Эвен ничего не ответил, только с улыбкой кивнул.

К большой досаде Исака. Хоть он и не желал признавать этого.

— Ну… Раз это чудо пристроено, я пойду тогда тоже, — Насхайм вновь застегнул куртку. — Доброй ночи, Исак.

Мальчик, прижав к себе пушистый бело-серый комочек, зажмурил глаза и, резко открыв их, тихо проговорил:

— Ты совсем окоченел на морозе. Может, чаю горячего выпьешь? У меня там пирог остался еще. Правда, я что-то совсем разучился печь… Но, может быть, я, все же, поставлю чайник?

Эвен вновь распахнул куртку, но не для того, чтобы снять. Подойдя совсем близко к мальчику, на руках которого уже уютно посапывал котенок, он прохладной ладонью коснулся впавшей щеки. Провел пальцами вниз, до подбородка с нежной ямочкой; разглядев, во что превратились глаза Исака, тревожно покачал головой и, шире распахнув куртку, прижал к себе едва дышащего мальчика, укрыв с головы до спины:

— Нет у меня ни единого оправдания этой неделе, Исак. Но скажу тебе одно, — он склонился губами к алеющему ушку. — Херово без тебя мне, малыш. Никак. Ничего не получается. Ты прости меня за то, что обидел.

— Эвен… — чуть слышно донеслось с его груди.

— А еще пришло время тебе своими глазами увидеть, почему я тогда не смог тебе все рассказать. Если, конечно, еще не все потеряно для нас и ты найдешь завтра час свободного времени.

— Я не понял… Ты останешься сегодня? Я же сказал, что дома никого… — не смея оторвать личика от груди любимого, Исак стыдливо прикрыл глаза влажными ресницами.

— Если бы ты только знал, как сильно я хочу остаться. Но пока я не заслужил ни твоей заботы, ни этой ночи с тобой.

— Неправда.

Эвен сам отстранился, коснувшись ладонями обеих немного заострившихся скул. Нежно оглядев родное личико, он прижался губами к этому так скучавшему по его поцелуям ротику. Целовал невинно, словно первый раз пробовал его вкус. Затем сжал пальцы в кулак и костяшками протянул его к крошечной лапке:

— Присматривай тут за ним, договорились? — прошептал он котенку, а тот, словно все поняв, убрал коготки и коснулся мягкой лапкой пальцев Эвена.

Насхайм подмигнул обоим:

— Ложитесь спать. Завтра в полдень заеду за тобой, — еще раз поцеловав молча улыбающегося мальчика, застегнул куртку и вышел на улицу.

Комментарий к Часть 13

И если от этой части Ваше сердечко не растаяло, то от следующей точно “растечется” теплой лужицей… не без горяченького ожидается))^^

PS: на этапе планирования недооценила развитие сюжета, потому формат отныне изменен на макси.

========== Часть 14 ==========

— Садись смелей, не съем я тебя, — Эвен запрокинул голову набок, оперевшись на поставленную на край дверцы автомобиля руку. — Даже такого сладкого.

Мальчик с недоверием таращил глазки, сперва на умилительно улыбающегося парня, а затем вновь переведя взгляд на машину.

— Откуда это? Ты ведь не угнал ее, Эвен? Только честно скажи, пожалуйста… — суетливо затараторил Исак, всем своим видом говоря о самых недобрых подозрениях.

Насхайм чуть не споткнулся на ровном месте: локоть моментально проехался по дверце, скользнув в самый затвор:

— Так и убиться недолго, малыш, — он шуточно погрозил мальчику указательным пальцем. — Между прочим — по твоей вине.

Исак виновато опустил глазки в землю:

— Прости, я не знаю… я все время думаю о плохом.

Эвен только что лицо свое ладонью не прихлопнул. Сделав пару глубоких вдохов, чтобы ненароком, на эмоциях, не сорваться на этого поеживающегося в тонкой куртке, — «надо бы еще отругать, что оделся не по погоде, но это успеется», — чтобы все вновь не испортить, он, наконец, тихо прикрыл дверцу и подошел к Исаку:

— Это моя вина, малыш, — Эвен ласково притянул его к груди. — Это я о тебе так плохо заботился последнее время, что ты начал все видеть в темных красках. Но это дело мы поправим, обещаю, — он быстро чмокнул мальчика в кончик носа, от чего Исак тут же, одновременно забавно и мило, сморщил тот самый носик, а Эвен, заключив его ладонь в свою, повел мальчика к машине, по пути объясняя:

— Отец постарался. Типа, подарок к Рождеству. Еще сказал так: «Хоть ты и не заслужил, но лучше уж ты под ее капотом пропадать будешь, а не в своем сборище бездельников. Лучше нам с матерью штрафы будет приходить из дорожный инспекции, а не регулярные вызовы из полиции.»… Ну, собственно, не в моей ситуации было бунтовать, хотя и имелось, что ответить. Так что, — Эвен открыл перед Исаком дверцу, — прошу.

— А права у тебя есть?

Исак, конечно, присел на пассажирское место, но так и продолжил сверлить Эвена полным недоверия взглядом.

Насхайм закатил глаза, но, пожав плечами, прошел к месту водителя и достал пластиковую карточку:

— Ознакомьтесь, инспектор Вальтерсен.

Исаку вдруг так стыдно стало за эти надуманные подозрения. Покачав головой, изжевав до первых алых просветов нижнюю губу, он прошептал, едва шевеля искусанными в кровь губами:

— Не надо… Я это так чего-то, не подумав, спросил.

Эвен, взметнув брови вверх, что-то бормоча себе под нос, убрал права на место и уверено перекинул руку через плечи, укрытые тонкой тканью куртки:

— Я тебе живое существо доверил на воспитание, вообще-то, а ты даже одеться не в состоянии по погоде. Вот как так-то? — Эвен уже водил носом по любимой щеке, с наслаждением вдыхая морозный аромат свежих яблок.

Так пахнет только его милый мальчик. Он давно решил для себя это.

Исак опять взялся молча пережевывать губу, но Эвен сразу почувствовал, что мальчик не знает, как признаться.

— Исак, что с твоей теплой курткой? Я, надеюсь, это не дело рук моих замечательных однокурсников? Или они и на каникулах умудряется не давать тебе спокойно жить?

— Нет, — промямлил мальчик.

— Тогда кто?

— А ты не рассердишься? И Томми у меня не заберешь? — Исак опасливо заглянул ему в глаза.

— Какого Томми?

— Такого, — Исак спрятал личико в плече Эвена. — Вообще-то, Томас. Но он же еще совсем малюсенький. Поэтому, пока не подрастет, будет Томми.

— Исак… — парень притянул к себе мальчика. — Так вот как ты его назвал.

— А ты разве не заметил? Он же копия кота из «Тома и Джерри». Мне почему-то всегда было там жалко бедолагу Тома.

— Ну, может быть, — хмыкнул Эвен. — Тебе виднее. Так что он натворил? Порвал? Это такими-то коготками?

— Не порвал…

— А что тогда?

— Понимаешь, я подумал, раз он бродяжничал, наверное, голодный очень. И, кажется, перекормил его. Он же меры-то не понимает сам. А перед выходом я оделся и взял его на руки. И, видимо, надавил ему на живот… В общем, он меня… всем сразу. Пришлось переодеться. И его еле-еле успел обтереть влажным полотенцем. Он уснул, вроде, когда я уходил, но мы с тобой все рвано ненадолго, ладно? А то он там совсем один.

Чем дольше Эвен слушал, тем сильнее сияла его улыбка:

— Ну, раз малыш там совсем один, то точно ненадолго. Только у меня к тебе один вопрос.

— Какой?

— Почему я уже пятнадцать минут рядом с тобой, а все еще так и не поцеловал своего мальчика?

Исак, конечно, старался не выдать вселенской радости на лице, но получалось совсем плохо:

— Разве это у меня спрашивать надо? — облизав искусанную губу, пролепетал он, уже сам потянувшись за поцелуем.

Эвен, склонившись к полуоткрытому ротику, прошептал, едва касаясь его своими губами:

— Точно можно?

— Точно.

Исак сам вписался губами в родные изгибы, которые тут же раскрылись ему навстречу полными, обволакивающими теплом и влагой волнами. Маленькие ладошки на полноватых запястьях ухватились за шею, а самого мальчика Эвен, в который раз за эти два десятка минут, заключил в объятия.

С губ поцелуи посыпались по всему личику Исака, спускаясь к шее, прикрытой в несколько оборотов намотанным зеленым шарфом. Эвен на пару секунд прервал поцелуи и поймал себя на мысли, что его малышу безумно идет этот цвет, а глаза его благодаря зеленому переливаются всеми его оттенками еще чище и прозрачнее.