– Стало быть, ты тут совсем один? Так ведь и действительно рехнуться недолго. Не пробовал к людям выйти?
– А зачем? Что мне может дать общение с ними? Только отчаяние, да быть может ненависть и пару проклятий? Неприятие чуждого – одна из врожденных сторон людей.
– Мне кажется, ты ошибаешься, – сказал я эльфу. – Люди – они очень разные. Есть те, которые не принимают и отвергают все, что не соответствует их представлениям о том, каким должен быть мир, а есть и те, кого эта чуждость привлекает. Я иду в Фальк, если хочешь, мы можем продолжить путешествие вместе. Пора тебе встряхнуться и попробовать ощутить заново вкус к жизни. Жизнь – она как книга, ты прочитал, раз – другой и она надоела, однако чрез пару лет, если история, написанная в ней, действительно стоящая, ты с удовольствием перечитаешь ее вновь, открыв для себя много такого, чего раньше просто не замечал.
– Это щедрое предложение, – сказал он помолчав. – И, пожалуй, я приму его. Мне все равно нечего тут терять кроме подкрадывающегося безумия. А ты меня заинтересовал. Ты и твоя лошадь, не совсем обычные, я это чувствую. Но с другой стороны, вы прошли по краю топей, а это накладывает свой отпечаток. Я не стану спрашивать тебя, кем ты являешься на самом деле, возможно, ты и сам пока этого можешь не знать. Топь Ахенны меняет все, с чем соприкасается, пусть даже и краем. Если захочешь, сам расскажешь потом.
– Вот и договорились, – уже веселее продолжил я, – с обедом мы разобрались, так может двинем потихоньку? Пока дождик перестал?
– Хорошо. Пойдем. Только если не возражаешь, я хотел бы зайти в свою пещеру, забрать пару вещей, которые могут мне пригодиться в путешествии. Это в паре часов пути отсюда.
Сложив мои нехитрые пожитки, мы тронулись в путь. Эльф знал все тропинки, проложенные местной фауной, и мы двигались по лесу достаточно быстро. Впереди шел эльф, а я топал за ним, держа в поводу свою кобылу. Часа через полтора, мы вышли на берег быстрого ручья и шли по нему еще полчаса, пока не достигли заводи, образованной небольшим водопадом. Справа от заводи, куча валунов, поросших сверху деревьями, образовывала довольно большую расселину, в которой и обитал эльф. Оставив лошадь у входа, я проследовал в это нехитрое жилище. Каменные стены местами были густо покрыты сетью из корней, которые испускали неяркое свечение, освещая пещеру. Пол выстилали еловые лапы, наполняя воздух запахом смолы и хвои. В углу была куча травы, покрытая плащом, являвшаяся видимо импровизированной постелью моего спутника. Нехитрую обстановку дополняла полка, служившая по совместительству столом, сделанная из расколотого бревна, опертого на пару камней. На ней стояло несколько фляг и пара туесков из березовой коры. Эльф собирал свои вещи в углу. Из-под груды хлама, был извлечен меч в ножнах, украшенных крупными опалами и вставками из тонких пластин изумительно зеленого нефрита. Сам клинок, был выкован из какого-то неизвестного мне серебристого металла. Гладкая поверхность длинного прямого клинка, казалось, излучала лунное сияние и серебристо мерцала в призрачном свете корней.
– Что это за металл? – спросил я
– Это эльфийское серебро – ответил Сэлли-Эрн. – Мы не делаем клинков из хладного железа, как вы люди. Для нас оно смерть. Раны, нанесенные таким клинком, практически не поддаются лечению, даже из маленькой раны кровь идет не останавливаясь, только самые сильные маги могут очистить рану от мельчайших частиц хладного железа и залечить ее. Даже прикосновение к такому железу сравнимо с прикосновением к углю или к куску промороженного льда в северном океане. Сначала кожа краснеет, потом на ней появляются волдыри. Затем мельчайшие частицы железа проникают в кровь, отравляя весь организм, и мы умираем. Хотя сильный маг, контролирующий свое тело, может справиться с поражением. Для него такие раны не смертельны, но очень болезненны.
– А чем отличается хладное железо от обычного? – задал я резонный вопрос.
– Структурой и свойствами, – получил я не менее резонный ответ.
Повертев с минуту клинок в руках, я вернул его хозяину. Длинное листообразное лезвие, отточенное до остроты бритвы, производило впечатление. На нем не было заметно следов ковки, видимо, оно было цельнолитым.
Эльф продолжал собираться. Из мешка, сделанного из плотной гладкой ткани, похожей на шелк, он извлек новые сапоги, плащ и одежду. А так же пояс, сплетенный, как мне показалось, из полосок золота и серебра. Переодевшись, он как-то даже помолодел. Только взгляд его выцветших зеленых глаз оставался по-прежнему усталым и древним. Свалив свое старое тряпье в угол, он побросал в освободившийся мешок свои фляги, туески и несколько остро пахнущих мешочков, что были подвешены к потолку пещеры. Прицепив на пояс меч и накинув плащ, он подтвердил свою готовность отправляться в путь. Мы вышли из пещеры. До темноты оставалось в лучшем случае несколько часов. День был и без того хмурым, а густые кроны деревьев еще сильнее затеняли землю. Я взобрался в седло и двинулся за эльфом, неслышно скользившим по тропе, уводившей нас все дальше на северо-восток. Где-то там, в двух – трех сотнях километрах от нас, находился Фальк. Мы шли под кронами деревьев, возвышавшихся над нами могучими колоннами. Приказав лошади следовать за нашим нечаянным спутником, я отключился от окружавшей меня действительности и вышел на связь с центром, посоветоваться и сообщить срочную информацию.
Глава 9
Ответ пришел быстро. На связь вышел Владимир Александрович собственной персоной. Я пересказал последние события и запросил рекомендаций, что мне следует предпринять. По всему выходило, что одинокий эльф, не связанный никакими обязательствами и привязанностями, может стать неплохим объектом для вербовки в этом мире, а возможно и стать одним из региональных агентов корпорации.
По поводу истории с хладным железом было выдвинуто несколько теорий, наиболее интересными и вероятными были те, которые связывали предположительно аллергическую реакцию на хладное железо с его валентностью. Точнее, предполагалось, что ферроидная составляющая гемоглобина в крови эльфа основывалась на двухвалентном железе, хотя и не факт, а попадание трехвалентного железа в белок вызывало его деформацию и закономерное отторжение с формированием иммунного ответа. Хотя все подобные предположения были писаны вилами на воде. Для более точного установления причин этого феномена мне порекомендовали при случае взять пару капель крови эльфа для анализа. Идею взять эльфа в попутчики в целом поддержали. Перед вербовкой все равно следовало за ним понаблюдать. А к тому же его магический потенциал и знания вполне могли пригодиться для выполнения моей миссии.
Предположительный магический потенциал эльфа не уступал магистру школы, которого я имел возможность пассивно просканировать в Семиречье. Психоизлучение, идущее от эльфа, по меньшей мере раза в полтора превосходило напряженностью то, что было зафиксировано мной в Семиречье, хотя и имело несколько меньшую широту диапазона.
Единственным минусом подобного сотрудничества была приметная внешность эльфа. Если разрез и цвет глаз еще могли как-то прокатить в этих землях, где периодически встречались последствия метисации рас, то характерная форма ушей выдавала в нем наследственность «перворожденных». Впрочем, это было не той проблемой, из-за которой стоило отказаться от такого соратника.
Напоследок начальство рекомендовало по мере сил и возможностей ознакомиться с упомянутыми единорогами. Хотя все же не лезть на рожон и не менять ради этого маршрут движения. Сверху была спущена директива о том, что мир является интересным для корпорации и будет более тщательно изучен впоследствии. Ему даже присвоили официальный статус изучаемого и окрестили как Земля – 35, вместо обычного порядкового номера новооткрытого мира, 4599 ОМтРЖ З, 49689 (4599 по номеру открывшего его зонда, обитаемый, магического типа, имеющий разумную жизнь, З – это вариация земли, а все, что после запятой -время задержки скачка, выраженное в количестве колебаний атома стабильного изотопа12 углерода).
