Я вышел на площадь, где построились мои подчиненные, и произнес речь. Пылкие слова слетали с моих губ, воодушевляя солдат. Я смотрел на их лица и знал, что к обеду половина из них будет мертва. И я не мог им врать, я говорил правду: о том что мы должны отдать свои жизни за наш край. Мы обязаны остановить варваров здесь и сейчас, чтобы наша страна, наши женщины не познали такого горя! И мужчины застучали щитами и издали боевой клич.

Сначала мои генералы не пускали меня сражаться. Но когда после полудня стало ясно, что нам не выстоять перед бесчисленным войском варваров, меня больше никто не удерживал. Нас уже окружали. Враг подступал к внешним стенам города. Нам надо было отступать. Но я не мог бросить своих людей.

Я подошел к брату.

— Брайонир, пора! — он не стал задавать лишних вопросов. Просто кивнул и поспешил во дворец.

Я взял свой личный отряд, чтобы прикрыть отступление и выиграть время для укрепления врат.

— Коня, — крикнул я в толпу. — Ястребы, стройся! Мы должны отвлечь варваров, чтобы наши войска успели отступить! Давайте же подарим шанс нашим товарищам и убьем тех, кто пришел жечь, грабить и насиловать наших женщин! — как мне хотелось увидеть Джин, я посмотрел в сторону замка, на ее балкон. Мое сердце пропустило удар, разглядев стройный силуэт и белокурые волосы, словно флаг развевавшиеся на ветру. Я улыбнулся. — Пора отправить варваров в иной мир! По коням!

Воины вскочили в седла, и мы поехали к воротам через барбакан, к внешним стенам замка. Я видел лучников, готовящихся осыпать градом стрел подступающих варваров. Повсюду кипела работа, грели смолу, готовили камни для метательных орудий.

Мы пришпорили коней и помчались на передовую, обнажая наши мечи. Я рубил головы, сметал врагов на своем пути, пробираясь в гущу сражения. Я еле успел увернуться от копья, пущенного в мою сторону, но оно попало в моего коня. Он захрипел и повалился наземь, увлекая меня за собой. Я чудом смог вытащить ногу из-под уже мертвой туши и еле-еле успел среагировать на удар меча. Выхватив свои мечи, я скрестил их с отважным воином. Едва придя в себя от неожиданности. Я разглядел своего оппонента. О, боги! Я не мог поверить своим глазам. Предо мной стоял ярл собственной персоной, и кто бы мог подумать, что это мой «друг».

— Гвенаэль? — воскликнул я. Ответом мне послужил удар.

Я быстро все понял. Холодные мрачные глаза. Шрам на лице и слепая ярость. Сплюнул кровь и ринулся в бой.

— Что ты хочешь? Отомстить за то, что я не пришел вовремя? — задал очередной вопрос, отражая яростные выпады короля Алакриона. Меня терзали сомнения — убить его или? Я не решался нападать и пока лишь защищался.

— Ты великий император отдал свою невесту на растерзание варваров! Ты знал, что Миэлер не выстоит под их натиском. И мне пришлось убить ее! Ты хоть знаешь, каково это убить любимую?! И жить с этим. Встречать каждый рассвет с одной лишь мыслью о месте, в надежде, что после смерти мы встретимся! — его лицо исказила гримаса отвращения. Он резко ринулся вперед и нанес мне сокрушительный удар, метя в самое сердце. Я не мог убить брата своей любимой! Я проклинал себя! Почему я не могу лишить его жизни, и обрести свое счастье?

— Гвенаэль, она жива! Джин здесь, в замке! — чертово благородство.

— Ты издеваешься! Презренный человек, не смей упоминать ее имя! Я отрежу твои губы, оскверняющие память о ней. Ты не достоин даже ногтя Джиннайны!

Я не знаю, что произошло в следующий миг. И это можно было назвать чудом — его клинок замер, занесенный для очередного удара. Гвенаэль посмотрел на замок, на его лице отражалось внутреннее смятение и борьба.

— Я слышу песню Джин! — как он мог услышать ее в таком шуме, я не знаю. Если только боги не сжалились над ним. — Если ты мне соврал, клянусь всеми богами, я буду сдирать с тебя кожу и мучить всю оставшуюся жизнь! Ад покажется тебе раем!

— он бросил шлем и приказал воинам ждать. Послышалось недовольное ворчание. Мы остановили сражение, объявив временное перемирие.

Гвенаэль реквизировал коней, и мы поспешили в замок, как будто за нами гнались драконы. Я еле поспевал за этим сумасшедшим. Я видел, как он спрыгнул с лошади на ходу и побежал по ступенькам к ней.

Я следовал за ним. Я заметил, как замерла Джиннайна спускающаяся нам на встречу. Она была в смятении. Не верящими глазами, Джин сначала посмотрела на меня, потом на Гвенаэля и слегка покачнулась. В то же миг мы подбежали к ней. Но Наэль опередил меня, подхватив обмякшую девушку.

— Не прикасайся к ней! — прорычал он глухо, словно тигр, защищающий свою добычу.

— Все это время я заботился о ней, когда она не хотела жить, потому что винила себя во всем! И ты должен быть благодарен мне, что мой человек спас ее жизнь и вывез из Хандрии. Я вытирал ее слезы, я приходил к ней во время ночных кошмаров.

— Да, но причина их — ты!

— Я вижу, ты потерял логику и здравый смысл!

— А ты потерял честь! — за такие слова я бы убил любого, но сейчас промолчал. Я лишь смотрел, как он уносит мою невесту в комнату, как он нежно прикасается к ней. Я не сомневался в их любви. Понимал, что поступаю правильно. Но разбитое сердце не склеишь, а мои мечты так и останутся мечтами.

Спустя несколько минут Гвенаэль вышел. Нам предстояло решить вопросы войны и мира.

— Император, — официальным тоном произнес король Алакриона, новоиспеченный правитель Хандрии, ярл, вождь свободного народа, — прошу пройти в мой кабинет для заключения мирного договора, — я кивнул.

Мы заключили мир. Все расходятся без претензий и контрибуций. И, естественно, моя помолвка с Джин расторгнута. Мои воздушные замки рухнули, суровая реальность макнула головой в парашу. Ее зловонный запах разъедал мою душу кислотой. В принципе все осталось как и прежде, за исключением нового титула и военной силы Вескальда.

Утром, после бессонной ночи в холодной постели, я услышал переливчатый смех. Я знал, кому он принадлежит. В этот момент слезы выступили у меня на глазах. Все сомнения, правильно ли я поступил, ушли. Всего за один вечер Гвенаэлю удалось сделать то, что у меня не вышло и за месяц. Быстро собравшись, я спустился к обеду. Джиннайна и Гвенаэль сообщили, что сегодня же обвенчаются. Я был рад за Джиннайну, она заслужила счастье. И еле сдерживался от того, чтобы не украсть ее. Смотреть на их свадьбу — было выше моих сил. Я попрощался, сославшись на дела, и собрав свои войска, покинул Миэлер, столицу Алакриона, где познал истинную любовь.

От лица Гвенаэля.

Предо мной стоял человек, которого я мысленно уже сто тысяч раз убил. Сам император Лартиссов. Чертов ублюдок. Я смотрел на этого холеного кота, еще не познавшего всю боль и отчаянье нашего мира. И мне до безумия хотелось заставить его страдать. Я придумывал новые, еще более изощренные пытки для Вескальда. Я знал, что он проиграет. Это мои владения, в которых мне знакомы каждая трещинка, каждый уголок. Я бил по самым уязвимым местам, разрушая его оборону, внося хаос в ряды солдат. Моя армия превышала его по численности, но этот наглец сам вступил в открытый бой, и теперь у него одна дорога — в ад.

Я обрушился на него всей своей мощью и яростью.

— Гвенаэль? — воскликнул это ничтожество. По искреннему удивлению на его лице, я понял, что он похоронил меня. Удар кулака по его физиономии, привел наглеца в чувства.

— Что ты хочешь? Отомстить за то, что не пришел вовремя? — задал очередной вопрос Вескальд. Он с легкостью отражал мои удары. Наш поединок обещал быть интересным, другого я и не ожидал от императора Лартиссов.

— Ты, мразь, отдал свою невесту на растерзание варваров! Ты знал, что Миэлер не выстоит под их натиском. И мне пришлось убить ее! Ты хоть знаешь, каково это убить любимую?! И жить с этим. Встречать каждый рассвет с одной лишь мыслью о мести, в надежде, что после смерти мы встретимся! — я не мог скрыть своего отвращения к нему. Я ненавидел его. Если бы Вескальд тогда успел… Но прошлого не изменить, а в смерти Джин есть и его вина. Я увидел, что он открылся. Я резко ринулся вперед и нанес императору сокрушительный удар, метя в самое сердце. Но этот гад вовремя выставил щит.