Никогда еще на станции не было так тихо, как в этот час. Даже негры не бродили по дому. Они в своей комнате обсуждали, как используют отпуск. Курганов заперся у себя. Гаро ушел в парк. Все притаились поодиночке. Только Гета и Карст сидели вдвоем, но и они молчали. Этот час показался всем бесконечным.

Наконец, раздались на лестнице твердые шаги Курганова. Слышно было, как он прошел в столовую. Гета и Карст явились последними. Все были уже в сборе.

— Мы начнем завтра, — говорил Курганов спокойным, жестким голосом, глядя в окно, — тотчас же после отлета негров. В пять ступок будет положено по два билета: пустой и с крестиком. Мы разделимся на пары и будем тянуть свой жребий. Над первой парой пересадку произведем тотчас же. С остальными придется подождать несколько дней, чтобы выяснить первые результаты опыта. Конечно, всем парам сразу брать билеты не обязательно. Мы можем сначала, тоже при помощи жребия, избрать первую пару. Нельзя всем одновременно идти под нож. Для последней пары не осталось бы оператора. Придется подождать выздоровления одного из оперированных. Из нас здесь пересадку делают: Гаро, Биррус, Карст, Уокер и я. Из этого числа, вне сомнения, кто-нибудь останется в живых.

— Не может ли получиться так, — заметил Уокер, — что из каждой пары крест достанется мужчине, и последняя пара не сможет быть оперирована? Наши женщины не умеют…

— Этого не может быть. Не может один случай повториться пять раз. Это маловероятно. Но вообще нежелательно, чтобы бессмертие досталось группе какого-либо одного пола.

— Но если все-таки так случится?

— Будем играть снова.

Курганов задумался.

— Оставшиеся в живых, — сказал он через минуту, — должны будут уничтожить трупы. Их можно сжечь сильными разрядами мегурановых батарей. Станцию, питомник и все постройки надо взорвать теми же батареями. В наших силовых установках — запас энергии на десять лет. Если всю эту энергию освободить сразу, то на месте станции и парка останется пустое место. Бессмертные улетят куда-нибудь подальше. Когда почувствуют себя в силах, должны будут приняться за работу. Они займутся изучением излучений бэтной доли и поставят себе задачу найти способ достижения личного бессмертия не той ценой, какой собираемся платить мы. Я думаю, что это достижимо. Вообще всех здесь присутствующих я просил бы смотреть на наш предстоящий опыт как на средство продолжать работу, не стесняясь временем и без необходимости передавать дело другим. Моря крови прольются, если наше открытие в своем настоящем виде проникнет в мир. Бессмертные ни на минуту не должны забывать, что в их руках опаснейшее взрывчатое вещество. Пока не решен еще классовый вопрос, бессмертие, выпущенное на свободу, может стать не величайшим благодеянием, а ужасным, кошмарным средством порабощения и насилия. Вот все, что я хотел вам сказать. До завтра!

Курганов ушел. Остальные тоже расходились. По дороге Биррус остановил Карста. Когда они остались одни, тихо сказал:

— Вообрази, если Курганов не попадет в число бессмертных…

— Да, я давно об этом думаю и, знаешь что… — он наклонился к уху Бирруса и зашептал. Тот серьезно кивнул головой и тотчас куда-то быстро пошел.

Через полчаса все мужчины, за исключением Курганова, собрались в комнате Бирруса. Они сошлись на том, что нельзя лишиться Курганова и остаться без руководителя. Вся игра не стоит свеч, бессмысленны какие бы то ни было жертвы, если слепой случай уничтожит Курганова и даст бессмертие другим. Конечно, и сам Курганов хорошо это понимает, но не может же он, хотя бы для пользы дела, для всего человечества, предъявлять сейчас, здесь свои преимущественные права на жизнь. Карст предложил один выход, сначала всем показавшийся вполне приемлемым.

— Если Курганову достанется билет с крестом, тот из мужчин, у кого билет окажется пустой, поменяется с ним. Кто из нас откажется заплатить за него своей жизнью?

— Нет. Он никогда на это не согласится, — подумав, сказал Уокер.

— Мы заставим его! Иначе вся эта комедия — одна нелепость. Пять бессмертных не стоят одного смертного Курганова…

— Надо сейчас же принять меры, сказать ему. Иначе, попав в последнюю пару, он может погибнуть!

— Поймите, что он не может согласиться. Вы все испортите…

Биррус в волнении встал.

— Неправда. Мы должны стараться, чтобы Курганов обязательно попал в последнюю пару. Вы понимаете меня? — он понизил голос. — Пересадку будет делать один из нас и перед ним будут лежать под ликкилом двое: Курганов и… еще кто-то.

— Тогда вопрос проще решается. Никакого самопожертвования не надо, — заметил Гаро. — Не завидую я той особе, которая будет в паре с Кургановым. Хе-хе-хе!

Карст бросил на него взгляд, заставивший его съежиться и замолчать.

Мужчины больше не спорили. Они поняли Бирруса. Было решено, в случае необходимости, пренебречь решением судьбы и, кем-то пожертвовав, дать жизнь Курганову. Важно было, чтобы тот пока ни о чем не догадывался и чтобы он обязательно попал в последнюю пару. Они боялись противодействия женщин.

— Может быть, на наше счастье, Курганову достанется пустой билет, — говорил Уокер Карсту, выйдя на террасу, — все-таки это насилие то, что мы решили, — и насилие над женщиной.

— Выход есть, но, пожалуй, верно, что Курганов никогда не согласится на замену. Самопожертвование! — вспомнил Карст слова Гаро — я все равно не мог бы оставить у себя билет с жизнью, зная, что у Курганова крест.

— Я тоже, — глухо ответил Уокер.

— Но что же мы потом скажем Курганову?

Уокер молчал.

Во всем здании все двери были наглухо заперты.

Все десять собрались в верхней большой и светлой лаборатории. На столе стояли две белые фарфоровые ступки. В одной — два билета, в другой — четыре. Четыре, а не пять, потому что Курганова мужчины заставили согласиться пойти без розыгрыша в последней паре. Он, как самый опытный из них, нужен был для производства первых операций над другими. Против этого Курганов ничего не возражал. Сейчас должно было решиться, какая пара пойдет на операцию первой. Все стояли. Никто не решался взять себе партнера. Курганов твердо подошел к маленькой Ай и взял ее за руку.

— Вы согласны со мной?

Та молча кивнула головой.

— Делитесь! — резко сказал он остальным.

Произошло легкое движение. Карст быстро отошел от Геты, стал рядом с Иттли, бросил ее и перешел к Лине. Несколько минут все двигались по комнате, одни медленно, другие почти бегом. Это движение прекратилось так же внезапно, как началось. Курганов, не смотревший на эту сцену, поднял глаза. Все стояли парами. Казалось, вот-вот грянет музыка, и они поплывут в легком вальсе. Все были бледны. Гета едва стояла на ногах. Их было пять пар: Курганов с Ай, Гета с Гаро, Биррус с Иттли, Карст с Линой и Уокер с Лилэнд.

— Идите.

И они пошли. Выстроились перед белой ступкой, в которой было четыре билета. Это было похоже на старинный обряд конфирмации. Мужчины предоставили своим дамам брать билеты.

— Мы первые, — чуть слышно пролепетала Гета, развернув свой билет.

Гаро почернел. Он понял: если сейчас ему достанется крест, побег почти невозможен. Взглянул на окна. Рамы еще не вставлены. Рядом с одним окном проходит водосточная труба. «Можно, — подумал он, — я умею лазить, как кошка».

Его вывел из задумчивости твердый голос Курганова.

— Берите билеты.

Четыре пары, взявшись за руки, застыли в полной неподвижности, наблюдая в отдалении за Гаро и Гетой. Прошла томительная минута. Гаро сделал усилие, усмехнулся и, махнув рукой, решительно направился ко второй ступке. Гета опустилась на стул. Она не могла стоять на ногах. Пусть Гаро возьмет билет. Все равно исход будет известен. Там только два билета.

Гаро мед ленно разворачивал небольшую, свернутую в трубочку, бумажку. С минуту он оставался неподвижен. Потом выпрямился и, положив билет на стол, обвел всех пустым, ничего не выражающим взглядом. На билете отчетливо виднелся написанный тушью маленький крестик.