Я бегом спустилась к древнему инструменту в холе и села за него, вспоминая слова древней песни.

И вот мои пальцы прикоснулись к старинным клавишам и стены содрогнулись от древней мелодия наших предков, мой голос слился с ней, а через минуту к ней присоединились голоса других женщин, тех, что смогли уцелеть.

Элегичная переливчатая музыка рассказывала историю, словно окутывая нас покрывалом. Аккорды сменяли друг друга, наполняя наши сердца, вызывая слезы. Слова на древнем языке вплетались в мелодию, создавая неповторимый дуэт. Я играла, пока пальцы не онемели, вспоминая, как в прошлый раз воины гибли на стенах нашего замка, орошая землю алой кровью. Песня наших предков, что поднимала дух, тогда я играла ее каждый день нашей осады, пока ворота замка не были разбиты и варвары не убили всех внутри замка. Тогда я дарила надежду, и вот история повторяется вновь. Сердце замирало при звуках небесного слова, дыхание перехватывало. И я должна была сыграть ее для людей, защищающих мою страну и меня.

Я поднялась на балкон, чтобы видеть, как сражаются и гибнут воины. Я не отворачивалась, когда варвары выпускали кишки нашим защитникам, я не отворачивалась, когда они срубали им головы, а кровь орошала их лицо. Я неотрывно смотрела на горизонт, где еще прибывали корабли с новыми варварами. Одно несметное войско против другого. Минуты превращались в часы, а часы казались вечностью. Нет ничего хуже томительного ожидания. Служанок я отослала к раненным. Моя единственная фрейлина, сидела, сжавшись в углу, и проливала слезы. В прошлый раз варвары убили всю семью Орсианы. Она еще носила траур, и звуки битвы повергли ее в шок. Я пыталась успокоить фрейлину.

— Орсиана, пожалуйста, сохраняй спокойствие! Прошло только полдня. И мы не сдали еще ни клочка нашей земли! Ты показываешь плохой пример людям! — но мои слова совершенно не коснулись ее прекрасных ушек и затуманенного мозга. Я решила ее утешить.

— Милая, — я обняла ее за плечи. — Послушай они не придут сюда больше. Тебя никто не тронет, — тяжело достучаться до девушки, чью семью сначала изнасиловали, а потом убили. И как много таких же юных девушек, пострадавших от рук захватчиков. Меня удивляло, как Орсиана смогла избежать этой участи. Все мои, бывшие фрейлины, погибли, не выдержав мучений, или были убиты, кого-то продали в рабство. Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. Пришлось отпустить ее в убежище, к остальным женщинам и детям. Я осталась одна в большом холодном и пустом замке. Я и сама была не лучше Орсианы. Мне как ей хотелось бежать, куда угодно и как можно дальше. Но мой долг, народ и Вескальд — три вещи, которые не позволяли мне сбежать. Вдруг в комнату вошел юноша, по его одежде и гербу я поняла, что это брат Вескальда. Я бросилась к нему.

— Скажи, какие вести ты принес? — он поклонился.

— Принцесса, наши воины храбро держат оборону, и пока преимущество на нашей стороне!

— Пожалуйста, сообщай мне обо всем, — я, забыв, про правила приличия схватила его за руки и посмотрела ему в глаза.

— Как прикажет ваше высочество, — ответил мне смущенный юноша.

Он удалился, а я продолжала стоять на балконе, наблюдая за битвой и заламывая руки. Боже, я ждала Брайонира, сгорая в нетерпении, а смотрела, словно на вестника смерти.

Вечерело, тень грядущей ночи повисла над Миэлэром. Сегодня я не могла ни чего делать. Даже кусок в горло не лез. Раненные прибывали каждую минуту, заполняя дворец, и дворцовую площадь. Я хотела помочь. Но принцессе не положено. Меня просто прогоняли. И снова я смотрела на битву двух держав. Когда на небе зажглась первая звезда, сражение уже подступило к стенам замка. А город уже пылал.

Я видела, как Вескальд надел шлем, и повел за собой отряд. Мое сердце отбивало дробь. Он обернулся, словно ища меня, окинул взглядом дворец, быстро сел на коня и умчался в гущу битвы. Вескальд как бог войны разил врагов и упивался сражением. Я зажимала руками рот, чтобы не кричать, когда в него летели стрелы и клинки. Какой-то воин свалил его коня, а варвары расступились. Смутно различив признаки его чина, я поняла, что это ярл. Однако, даже издали он не походил на Лейва. Ниже ростом, крепок, но не так могуч. Более изящен. А может это просто обман зрения?!

И все же, мне казалось, что я стою, там и слышу их дыхание. Мое сердце замирало при каждом ударе, трепетало в ожидании. Удары мечей и первая кровь. Мой голос дрогнул, и я запела, последнюю песню. Тихо в полголоса. В этот момент в комнату словно ураган ворвался Брайонир.

— Госпожа, пора уезжать. Вескальд выиграет нам время, чтобы сбежать. Я уже подготовил лошадей. Скоро замок будет окружен и начнется осада.

— Нет, — я поражалась спокойствию собственного голоса, когда внутри меня ревела буря. — Я останусь здесь.

Принц странно посмотрел на меня и сказал:

— Тогда я останусь с Вами, и буду защищать Вас, — я покачала головой, — Ты должен вернуться в империю, кто позаботиться о твоей стране. Варвары не остановятся на Алакрионе и они придут и к Лартиссам. Езжай, спаси свою страну останови их.

Брайонир замер в нерешительности. Юнец. Он разрывался между долгом и желанием. На его лбу проступил пот, а щеки побледнели. Долг перевесил. Он откланялся и ушел, оставив бессмысленные споры.

Я вернулась на свой наблюдательный пункт и изумилась происходящему. Воины замерли с занесенными мечами. А Вескальд и Ярл в обагренных кровью доспехах шли в замок.

И чем ближе они подходили, тем вернее были мои догадки. Это был не ярл Лейв, но мне он казался знакомым. Сердце вдруг затрепетало. Я быстрее лани спустилась вниз и замерла на месте при виде бездонных синих глаз. Нет! Я не верила своим глазам!

Я протянула руку, прогоняя видение, и медленно погрузилась во мрак, почувствовав, как сильные руки подхватили меня. Сквозь сон, я слышала родной бархатный голос, вдыхала мускусный аромат его тела, и наслаждалась объятьями. Мой разум не мог этого понять. Гвенаэль?! Но как?!

От лица императора Лартиссов, Вескальда.

Я надевал доспехи, когда принцесса Алакриона вбежала в мои покои, нервно покусывая губы. Ее щеки розовели от смущения. Я радовался, подобно влюбленному юнцу, впервые познавшему успех у женщин. Она пришла пожелать удачи и попрощаться. А для меня это было словно признание, первый шаг. Неужели она оттаяла?! Я хотел бы снова услышать ее голос, поющий для меня, и чарующую музыку. Но не как в тот момент — выражающую ее боль, гнев, радость, слезы и горе, а любовь. Именно тогда я видел ее настоящую. Люди, рассказывая о красоте Джиннайны, делают ошибку, не вознося ее чудесный колдовской голос и превосходную игру на фортепиано.

— Я пришла пожелать вам удачи, — что-то в ее взгляде изменилось. Нет, в нем по-прежнему не было того заразительного жизнерадостного блеска. Джин стала другой, и я уже не надеялся, что она будет такой как раньше. Тяжелые испытания, выпавшие на ее долю, вытравили из нее огонь, который горел в ее изумрудных очах. Однако сегодня в них появилось что-то иное, как и в ее движениях. Всего лишь искра света… Мне надо просто вернуться к ней и тогда я постараюсь превратить ее в пламя.

— Споете для меня? — я с надеждой посмотрел в ее глаза и поцеловал кончики ее пальцев.

Девушка, разрумянившись еще больше, поспешно кивнула и вышла. По традиции женщины Алакриона провожали своих воинов. И это стало прекрасным поводом хотя бы еще раз услышать пение Джин, пусть и не только для меня. К тому же сегодня в Миэлере было тихо. Большинство жителей вырезали варвары, и просто некого и некому провожать. А музыка Джин, без сомнения, поднимет боевой дух.

Через несколько минут я спускался по центральной лестнице и видел, как принцесса играет. Ее черты лица преобразились. А тонкие пальчики виртуозно порхали по клавишам. Мне хотелось побыть рядом с ней, под действием ее чар. Но суровые ноты напомнили о войне стоящей на пороге. Я знал, что мне есть за что биться и куда возвращаться, а значит: я не проиграю.