Я болен ею. Стала для меня путеводной звездой, моим опиумом, который отравлял меня день за днём, и вот я уже болен ей, моей единственной, и всё в чем я стал нуждаться каждый день, это в ней. Я стал зависим от её улыбки, от родинки под губой, от тонкой талии, которая манила притянуть к себе, сжать с остервенением, оставляя свои следы, чтобы она шептала моё имя своими сладкими губами, царапала мои плечи, чтобы я чувствовал её каждую клеточку.

Весь город стал для меня пустым, таким не нужным. Я чувствую себя в нём чужим, не принадлежащим ему, как будто моя душа не живёт здесь. Каждый день думаю о ней, она сводит с ума, приворожила, приклеила к себе намертво.

Жизнь стала ещё больше пустой, серой. Я хотел лишь её рядом. Обнимать, вдыхать запах, в голове крутилось лишь одна она. Утром, днём, вечером, ночью, в моих мыслях лишь она. И я ни за что не променяю её на какую то расфуфыренную девку, что раздвигает ноги при каждом удобном случае.

Всё что было до неё, обнулилось.

Я знаю о Насти абсолютно всё. Начиная от того, какой она любит цвет, до того какие планы на день, что чувствует. Она вообще у меня умница. Занимается спортом, изучает английский язык, готовит, читает, переводит книги и пишет свои, занимается любимым делом… И я горжусь ею, она у меня самая лучшая. Настя стала моим смыслом жизни, наркотиком без которого я просто не могу прожить и дня. Мой опиум, даже на расстоянии я чувствовал её, она проникла мне под кожу, забралась в сердце, вытесняя всех, не оставляя там никого. Лишь она одна.

Стала моим дыханием, воздухом без которого я задыхаюсь. Воздух кажется тяжёлым, с примесью нефти, отравляя мои лёгкие. Я схожу с ума. Она там далеко, а я здесь, строю свою жизнь, но бросать её не собирался. Никогда и на за что.

Она далеко, и я погибаю. Каждый день живу, как во сне, желая уснуть на её ключице.

Мне всё равно на все предрассудки, разговоры, то, что она из другой страны, и нас разделяют миллион километров. Меня это не волнует. Границы можно стереть, лишь взяв ластик, а всему я её научу, и буду всегда рядом. Со мной она будет, как за каменной стеной. Никому не позволю обидеть и пальцем тронуть. Хоть один волосок упадёт с её головы и я разорву того, кто посмел к ней притронуться в клочья, так, что будет жалеть, что появился на свет.

Собирался лететь к ней уже через неделю, разрешив все дела как можно скорее. Но совсем не думал, что всё может измениться в считанную секунду…

Я зашёл домой после тяжёлой фотоссесии, весь уставший, без сил, но мне ещё надо написать моему оленёнку, моей крохоткой куколки. Быстро принял душ, вышел на веранду предварительно обернув бёдра белым банным полотенцем. Свежий воздух освежал разгорячённую кожу на теле, остужая её.

Набрал номер малышки, пошли гудки, но в ответ тишина, я уже забеспокоился. Звонил до самого сбрасывания, но Настя не отвечал и я всё больше и больше впадал в панику. Что могло случиться? Запустил пальцы рук в волосы, сильнее сжал. Набрал вновь такой любимый номер, но в ответ тишина. Чёрт! Чёрт!

Я ходил из угла в угол и не знал, что мне делать. На что могла обидеться Настя. Всё у нас было хорошо, да и после того раза, как он перестала мне отвечать на сообщения, я с ней поговорил и мы всё выяснили, так нет же, походу это маленькая девчонка на придумала себе вновь что- то, а если нет, и с ней что- то случилось. Чёрт! Ну почему я так далеко от неё?? Я не могу знать где она и что делает.

Я уже был готов звонить Адаму, говорить, что завтра не приеду и брать билет в Москву, но всё же решил ещё раз позвонить ей.

Пошли первые гудки.

— Да, — слышу охрипший, тихий- тихий голосок своей девочки. У меня сразу отлегло от сердца. Вот, что она со мной делает? Так же можно и до инфаркта довести.

— Привет, оленёнок. Маленькая, что случилось? Почему ты трубки не берёшь? Я уже весь изнервничался, испереживался.

— Родной мой, я приболела. Всё хорошо, — у меня сердце упало в пятки. Как приболела?

— Маленькая, как заболела? Как всё хорошо? Разве это может быть "всё хорошо"? Ты таблетки купила? Температуру мерила? — Ну вот, что за девчонка..

— Правда всё хорошо, я только с работы пришла, ничего страшного, простая простуда. Завтра всё пройдёт и я буду как новенькая.

— Ты ещё и на работу сегодня ходила? Маленькая скажи ты взрослый человек? — Ну вот, что за безрассудная девчонка, а ещё взрослая

— Да, а что такое?

— Как ты могла больная пойти на работу? У тебя мозги есть маленькая?! — Я уже начинал заводиться и не мудрено. Сама просила меня беречь себя, а что делает сама. Ну вот, что мне с тобой делать а, оленёнок?

— Давай без оскорблений! — чуть повысила голос, но от того, что она заболела, и ей наверняка тяжело говорить, так как горло болит, она стала кашлять. Боже, маленькая моя, ну что ты с собой делаешь? И себя и меня в гроб загонишь. Отлупить бы твою попку, чтобы знала в следующий раз, что нужно себя беречь. — И, что я такого сделала, у меня есть работа и я должна её выполнять.

— Прости, малыш, но я беспокоюсь о тебе и не хочу чтобы с тобой что- то случилось. Ты таблетки купила? Как себя чувствуешь?

— Да, таблетки купила, чувствую себя прилично, по крайний мере лучше, чем утром, только слабость небольшая. Спасибо, что беспокоишься, это до мурашек приятно. — Нежно ответила мне, моя девочка, а у меня внутри утихла буря. Она моё успокоение, моё лекарство.

— Хорошо. Иди отдыхай, набирайся сил, а я тебе завтра позвоню.

— Хорошо. Сладких снов, Тобиас.

— Выздоравливай, малыш. И пожалуйста побудь дома, хотя бы пару дней. Сладких снов!

Чёрт, что за безрассудная девчонка?! Кулак полетел в стену. Я беспокоился за неё, а она ещё и пошла на работу. Боже, а если бы с ней что- нибудь случилось, я бы не смог этого пережить. Моя малышка слишком многое значит для меня. Весь этот мир для меня- это Она.

Больше не мог ждать, тут же набрал номер Адама, послышались гудки. Почти час ночи, но мне всё равно.

— Да, — послышался тяжёлый, сонный голос в трубку.

— Мне нужен месяц отпуска, — начал сразу же я. Нет времени на приветствия.

— Ты с ума сошёл? — Тот сразу же оживился, услышав мои слова.

— Мне это нужно.

— Зачем? — Зло процедил друг, но мне наплевать на всё, когда касается моей малышки.

— Это личное, — не хотел делится этим ни с кем.

— Какое к чёрту личное, Тобиас?! Ты понимаешь, что у тебя весь месяц расписан?!

— Понимаю, но мне всё равно. Мне нужно срочно улететь, — тот тяжело вздохнул.

— Хорошо, — тяжело вздохнул друг, понимая, что со мной бесполезно спорить, если я что- то вбил себе в голову. — Я всё улажу, но тебе нужно закончить завтра хотя бы одну съёмку.

— Хорошо. И друг, спасибо. — Я действительно был ему благодарен. Как бы то не было, он без объяснения причины всё уладит, а у меня такой график, что вряд ли бы смог вырваться, но не сейчас. Сейчас важнее Насти нечего не может быть.

— Не благодари. Всё, давай до завтра.

— До завтра.

Я тут же отключился и стал собирать вещи, заказал билеты, ещё надо позвонить родителям и предупредить, что меня не будет месяц.

Тут же набрал номер мамы.

— Привет, сынок, — послышался голос родного человека в трубке.

— Привет, мама, — ласково с нежностью ответил.

— Что- то случилось?

— И да и нет. Я завтра уезжаю.

— Опять на съёмки в другой город?

— В другой город, но не на съёмки.

— Так, я ничего не понимаю, — зная маму, сейчас она начнёт нервничать и переживать, а мне так не хотелось бы её тревожить, чтобы она беспокоилась.

— Всё хорошо, не переживай. Я еду к девушке.

— К какой девушке, сынок? — сразу же ожевилась.

— Мам, я люблю её… - это всё, что она должна знать. И это действительно так. Я люблю Настю.

— Ты уверен Тобиас?

— Да, — сказал чётко и твёрдо.

— Хорошо, будь осторожен, пожалуйста.

— Я люблю тебя мам.

— И я тебя, сынок.

— Передавай отцу привет, как приеду, позвоню.