(более подробно про Йоль и его атрибутику чуть позже, об этом праздновании будет целая глава).
Один — верховный бог в германо-скандинавской мифологии.
Мудрец и шаман, знаток рун и сказов (саг), царь-жрец, князь — волхв, колдун-воин, бог войны и победы, повелитель валькирий. В соответствии с мифами викингов, в день Рагнарёка (день гибели богов и всего мира) Один будет убит чудовищным волком Фенриром.
В главе упоминаются элементы свадебного ритуала (в том числе, подготовки невесты к таинству). Обязательной частью было «мытье ног невесте». Обычай символизировал новую жизнь, новый путь.
Йолеброд (Ёлеброд) — суп, варимый из двух сортов пива (темного и светлого), с добавлением молока, имбиря, ржаного хлеба. В современных рецептах добавляют лимон. Национальное норвежское блюдо.
Хаггис — национальное шотландское блюдо из бараньих потрохов (сердца, печени и легких), порубленных с луком, толокном, салом, приправами и солью и сваренных в бараньем желудке.
Комментарий к 2. Проделки Одина
Поменяла имя персонажу, а самой сложно перестроиться. Увидите Исака вместо Исибэйла, пишите, пожалуйста, в комментариях или ЛС, если не сложно. Буду править.
========== 3. Наказание ==========
— Вот те раз, Якоб! Что за цыпленочка ты привел на мою кухню?! Да мне индюшек на Йоль привезли жирнее, а с этой синющей замухрышкой что я буду делать?!
Доброй полноты краснощекая женщина, в летах за сорок, а то и за все пятьдесят затарахтела, что кузнечик на июньском лугу.
— Твое дело — маленькое, женщина, — осадил ее стрекотания слуга, приведший на эту пышущую жаром кухню Исибэйла. — Хозяин велел оставить его до утра у тебя.
— Его?! — выпучила маленькие глаза-бусинки кухарка. — Так, стало быть, это не девица? Как так получилось?!
— Один, помоги мне! Что за баба пустая! Сказано тебе: твое дело — малое! Что хочешь с ним делай, а до утра чтоб был цел и невредим. Там хозяин разберется, что с ним делать дальше, — и уже обращаясь к ни живому, ни мёртвому Исибэйлу, добавил. — Ишь, чего захотел! Будешь знать, как к хозяину в постель вместо девок лезть! Моя бы воля, зажарил бы тебя на вертеле вместо индюшки за такие проделки. Уж не знаю, что там решит наш господин, но накажет он тебя славно. Не хотел бы помучить — не оставил бы в живых до утра.
— Не слушай его, цыпленочек, — женщина вырвала Исибэйла из грубых ручищ Якоба и, поправив на том шерстяной плед Эвена, приобняла за плечи вновь начавшего трястись от страха мальчика. — Ну, ты свою работу выполнил, теперь брысь с моей кухни! Завтра я варю первый йолеброд в этом году, и, если сей же час не уберешься отсюда, так добавки не жди, понял?!
Стоило только Якобу услышать про то, что ему, возможно, за упрямство не плеснут лишнего в плошку, его что ветром с кухни сдуло.
— Не бойся, ну, хватит дрожать, — полнощекая кухарка своими силами усадила Исибэйла на грубо сколоченный деревянный стул подле такого же стола. — Я Магда, а тебя как звать?
Мальчик повел плечом, все еще не смея и глаз поднять на хозяйку кухни:
— Исибэйл, госпожа.
Магда, услышав, как к ней обратился этот наивный, запуганный цыпленок, казалось, расхохоталась на весь дом:
— Какая ж я тебе госпожа, мальчик! Ты это дело брось. Моих владений — одна кухня, да и с той, если не угожу — вытурят в два счета. Называй меня по имени, понял?
Исибэйл кивнул.
— А вот твое имя совсем не для мужчины, пусть ты и похож на девицу. Так что ж это, правду Якоб тут трепал языком? Ты с хозяином молодым лечь хотел? Нешто с мужчиной-то оно и вправду лучше? Да ведь только нашему-то Эвену это зачем, дурья твоя башка! Неужель не толкуешь, что с девицами ему сладко, да и только.
Юный Соммервилль только головой покачал, вымолви едва слышно:
— Нет… Не знаю я этого, как оно… с мужчиной. Я сестру спасти хотел. Ее замуж выдали, а ваш господин хотел ее на ночь к себе забрать.
— Он такой же мой господин, как и твой, мальчик. Ты живешь на его земле, а значит все — и ты, и твоя семья принадлежите ему. И сестру твою он, коль уж захотел, все равно, хоть из-под земли, а достанет, да и сделает с ней, все, что задумал. Такой уж он есть. Что вобьет себе в голову — того любыми дорогами добьется.
— Не получит он моей Исабель! Пусть лучше меня убьет, а сестру ему не отдам!
— Тише ты! Разорался! Весь дом перебудишь! — пришикнула на него Магда. — Не болтай, чего не надо, не городи тут. Будешь так на язык остёр — и взаправду не сносить тебе головы. Не молодой, дак старый хозяин тебя порешит.
Затем, видя, что Исибэйл вновь поник головой, чуть мягче добавила:
— Не смотри, что Эвен так строг и суров. Он много добрее и праведнее старика Насхайма. Если будешь послушен, не станешь болтать лишнего, да перечить ему, он — твоя самая главная защита в этом доме. Запомни мои слова, мальчик.
— Да уж… хорош праведник! — не унимался взволнованный словами Магды и всеми событиями этого слишком долгого, несмотря на приближающийся Йоль, дня. — Какое же это праведничество: забирать у мужей молодых жен к себе в постель?
— Да много ты понимаешь, экий ты болван говорливый! — Магда легонько щелкнула его по носу. — Я, чай, подольше тебя на земле живу, знаю, что говорю. Говорят тебе, дак слушай. А то, что право такое есть у господ — это не нам с тобой решать, — здесь кухарка приняла важный вид, задрав кверху округлый подбородок. — Заболталась я с тобой, а сидя на стуле — похлебки не сваришь. Мне спозаранку ораву кормить целую. Так что ложись там в углу, сейчас брошу тебе под голову старого тряпья, — женщина окинула взором плечи Исибэйла, укрытые теплой шерстью, чему-то заулыбалась, поиграв глазами и нарочито смешливо бросила:
— А плед-то хозяйский сними, Исибэйл. Видать и правда хотел молодого господина на грех сподобить, коль разделся перед ним донага.
— Он сам порвал на мне одежду… — мальчик очень боялся, что Магда начнет расспрашивать про платье и лейне Исабель, но та лишь презрительно фыркнула:
— Мне дела нет. Спи! К утру раздобуду тебе мужской одёжи, а пока что — спи! И не вздумай там голосить понапрасну!
Сном то забытье едва ли можно было назвать, да только уже на рассвете Исибэйл опасливо перебирал руками принесенную для него Магдой одежду: поношенную, серую, что земля в сырую осень, лейне и крупной вязки шаль. Хозяйский же плед куда-то исчез. Впрочем, мальчик вскоре сам узнал о пропаже.
— В дому носить будешь это. А для улицы найду плед потеплее, — дала ему указание уже вовсю хлопочущая у большого котла Магда. — Про то, что тебе Эвен с господского плеча отдал — забудь. Несдобровать тебе, если кто другой в доме об этой милости узнает.
Исибэйл, не успев до этого толком сообразить, что сидит сейчас возле горячих камней очага совсем нагой, вдруг опомнился и, как мог, начал прикрывать руками и согнутыми в коленях ногами самые постыдные места, что вновь вызвало лишь заливистый смех полноватой, но прехорошенькой на лицо немолодой кухарки:
— Поздно опомнился, цыпленочек! Да ты не робей, что тут скрывать-то? Даром что одни глаза, да волосы у тебя. А так и девке-то не на что тут позариться! Ты же хотел, видать, чтоб у хозяина дубиной все меж ног встало на такой тощий зад? Откормить тебя сначала надо, чтоб на человека похож стал!
— Ничего не хотел я. А как все было — все вчера рассказал! — вспыхнул всеми цветами авроры* вусмерть смущенный бесстыдными словами Магды Исибэйл. — И хозяин мне ваш не нужен и защита его — тоже. Пусть убивает, если хочет… чем вот так…
— Да ты не серчай на старую* Магду, мальчик, — женщина вновь подобрела голосом. — Я ж шучу! Все вокруг одни мужланы неотесанные, волей-неволей загрубеешь, а тут ты — такой молодой, да ладный… Как же не позадирать тебя, а? Но есть тебе и правда нужно, иначе и самого малого котла не подымешь.
— Что?.. Как так… котла?
— А так. Молодой господин приходил, пока ты здесь дрых, приказал, чтобы ты на кухне мне помогал. Ну, и когда за столом он с людьми будет — приносил бы еду, да питье. Смекаешь?
