— Что не так? — возмутился он, размахивая руками в разные стороны. Кажется, ему тоже не очень-то весело.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — вскрикнула я, пытаясь держать себя в руках.

— Жду, когда ты наконец-то отдашь мою куртку? — предположил Гарри, видно, тоже сдерживая гнев. Да мы отличные друзья.

— Ты же знаешь, что бесишь меня? — спросила я, пытаясь встать. Гарри подал мне руку, но я не приняла её, лишь оттолкнула в сторону, ухватываясь за угол столешницы. — Мне не нужна твоя помощь.

— А я тебе говорил, что у нас всё взаимно? — он скорчил какую-то глупую рожицу, после чего стал качаться взад-вперёд. Его глаза непрерывно рассматривали детали меня, что невероятно смущало.

— Да что ты делаешь? — его поведение выводило меня из себя. Он делает это на зло, его глупые высказывания и нелепые движения.

— А ты как думаешь? — переспросил он, одаривая меня тёплой улыбкой «ненависти». — Ты странная, черт возьми, как тот парень из фильма про врачей, — с его губ слетает лёгкий смешок.

— Гарри, ты невыносим, — я пыталась подавить смешок из-за его шутки. Тот фильм действительно отстой, но я должна была соблюдать спокойствие, чтобы не дать ему чувствовать господство.

— Ты тоже, Изи, — подмигнул он.

Я издала что-то наподобие рыка, в порыве отталкивая парня в сторону, но он, в свою очередь, не сдвинулся даже на сантиметр.

— Что ты творишь? — смеясь, спросил он. Ещё смеётся? Комичней ситуации не найти.

— Придурок, — прошипела я, пытаясь обойти столешницу. — Мудак, — продолжала я, но, не удержавшись, упала на попу, ухватившись рукой за деревянную подставку. Пятая точка отдала ноющей болью по телу вдоль позвоночника, из-за чего я, зажмурившись, пыталась сдержать подступающие слезы.

Я медленно выдыхаю и еще больше раздражаюсь. Перевожу взгляд вновь на парня. Гарри горяч и холоден. Иногда он будет таким: раздражающим меня дерьмом или огрызающимся на все лепреконом.

— Все в порядке? — спросил он, кидая на меня взгляд через столешницу.

— Да, проваливай, — промычала я, пытаясь унять сочащуюся кровь из руки. — Уходи.

— Пока, Белла, — закончил он, приоткрывая дверь, затем он кинул последний взгляд на меня, и его лицо исказилось в непонимающей полуулыбке. — Ты порезалась, — он подорвался ко мне, усаживаясь на колени. — Надо обработать, — руками он коснулся моей ладони и поглаживающими движениями стал щупать мою руку.

— Не трогай, — выдернув руку, я получила неодобрительный рык в ответ.

— Я хочу помочь, — говорит Гарри, осматривая рану.

— Что… что ты делаешь? — Гарри поднял на меня свои глаза, словно пытаясь прочесть что-то в моих. — Гарри? — переспросила я.

— Где аптечка? — он встал с места и, не дожидаясь ответа, вышел с кухни. Через мгновение он явился с аптечкой.

— Где ты нашёл? — все ещё сохраняя спокойствие, спросила я. Он, не ответив, просто сел рядом и взял мою руку в свою.

— Тебе не следует приклеивать к дверям таблички с надписями вроде: «Тут лежит аптечка; лекарства etc», это довольно… странно.

— Знаешь, тебе не нужно делать этого, — все, чего мне сейчас хотелось — это остаться одной, его компания не имеет ни единого отношения к моему желанию.

— У тебя глубокий порез, — пробурчал он, заматывая мою руку в бинт. — Вставай, — ухватившись за его руку, я встала с места, отряхивая одежду. — Одевайся, я жду на улице, — закончил он, накидывая куртку и удаляясь из квартиры. Гарри быстро преодолевал квартиру, шагая своими длинными ногами.

— Стоп, куда? — спросила я, ощущая нарастающую боль в руке.

— В больницу, — кинул он, словно это было очевидно. — На улице холодно, — эти слова были последними перед тем, как он покинул квартиру, громко захлопнув дверь, при этом, разумеется, не забыв взять свою обожаемую куртку с собой.

— Это что было? — спросил Томас, смотря на дверь. Затем он перевёл взгляд на меня и выжидающе пялился.

— Сама не знаю, — монотонно ответила я, впав в лёгкий ступор. — Мне надо идти, — неожиданно решила я, накидывая кардиган. — Там есть еда в холодильнике, можешь пообедать сам? — спросила я, на что получила одобрительный кивок.

— Будь осторожней, он какой-то странный, — добавил Томи перед тем, как я захлопнула дверь.

Даже мой брат подметил тот факт, что Гарри Стайлс странный.

Я сидела в приёмной, ожидая доктора. Гарри сидел рядом со мной, уставившись в одну точку. Он буквально не издавал ни звука, если бы он не моргал, то я бы наверняка предположила, что он мертв. В больнице пахло ужасно-отвратительным запахом спирта и резиновых перчаток. Я не люблю больницы, они навеивают боль и страдания. Тяжелые, грузные и трудные воспоминания врываются в мысли, не позволяя отчетливо думать.

Мой отец лежал в больнице неделю. Он лежал там, все думали, что он жив, но я знала, что отец уже давно мертв, он не дышал, и это было понятно. Все страдали, а я просто стояла в углу комнаты, пытаясь понять, что происходит. Это тяжело, когда уходит близкий. Тяжело осознание, но со временем оно проходит, но боль не утихает по сей день. Особенно, когда твоя мать напоминает тебе о том, что это именно «ты» не спасла его.

— Изи, ты плачешь? — слова Гарри словно выдернули меня из прострации.

— Нет, все хорошо, — ответила я, поспешно стирая подступившие слезы.

— Тебе больно? — нежно спросил он, держа мою руку в своей ладони.

Нет, черт возьми, я забыла про эту руку сразу после того, как села на это кресло.

— Нет, все отлично, — забурчала я, ощущая ярость. Резко выдернув свою руку, я стала смотреть на него, пытаясь понять, что ему нужно на этот раз. — Зачем ты тут? — я старалась произнести это как можно более спокойно, но злость, накопившаяся во мне, просто била по моему виду.

— Я поранил тебя, — только лишь сказал он.

— Мне не нужна твоя помощь, — прошипела я, отодвигаясь от парня. Гарри посмотрел мне в глаза, пытаясь разглядеть в них ответ. — И вообще-то, я сама порезалась.

— Не понимаю, почему ты злишься? — он устало потёр виски. У него был тяжелый день вчера, я помню. Такое чувство, словно это было так давно, хотя прошёл всего день.

— Я не злюсь.

— Ты всегда все отрицаешь, — Гарри встал с кресла, возвышаясь. Я рефлекторно стала бегать глазами по коридору в попытках найти поддержку в глазах других людей, но никого здесь не было. Только мы.

— Твоя мать, что с ней? — его лицо приобрело оттенок голубого цвета, глаза стали размером с Марс, и губы онемели в безмолвной полуулыбке.

— Откуда ты знаешь? — после минуты молчания спросил он.

— Она мертва? — я старалась найти контакт с Гарри, похоже, это единственная вещь, связывающая нас с ним.

— Ты не имеешь права спрашивать меня о таких вещах, — рявкнул он, отворачиваясь от меня.

И что опять? Он снова победил, просто проигнорировал мой ответ и ушёл.

— Так не пойдёт, я готова поговорить с тобой, а ты снова отворачиваешься от меня! — заныла я, вставая с кресла и хватаясь за его плечо в попытке развернуть парня.

— Откуда ты знаешь? Что за мысли? — продолжил он, хмурясь.

— Ты рассказал мне вчера, — мои руки все ещё покоились на его плечах, я пыталась разглядеть в нем понимание. Но он лишь отторгался от меня.

— Это ложь, — он врёт, я знаю, что врёт. — Ты не могла поверить моим словам.

— Могла, и ты сказал правду, — утвердила я, замечая грусть в его глазах. — Она умерла, Гарри?

— Что ты несёшь, твою мать? — зашипел он, скидывая мои руки с плеч.

— Разве ты не видишь, я пытаюсь понять тебя! — я старалась сдержать гнев, собирающийся в висках.

— Меня не нужно понимать, Белла, разберись для начала с собой, — он также сдерживал свой гнев, чтобы не взорваться в очередной раз. — У нас с тобой нет совершенно ничего общего, мы разные люди.

— Тогда зачем ты помогаешь мне? — этот вопрос, словно гром, ударил в моей голове, это, наверное, самый логичный вопрос, вылетевший из моих уст.

Гарри попятился назад, пытаясь прийти в себя от разговора и моих слов.