Я не хотел ворошить последние полгода ада, но ведь вынуждаешь! — мальчик едва не перешел на крик, — шесть месяцев я умирал изнутри, не понимал, зачем существую… жалел о том, что ты тогда не выстрелил в меня, — на этих словах Эвен руками крепко обвил спину своего мальчика, тепло прижив к себе, по щекам снова потекли слезы. Как ни пытался быть сильным, но мысли о том, как страдал Исак по его вине, ранила в сердце больнее самого острого самурайского меча.

— Прости меня, я…

— Хватит! — Исак не дал ему закончить. — Договаривались же, никакого прошлого, только здесь и сейчас. Тем более, пару дней назад ты говорил, что сам не сможешь без меня! А сейчас, что же, отступаешь от своих слов?

Исак немного подумал и продолжил:

— Если хочешь, не будем думать о завтрашнем дне, да что там, о сегодняшнем вечере даже… о следующем часе… Если хочешь, будем жить одной минутой… я и ты… и так минута за минутой. И ничего и никого больше.

Эвен тихонько кивнул в эти шелковые кудряшки, сильнее сцепив объятия:

— Тогда… что мы будем делать в следующую минуту? — старший немного отстранился, чуть прикрыв веки.

— В следующую минуту… — немного поразмыслил Исак. — В следующую минуту мы будем целоваться, — облизав нижнюю полную губу, потянулся к лицу старшего.

— Без напряга? — Эвен склонился к нему.

— Без напряга, — Исак осторожно коснулся верхней губы Эвена; слегка увлажнил, обведя кончиком языка и просто нежно принялся целовать по очереди теплые алые половинки, не углубляясь, не переходя границу нежности и доверия. Он знал, что все еще будет у них. А пока, в эту конкретную минуту было достаточно просто чувствовать тепло и нежность родных губ любимого.

Когда немного начал неметь носогубный треугольник, разомкнул поцелуй. Эвен смотрел на него и, казалось, улыбался глазами.

— Выбраться из дома нам все же придется. Я никогда не был в этой части света зимой. Хочу просто побыть с тобой, родной мой, погулять по зимнему Киото. Так что ты заканчивай с завтраком, а я поищу тебе теплую одежду. Не хватало, чтобы ты еще разболелся под Рождест…

Не успел Исак закончить, как в дверь постучали.

Оба резко повернулись к двери. Кто же это мог быть?..

========== Часть 23.1 ==========

Комментарий к Часть 23.1

Снова разбила на две части. Так будет логичнее. Вторая подчасть будет объемнее.

Все более или менее прояснится.

…И пока все бредут-идут, устремивши взор,

На моем горизонте — пруд, а на небе — флёр

Облаков. И воздушный шёлк. А в руках — цветы.

И куда б человек ни шёл, в каждой капле — ты.

В каждом миге, чей сладок звук, бесконечен Свет,

В каждой книге, в сплетении рук, в суете сует…*

Так и не дождавшись ответа, в дверь постучали еще раз.

Эвен инстинктивно, в защитном жесте скрыл Исака за собой, который все равно ни на миллиметр не желал отцепиться от его футболки со спины.

— Исак, — старший тихо, почти одними губами шепнул ему. — Кто бы там ни был — ничего не бойся, ничего и никого. В любом случае, если им кто и нужен, то это я.

А ты просто уйдешь, и все? Хорошо? — схватил за плечи. — Только не спорь, пожалуйста, хотя бы сейчас? Слышишь?

У Исака глаза округлились, верхняя губа затряслась, дрожащим голосом кое-как выдавил из себя:

— Ты о чем это? Что значит «уйдешь»? Ты, может, ночью в темноте о косяк дверной ударился? — вцепился пальцами в грудь любимого. — Никуда я без тебя не уйду! Понял?! Или мне погромче это сказать? Я сейчас сам открою эту дверь, и будь что будет, окay? Я, знаешь ли, с некоторых пор стал верить в знаки судьбы, — даже слегка усмехнулись оба на последних словах Исака.

Эвен ничего не ответил: просто крепко прижал к себе мальчика, подержал так в объятиях какое-то время, а затем взял за руку. — Значит… вместе? — вопросительно взглянул во влажные зеленые изумруды.

— Вместе, — совсем не громко, но твердо ответил Исак, не разрывая зрительного контакта.

— До конца?

— До конца, — мальчик успокаивающе улыбнулся и, крепче сомкнув их руки, сам повел Эвена к двери.

Дверь отворилась сразу же, как только Эвен повернул ключ в замке.

На пороге появился невысокого роста японец в униформе какой-то организации. Исак плохо разбирался в этом, и лишь молча переводил взгляд с Эвена на пришедшего и обратно.

Оба молчали. Наконец, старший о чем-то заговорил с незнакомцем на японском.

Конечно, Исак не разобрал ни слова, но судя по интонации и потемневшему взгляду чистых глаз Эвена, то, что сказал ему пришедший, сильно огорчило того.

После нескольких минут разговора, мужчина передал Эвену какую-то небольшую коробку, наподобие шкатулки и, поклонившись, ушел прочь.

Насхайм поклонился в ответ.

А затем, закрыв дверь, облокотился на стену, опустив голову. Коробка выпала из внезапно ослабевших рук.

— Эвен… — Исак вплотную приблизился к любимому; взяв в руки его дрожащие ладони, ласково погладил их; обвил шею руками, положил голову старшего себе на плечо, — Эвен, что случилось? Зачем приходил этот человек… что он тебе отдал?

Старший молчал. Взгляд его немного посветлел, но было заметно, что слова ему сейчас будут даваться с трудом.

— Ладно, не хочешь сейчас рассказывать — не надо. Ты только успокойся сейчас и не молчи, если плохо тебе, хорошо? Мы же обещали друг другу, помнишь, вместе и до конца…

Исак не успел договорить, как Эвен притянул его к себе покрепче, ласково погладил по спине и шепнул у самого виска:

— Свобода, Исак… я теперь свободен… нет, — с силой мотнул головой, — мы теперь свободны, — чуть отстранился, но лишь затем, чтобы взять в свои ладони лицо Исака:

— Теперь все будет хорошо, — поцеловал раскрытые от непонимания слов Эвена губы младшего и снова крепко обнял своего мальчика. — Отныне и навсегда.

А Исак сейчас так и не нашел в себе силы собраться с мыслями и попросить Эвена объяснить его слова. Что ж… не в первый раз этот человек заставляет мальчика просто слепо довериться ему и не задавать лишних вопросов, пока для этого не наступит подходящее время.

Но Исак уже привык ждать. Ведь ожидание это, пусть самое мучительное и долгое, уже не раз было вознаграждено.

И раз Эвен говорит, что все будет хорошо — значит так и будет, и никак иначе.

____________________

*Ю. Гридасова

========== Часть 23.2 ==========

Комментарий к Часть 23.2

Как говорится, “Остапа понесло…”.

Ой…

PS: всем любителям hot-hot посвящается

Через час придя в себя, Эвен, сидя за столом на кухне, в захлеб стал рассказывать Исаку о том, что приходивший человек — это представитель Ohaka no manshon — могильного дома.

Главарь ветки якудза, которые держали столько лет в страхе семью Эвена и заставляли его таким мерзким диким способом отрабатывать долг, скончался и был кремирован.

Его вдова передала частичку его праха и какие-то ритуальные вещи всем, кого при жизни коснулись черные дела, тем самым как бы прося прощения за деяния своего мужа. Что поделаешь, это Япония, здесь и капля дождя не упадет без какого-то символического смысла.

— Почему тогда ты так помрачнел, когда этот человек сообщил тебе новости? Разве это не круто, что этот ублюдок больше не тронет тебя с семьей?

Эвен задумчиво покачал головой:

— Исак… смерть любого человека — это не доброе известие, и радоваться на глазах человека из ритуального дома было бы полным отсутствием достоинства. Не забывай, Исак, ты в Японии, и здесь, на краю света, у самого порога солнца, люди мыслят совсем по-другому. А когда я только увидел его… вообще подумал, что это из-за моей семьи.

— Все обошлось, милый, — Исак протянул к нему руки и ласково погладил ладони. — Все хорошо, и будет хорошо, ты сам сказал же!

— Да… только надо бы поднять коробку. Там урна с частичкой праха… надо проявить уважение к умершему, и не имеет уже значение, кем он был. Нас всех когда-то будут судить по поступкам, кто знает, у кого грехов найдется больше.