— Кто это такой? — зарычал он, я могу ощущать его злость на самой себе.

— Это… это Лиам.

— Вы встречаетесь?

— Да, — очевидно.

— Черт, — Джексон засмеялся, хватаясь за волосы. — Черт, черт.

— Ты знал, к чему клонят наши отношения, — она погладила его по плечу, получая недовольный взгляд парня. — Мы с ним любим друг друга, а у нас всё давно закончилось, милый.

Почему эти люди бросаются признаниями в любви направо и налево? Любовь — это не просто слово, это магнетизм, это невероятная сила.

Мэдисон подарила ему милую улыбку, но его это не успокоило.

— Мэдисон, почему ты, блять, не сказала мне?

— Потому что ты был бы зол.

— А сейчас я, по-твоему, не зол? Это ты виновата в том, что наши отношения рушатся.

Стоя здесь, я ощущала себя третьей лишней. Все внимание людей в кафе было обращено на нас, что также не могло не повлиять на мое самочувствие.

Нервозность ситуации медленно стала давить на меня, руки заледенели, а дышать стало тяжело. Я стала медленно вдыхать и выдыхать, в попытках унять нарастающую тревогу, что способна вызвать приступ.

— Она должна была тебе сказать, — Мэдисон показала на меня пальцем. — Я думала, что ты давно об этом знаешь.

— Что? — Джексон, растерявшись, кинул на меня взгляд. — О чем ты знала?

— Джексон, мне жаль… я хотела сказать, — начала я, но он, прервав, лишь оттолкнул меня от себя подальше.

— Вы, блять, так похожи! Страдаете одной хуйней! Мне противно находиться рядом с вами обеими.

— А нам как с тобой! — воскликнула Мэдисон, хватая меня за руку и притягивая к себе. Я ощущала себя игрушкой, что не поделили двое детей.

— Ты всё это время знала о её отношениях на стороне и ничего мне не сказала?

— Джексон, я… это ведь не моё дело, — я старалась смотреть ему в глаза, но видела исключительно боль в них.

— Я думал, мы друзья, Белла, — закончил он, смотря мне прямо в глаза. Я могу заметить, как на его глазах выступили слёзы. — Прощайте, — он внимательно изучил мое лицо и после этого выскочил из кафе. Он вёл себя просто отвратительно, но моя дружеская любовь к нему всё ещё отдаёт теплом в моей душе, его разбитое состояние рушит всё во мне.

— Он даже не посмотрел на меня, — прошептала Мэдисон, словно это её тронуло.

— И тебе не всё равно? — спросила я, поглядывая на высокую «подругу».

— Абсолютно всё равно, — Мэдисон стала надевать свою куртку, что держала в руках. — Почему ты не рассказала ему?

— Это ваши отношения, я бы не стала вмешиваться, — моё отвращение к Мэдисон резко повысилось. Я никогда не питала к ней тёплых чувств, но и ненавидела. А сейчас я даже не знаю, что чувствую.

Но она милая девушка, просто слегка неуравновешенная. Они с Джессикой чем-то похожи.

— Понятно, — протянула она. На её лице невозможно было отличить нотки грусти и печали, ей всё равно, она знала, что так и будет.

— Пока, Мэдисон, — сказала я, покидая заведение. Она промолчала, лишь смотрела мне вслед.

====== Nine: Наркотики не есть хорошо. ======

Я не знал, как называется то, что между нами происходит, но мне это нравилось. Нас объединяло какое-то глуповатое и хрупкое, но очень доброе чувство.

Р. Риггз. «Дом странных детей.»

Очередной гудок, я всё жду и жду. Невозможно предугадать будущее, мы лишь догадываемся, как всё обернётся, но, в конце концов, последствия необратимы. Именно так я бы описала происходящее вокруг. Жизнь, словно огромное колесо, что катится бесконечно, не останавливаясь. А я бегу, бегу за этим колесом, но никак не могу его догнать.

— Алло, Джексон? — я спохватилась, хватая телефон, но, к сожалению, снова обнаружила номер сбросанным. — Черт!

Упав обратно на ковёр, я стала рассматривать потолок своей квартиры. Телефон перестал издавать неприятные звуки, комната погрузилась в тишину, слышно лишь шорох, доносящийся из сан-узла. Томас уже второй час возится там, чем он занят?

Я такая надоедливая, у людей должно быть личное пространство.

Я звонила Джексону сотню раз, но он всячески сбрасывал или был недоступен. Меня раздражало это, меня последнее время очень многие вещи раздражают. У меня создаётся впечатление, что я живу сама с собой. Ни с кем не говорю, лежу и смотрю в потолок битый час.

Джексон был близким мне человеком, неужели его чувства ко мне испортят всё то, что было между нами? Мне трудно думать о нем сейчас, я хочу отдохнуть от этой суматохи.

Мои мысли словно улетают в дальний ящик, кто-то запирает их там на тяжелый ключ, и я остаюсь одна, пустой. Мою голову не забивает совершенно ни что, только Джексон присутствовал в моих снах и внезапно появившихся приступах.

После той встречи с ним я заболела, за что могу сказать «спасибо» прекрасному катанию на мотоцикле и короткой юбке. Уже неделю я лежу дома, пытаясь прийти в себя. Я всё пыталась связаться с Зейном, узнать, чем он занимается и как живет, но он также не выходил со мной на связь.

— Белла, тебе принести чай? — спросил Томас, незаметно подкравшийся к креслу.

— Да, было бы здорово, — улыбнулась я, провожая его взглядом. Посильнее укутавшись в плед, я стала листать ленту Instagram, в очередной раз натыкаясь на фото Камиллы. Она разъезжает по миру с новым бойфрендом, оповещая меня лишь кроткими «эмэйлами», прикрепляя совместные фотографии. Рассматривание их фотографий не приносило мне удовольствия, но я не могла сказать ей об этом, не разрушая её отношения. Она счастлива, а я должна быть рада за неё.

— Твой чай, — Томас сунул мне огромную новогоднюю кружку с оленями, я улыбнулась, рассматривая предмет, привезённый Томасом из дома. Я рада, что Томи стал частым гостем в Бостоне, здесь он чувствует себя лучше, чем в Шеффилде. Как бы мне хотелось оставить его здесь, со мной. Но и мне осталось всего семь месяцев здесь.

— Папа всегда пил из этой кружки, неважно лето было или зима, — по его лицу скатилась одна одинокая слеза, Томас всегда казался мне очень уязвимым и ранимым, неудивительно, что такие символичные вещи его расстраивают.

— Иди ко мне, — прошептала я, отставляя чашку и маня его к себе. — Всё в порядке, — он упал мне в объятия, шмыгая носом. — Всё хорошо, я рядом.

— Я скучаю по нему, — его тёплые руки обхватывали почти всю мою спину, только сейчас я ощутила то, насколько он вырос. Ему уже пятнадцать, он уже умный и разумный человек, способный чувствовать, любить, сочувствовать и ненавидеть.

— Я люблю тебя, Белла, — он мычал мне в плечо, всё ещё шмыгая носом.

— Ты не представляешь, но я люблю тебя ещё больше.

— Неправда.

— Я люблю тебя больше, чем папа любил эту чёртову новогоднюю кружку, — засмеялась я, вызывая улыбку на его лице. Он отстранился от меня, заглядывая в глаза.

— Клянусь, я был готов разбить её, так сильно он её любил, — я засмеялась от жгучей боли в душе, воспоминания –одновременно самое прекрасное и самое ужасное, что может существовать. Томас смеялся, но не отводил взгляда от моих глаз.

— Что ты видишь? — его взгляд смягчился, он задумался.

— Ты медленно впадаешь в апатию, разве ты не видишь? Что с тобой?

— Это нормально, — хмыкнула я, стараясь сдержаться и не чихнуть.

— У тебя проблемы? Ты можешь рассказать мне.

— Я болею, Томи, это нормально, — я стала наблюдать за ним, его зрачки расширились, а руки затряслись. — Томас, что с тобой? — перепугавшись не на шутку, я обхватила его руками, но он лишь оттолкнул меня.

— Кажется, я отравился, — он побежал в туалет, хватая свою куртку, затем, заперевшись, погрузился в тихий омут.

Решив не обращать внимания на его отравление, чтобы не ставить его в неловкое положение, я ушла в спальню, укладываясь в постель.

На часах уже «9РМ».

Тут мне пришло СМС-сообщение, подняв телефон, я стала изучать предложение:

«Когда последний раз ты развлекалась с Маликом?», — это точно Гарри, я закинула телефон за кровать, в попытках игнорировать его.

В моей жизни в Бостоне было много чудесных вещей, и многие из них отнял именно он. Гарри не пытался сделать это нарочно, это получалось само собой, просто потому что он присутствовал.