.

На левой половине живота оказалась немалых размеров сине-желтая гематома. Эвен только головой покачал, мысленно посылая проклятия мудакам со своего курса:

— Подожди-ка, у меня тут в тумбочке мазь, должна помочь.

«В тумбочке, у кровати? Он что так часто ею пользуется?» — вопреки собственной боли мелькнуло в голове Вальтерсена.

— Она с анестетиком. Боль снимет, как рукой.

Но дальше стало происходить то, что заставило Исака прочувствовать истинный смысл этого высказывания: «как рукой».

Согрев между своими ладонями целебную мазь, Эвен опустил правую руку к его животу и начал бережно поглаживать место боли, аккуратно втирая теплую эмульсию в кожу. Животик у мальчика и правда был полноват, но вовсе не обвисший, а плотный и немного мягкий на ощупь. На лице старшего можно было с легкостью прочесть, какое наслаждение ему доставляет то, что мальчик разрешил ему позаботиться о себе.

Лицо же Исака вспыхивало всеми оттенками от алого до пурпурного. Когда Эвен, вроде как случайно, скользнул парой крайних пальцев к резинке на его нижнем белье, подросток рефлекторно выгнул спину и вытаращил глаза, но Насхайм вовремя среагировал, убрав руку повыше и опустив вторую мальчику на взмокший лоб:

— Прости, я случайно, малыш. Все в порядке?

— Д-да… — прошептал на выдохе Исак, громко сглотнув и прикрыв глаза. — Спасибо.

— Ну что ты, — Эвен подул ему на лицо, охлаждая жар, что так и продолжал разливаться по нему. — Тебе получше?

Исаку вновь хватило сил только на то, чтобы кивнуть, а затем вырвался непроизвольный зевок.

— Вот теперь точно надо немного поспать, — прошептал Насхайм, опуская футболку на живот мальчика. — Укладывайся поудобнее, а я тебе спою.

— Споешь? — просиял лицом Исак. — А что ты будешь петь?

Эвен помог ему лечь поудобнее, а затем окинул взглядом футболку, что была на подростке, прилег рядом, притянув его голову к своему плечу:

— Сейчас услышишь, — улыбнулся в нежные кудряшки Насхайм, вдохнув их аромат. — Закрывай глаза.

Исак послушно прикрыл глаза красноватыми, чуть припухшими веками, а затем услышал первые слова и расплылся в улыбке, так украшавшей его и без того милое личико:

Imagine there’s no heaven,

It’s easy if you try

No hell below us

Above us only sky

Imagine all the people living for today…

Бархатными нотами лился для Исака самый добрый и ласковый голос на свете.

На последних словах в куплете Вальтерсен не выдержал и начал тихо подпевать, что, конечно же, удивило Эвена:

— Ты ее знаешь? — не открывая глаз, спросил он.

— Мои родители были большими поклонниками Леннона. Ну, и в целом битлов слушать любили. Вернее, папа и сейчас любит… Вспоминает, как в юности ходили с мамой в бар-караоке недалеко от нашего дома…

Эвен почувствовал, как снова загрустил мальчик. Открыв глаза, он обнаружил, что из-под длинных ресниц Исака, что так красиво обрамляли сейчас его скулы, уже успели выйти наружу несколько соленых капель.

— А еще я знаю, что, когда Леннона не стало, благодаря его жене в Исландии был возведен мемориал, со словами этой песни*… — уже потихоньку всхлипывал мальчик.

У Насхайма сердце сжалось от такого печального вида. Он порывисто обнял Исака и крепко прижал к себе так, что мальчик уткулся лбом ему в шею:

— Малыш, — Эвен опять стал поглаживать его по спине. — Я не смогу заменить тебе маму. Но я прошу тебе позволить мне заботиться о тебе. Мне это правда необходимо… Просто заботиться о тебе.

— Почему?..

— Что «почему»?

— Почему… Я? Почему… Обо мне? — не мог поверить услышанному мальчик. Он вообще слабо верил, что все, что случилось за последние несколько часов — реальность.

— Потому что… — Эвен сделал глубокий вдох. — Потому что только в твоих невероятных глазах я увидел, как ты нуждаешься во мне. Это ведь так? Я не ошибся?

Исак вскинул голову, и глаза их сейчас словно удерживали души друг друга, а губы оказались почти на одной линии, на расстоянии меньше трех дюймов.

Вот уже Эвен склонился еще ниже, заставляя мальчика инстинктивно прикрыть глаза в предвкушении, и… Громкий сигнал звонка на телефоне Насхайма заставил обоих вздрогнуть.

— Чёрт! Забыл отключить! — недовольно сдвинул к переносице брови Эвен, вытаскивая телефон из кармана. — Да?!

Разговор был коротким, но по завершении Исак смог уловить грубый, почти приказной тон старшего:

— Буду через час. Без меня не начинайте!

Когда Эвен отключил телефон, Вальтерсен, все еще лежавший у него под боком, поднял голову:

— У тебя дела какие-то? Мне, наверное, идти надо.

Насхайм надул щеки, а затем, дернув пару раз кадык, встал с кровати, повернувшись лицом к мальчику:

— Прости, малыш. Сейчас поглядим, что там с твоей одеждой, и я вызову тебе такси. Проводить сам не успею, не обижайся.

— На что обижаться-то? Дела, значит дела… Ты не обязан…

— Обязан. — сказал, как отрезал Эвен. — Но сегодня вот как получается.

Когда Исак сам поднялся с кровати, взгляд его зацепился темную ткань на кресле. Проходя мимо него, он смог разглядеть что-то наподобие черного капюшона и длинных пол, вроде мантии:

— К Хеллоуину готовишься? — хихикнул подросток.

Но Эвену явно было не до смеха. Он отчего-то побледнел и тихо произнес:

— Что-то вроде того.

Исак не придал значения ответу, но внезапная бледность старшего заставила его поволноваться:

— Тебе плохо?

Эвен подошел к нему и притянул к себе:

— Нет, малыш, наоборот: мне очень-очень хорошо. Моя бы воля, — Исака в который раз за день поцеловали в висок, — я бы остался здесь, с тобой.

— А завтра… Завтра все будет так же?

Исак совсем не имел опыта «прояснения» ситуации. Он никак не мог разобраться, кто же теперь они друг для друга. Как вообще далеко это все зайдет? Это одновременно и пугало, и манило.

— Завтра? Завтра все будет еще лучше. Сейчас ты переоденешься, возьмешь мой номер и, как только доберешься домой, обязательно напишешь мне, хорошо?

— Хорошо, — немного успокоился мальчик. — А ты мне напишешь в ответ? — Исак почти что застеснялся своему вопросу.

«Сейчас он подумает, что я навязываюсь! А ведь он так и не ответил, кто мы теперь друг другу… Да и не было ничего такого, что он должен отвечать?..»

— Конечно, малыш, — его напоследок еще раз крепко прижали к груди. — Только пообещай, что сегодня ты не будешь всю ночь думать обо мне, а просто хорошо выспишься?

— Не смогу… — честно покаялись в ответ, за что получили несколько коротких поцелуев в макушку.

— Надо постараться. Сегодня за нас обоих буду думать я. А завтра мы увидимся, обещаю.

Дома, уже лежа в своей кровати, Исак отправил сообщение на заветный номер, предварительно набирая его содержание и стирая десятки раз. Ему то казалось, что оно какое-то сухое без смайликов, то слишком слюнявое. В итоге он просто написал:

— я дома. надеюсь, у тебя все хорошо. спасибо за все.

Казалось, до получения ответного смс Исак не дышал, без конца подсвечивая экран телефона. Наконец, ответ пришел:

— «улыбка» плюс «сердечко». спи, малыш, сладких снов. не забывай, что сегодня я думаю за двоих, а ты должен хорошо выспаться.

И как же было досадно, что сейчас вместо Эвена Исаку приходилось обнимать одеяло и улыбаться подушке, мысленно представляя, прямо с открытыми глазами, как будто самый необычный человек в его жизни лежит сейчас рядом. И можно чувствовать его тепло, его заботу, его ласковую ладонь на животе.

Потому что отныне забота — это ладонь Эвена, успокаивающая боль.