— Гарри, я никогда не смогу быть уверена в тебе... — начинаю я, но он снова затыкает меня, накрывая рот тёплой рукой.

— Давай попробуем, — он отчеканивает каждое произнесенное слово. — Если ничего не выйдет, то я отпущу тебя, Белла Мари, и больше никогда не появлюсь в твоей жизни.

— Итак, ты хочешь, чтобы я побыла твоей шлюхой некоторое время, а если нам понравится, то навсегда? — подытоживаю я, не веря в свои слова.

— Ты слишком приукрашиваешь, — закатывает глаза он.

— Но это звучит именно так!

— Просто доверься мне, ладно? — психует он, притягивая меня к себе.

Гарри дарит мне очередной поцелуй.

Я не знаю, что из этого выйдет, но я готова поверить ему.

Комментарий к Twenty Four: Доверься мне. Спасибо всем за 3’000 просмотров! Это очень важно для меня :)

Жду ваши отзывы.

Всех люблю :D

Sincerely, Melancholic Lady.

====== Twenty Five: С днём рождения меня. ======

Гарри Стайлс мог стать для меня кем угодно. Убийцей, преследователем, простым недоброжелателем, на худой конец, другом. Но всё приняло совершенно другой оборот. Я стала заложницей своих же чувств, в которые поначалу верить отказывалась. Каждый его взгляд, что скрывал в себе самые страшные тайны человечества, каждое движение и каждое прикосновение ко мне буквально сводило меня с ума.

Проблема заключалась в нескольких вещах. Во-первых, я чувствую себя самой настоящей шлюхой. Много дней я обдумывала предложение Гарри и никак не могла прийти к конкретному ответу. Это и раздражало меня больше всего! То, что я допускаю мысль о том, чтобы стать его собственностью, игрушкой для удовлетворения тактильных и душевных нужд. Но я не могла позволить себе сказать «нет», потому что страдала какой-то платонической любовью к этому парню, тотальная обсессия охватила меня с головой. Я ведь даже не люблю его, это нечто другое. Словно я влюбилась в мальчишку со старших классов и верещу от радости, что он обратил на меня своё внимание.

— Мисс Кляйн? — меня отдернул директор, вытягивая из мыслей. Я устремила свой слегка растерянный взгляд на мужчину. — С Вами всё в порядке?

— Да, в полном, — судорожно собрав документы, что были разложены на столе между нами, я попыталась засунуть их в сумку, дабы закончить разговор о полном переходе на домашнее обучение.

Мистер Гамильтон с интересом рассматривал мое выражение лица, что слегка напрягало.

Я ответно впялилась в него.

— Мисс Кляйн, я, признаюсь честно, ошеломлён Вашей идеей уйти на домашнее обучение, — начал он, почесывая лысую голову. — У нас отличные специалисты, которые помогут Вам пройти программу легче и гораздо благоприятней, я надеюсь, Вы это понимаете?

— Да, конечно. Но я уже всё решила, — закончила я, застёгивая сумку. — До свидания и хороших Вам выходных.

— Мисс, постойте, — вскрикнул он, хватая меня за руку и усаживая обратно на кресло.

Итак, что он хочет от меня на этот раз? Я сейчас явно не в настроении, поэтому, если он начнёт нюни пускать, то я безоговорочно выйду.

— К нам приходит новый специалист.

— Вы имеете в виду, учитель?

— Да, мы переманили его из Швейцарии, — Мистер Гамильтон учтиво смотрел мне в глаза, словно уговаривая остаться, но разве я могу? Он уверенно сидел в своём директорском кресле, то и дело постукивая пальцами по деревянному столу, что дико раздражало.

«Себе по голове постучите».

— Извините, но... я думаю, что не смогу, — говорю я, в попытках быстрее отсюда свалить.

— Прошу Вас, мисс, — заныл он. — Вы отличный ученик, каких терять мы не хотим.

— Вы не потеряете меня, я просто буду на домашнем обучении!

— Это не столь эффективно. Этот учитель преподаёт архитектуру! — воскликнул он.

Я уставилась на мужчину напротив. Может быть, если он так настойчив, то этот швейцарец действительно большой профессионал?

Эх.

Мы с Зейном давно не обсуждали тему моего поступления в академию Cushing. Эта тема сейчас так далека и кажется совсем недосягаемой. Я просто подала свои документы, приложив к ним проекты и олимпиады, что я защитила. Никто не гарантирует мне стопроцентное поступление, но всё случается однажды, и я, во всяком случае, должна быть готова к обучению там. А без нужных знаний я этого сделать, разумеется, не смогу. Может стоит походить на уроки этого швейцарца-зануды? Наверняка, этот старик окажется каким-нибудь ханжой, но всё же.

— Хорошо, но могу ли я приходить исключительно на его пары? — спросила я, вскидывая одну бровь. Слишком быстро приняла решение, уже боюсь, что пожалею об этом.

— Я не знаю, — замялся он, доставая какую-то папку из стола. — Я рассмотрю это, но пока остановимся на «да». Спасибо, мисс Кляйн, — говорит директор, искренне мне улыбаясь.

— До свидания, мистер Гамильтон, — закончила я, стремительно выбегая из кабинета. Он что-то сказал в ответ, но я не услышала, мои ноги несли меня к выходу.

Уверенно передвигаясь по коридорам школы, в которой я не была уже пару недель, невольно вспомнила о том чудном времени, когда здесь я чувствовала себя лучше, чем дома. Когда у меня было полно друзей, включая Джексона.

Мои глаза пробежались по пыльным полкам, что полны наград. На стеллаже выделена отдельная полка для наград Джексона. Черт бы его побрал, а парень ведь талантливый.

В одной из рамок установлена фотография парня, облаченного в фиолетовую форму нашей школы, с эмблемой разъярённого льва на ней. В руках он сжимает золотую награду, улыбаясь в тридцать два зуба.

Прохожу чуть дальше и замечаю ещё одну фотографию. На ней уже больше людей, человек пятнадцать. Фотография четырёхлетней давности.

— Ах, — срывается с моих уст, когда на глаза попадается знакомая шевелюра, знакомые зеленые глаза. — Гарри, — шепчу я, обводя пальцем фигуру парня.

Он стоит посередине, закинув руки за спины двух парней подле, в одном из них я различаю Зейна. Они совсем не изменились, только черты лица погрубели.

Гарри здесь кажется таким потерянным и подавленным, несмотря на улыбку, озаряющую его лицо. Не побоюсь предположить, что фотография сделана именно в то непростое время для Гарри. Именно в то время, когда он пристрастился к наркотикам, гулянкам и девушкам легкого поведения. В целом, испортился. Бен затронул эту тему за тем ужаснейшим ужином.

Мне больно думать о том, что Гарри был заложником таких ужасных привычек и вещей. Он не похож на человека лёгкого поведения, его голова всегда полна какими-то расчётами и раздумьями. Мне просто кажется, что тогда ему нужна была поддержка, но он нигде её не находил. Даже сильные люди порой ломаются. Это природа жизни.

— Что за люди, — воскликнул знакомый голос.

Обернувшись, я обнаружила Джексона, переодетого в спортивную форму нашей школы. В ту же форму, что и на фотографии.

— Лёгок на помине, — пробубнила я, оглядываясь по сторонам. Коридоры, как назло, пусты.

У всех учеников идёт урок, какого черта этот придурок ошивается в стенах школы — я не знаю.

— Ты говорила обо мне? — спросил он, игриво вскинув брови.

— Ага, с кем? — рассмеялась я, заставляя его слегка замяться.

— Упс, — кажется он снова в форме, депрессии ни в глазу не наблюдаю.

— Уже не боишься меня, Кляйн? — спросил он, облокачиваясь о стеклянный стеллаж с наградами.

Смотри, разобьётся, Джеки.

Конечно, да! Я боюсь его, как бы стыдно не было это признавать. Он сделал много чего, и большая часть этого — это вещи ужасные.

— Никогда не боялась, мне нужно идти, — закончила я, поворачиваясь на каблуках, в попытках скорее смыться от этого неприятного типа.

— Ну подожди, — промычал он, не двигаясь с места. — Я хотел поговорить с тобой, но ты заблокировала меня в телефонной книге.

Я ухмыльнулась про себя, вспоминая, как яростно Гарри добавлял его в чёрный список, при этом сопроводив его записанное имя словом «Мудак».

Как забавен тот факт, что Гарри и Джексон люди из совершенно разных обществ, но всё же знают друг о друге не понаслышке, дистанционно ненавидя.